Фактор вознесения - Рэнсом Билл. Страница 5

Пригревшегося в уютном гнездышке на огромной груди матери Кэлана разбудили шум драки и громкие ругательства где-то в хвосте очереди. Часы на башне пробили пять раз. Столько же, сколько пальцев у него на руке. Столько же, сколько ему лет. Мальчик даже не взглянул на дерущихся: мама всегда говорила, что не видать удачи тому, кто попусту пялится на тех, кому она уже изменила. Зато к нарушителям спокойствия тут же, размахивая шокерами, устремились двое патрульных. Гвалт позади на минуту усилился, а затем резко оборвался, и больше уже никто не посягал на утреннюю тишину.

Когда мальчик и мать проснулись, она закутала сына в свою огромную шаль, еще хранившую после сна уютное тепло. К тому моменту, когда часы пробили пять, они провели в очереди уже шестнадцать часов. Но мама предупреждала его, что это может быть очень долго. И если накануне Кэлан несколько раз бегал вдоль очереди, чтобы проследить ее продвижение к воротам продуктового склада, то теперь ему хотелось только одного – поскорее домой.

Но оставалось недолго – последние пару часов они проспали уже у самых ворот, и сейчас мальчик услышал, что и там проснулись: послышались шаги и скрежет отодвигаемых засовов.

Мать тут же с готовностью подхватила заготовленные судки и мешки. У Кэлана тоже был рюкзачок, который мама сама ему сшила, и мальчик не снимал его с тех самых пор, как они вышли из дому. Он хотел быть готовым в любой момент: ведь это же его работа – нести домой рис. Вчера, когда их очередь наконец подошла, как раз пробило полночь, и ворота закрылись буквально перед самым носом. Мама помогла Кэлану прочитать висящую на створке табличку: «Перерыв на уборку с 12 до 5». Теперь ему не терпелось приступить к своей работе, чтобы поскорее оказаться дома. Но мама удержала его за воротник:

– Погоди еще чуть-чуть. У них еще не все готово. Если мы сунемся сейчас, нас выгонят пинками.

Стоявшая за Кэланом старуха прищелкнула языком и прошипела:

– Посмотрите-ка на этого!

Костлявый палец указал на мужчину, который бежал по их улице, закрыв руками уши. Он так часто оглядывался на доки, что почти не видел, куда ступает, и потому поминутно спотыкался. Пробегая мимо очереди, он вжал голову в плечи и так выпучил глаза, словно боялся, что на него немедленно бросятся и тут же съедят. Охранники лениво двинулись наперерез к бегущему, но он от испуга припустил еще быстрее и вскоре исчез в конце улицы, оглашая ее нечленораздельными воплями.

– Переселенец, – вздохнула старуха. – Он из тех, кого репатриируют с островов на твердую землю. А для них это нож острый. – Ее сиплый голос приобрел обличительные интонации. – Да обрушится неизбывный гнев Корабля на голову этого нечестивца Флэттери, да получит он…

– Тих-ха там! – рявкнул патрульный, и бабка, сообразив, где находится, прикусила язык.

Но по очереди уже тихонько поползли недовольные шепотки. Кэлан давно привык к разговорам такого рода – с того самого дня, как они переехали сюда с острова. У семейного костра каждый вечер только и говорили о том, как нелегко дался им этот переезд. Сам он моря не помнил, но мама частенько ему рассказывала, как оно прекрасно и какой у них был чудесный маленький островок. Мама даже знала по именам всех умерших задолго до рождения Кэлана предков их семьи.

Очередь заволновалась, и по ней, словно волна по змеиному телу, пробежало: «Отпирают…», «Эй, вы там, отпирают!», «Отпирают, сестра!», «Отпирают!!!»

Мать вновь подхватила тяжелый мешок с судками и, чтобы удержать равновесие, оперлась плечом о ворота.

– Полегче, сестричка! – Охранник со шрамом на лице протиснулся между ней и Кэланом и стукнул ее дубинкой по ноге. – Подай назад. Давай! Сама знаешь, что…

Женщина, не слова не говоря, взвалила мешок на плечо и упрямо шагнула вперед, оказавшись с громилой лицом к лицу. Но он не отступил. Кэлан первый раз в жизни увидел человека, который не спасовал перед его мамой.

– Приготовьте карточки. В алфавитном порядке, справа налево, – пробурчал охранник. Теперь дубинка шлепнула женщину по ягодице. – Давай, шевелись.

Сзади поднажали, и напиравшая толпа буквально внесла их через ворота в узкую длинную комнату. Кэлан ожидал, что они окажутся прямо на складе, но увидел ряд столов вдоль стены. Возле каждого из них стояли служащий и охранник с шокером, а выше, из прорубленных в стене окошек, высовывалось что-то, что больше всего походило на раскрытую драконью пасть.

Мама торопливо подтолкнула мальчика к ближайшему свободному столу и шепнула:

– Это конвейер. Лента уходит на склад, где для нас упакуют наш паек, а затем по ленте он приедет сюда. Мы отдадим карточки и список вон той тете, а она передаст его на склад.

– А я думал, что нас пустят прямо туда…

– Туда нам не попасть. Но по дороге домой, когда откроются лавки, нам нужно еще кое-что прикупить. Вот там и насмотришься и на товары, и на продавцов…

– Список!

Мама протянула охраннику листок, и тот передал его служащей. У кладовщицы был только один глаз, и, чтобы прочесть, она поднесла листок почти к самому носу. Кэлан молча смотрел, как она лениво вычеркивает из их списка одну строку за другой. Но какие именно, ему видно не было. Сам он еще не умел прочитать весь список, но мама так часто ему его повторяла, что Кэлан наизусть знал, что за чем идет. Затем служащая пихнула листок (на котором была вычеркнута добрая половина строк) в щель приемника. Машина защелкала, зажужжала, и им осталось только дожидаться, когда по конвейеру доставят их паек.

Кэлан встал на цыпочки и заглянул в окошко, но увидел только бесконечную черную ленту и каких-то людей, перетаскивавших с места на место пакеты.

Мама сказала, что рыбу они купят в лавке. Кэлан хихикнул: чудно – им, семье рыбака, разрешено есть только ту рыбу, что куплена в магазине. Один рыбак, работавший вместе с отцом, года два тому назад исчез. И Кэлан как-то подслушал разговор родителей: мол, это случилось только потому, что тот, сдавая улов в доке, несколько рыбешек спрятал для себя.

Первым на конвейерной ленте показался красивый зеленый пакет с рисом. С виду он казался гораздо тяжелее, чем пять кило. Мама помогла Кэлану запихнуть его в рюкзачок, сшитый как раз по мерке, но не успел мальчик его надеть, как со всех сторон раздались крики, толпа заходила ходуном, и женщину с сыном сбили с ног. Вдвоем они заползли под стол и, скрючившись, стали дожидаться, когда все кончится. Прямо над головой лязгнули закрывающие окошки тяжелые ставни, а входная дверь с грохотом захлопнулась. Тут же у входа завязалась драка: снаружи прорвалось человек пятнадцать, и охранники заработали дубинками.

– Мы хотим жрать! – кричал один из прорвавшихся. – Мы хотим жрать сейчас, а не завтра!

Сдаваться они не собирались, и вскоре на полу появились первые пятна крови. Грабители достали оружие – заточки с обмотанными изолентой ручками и куски кабеля. Озверевшие люди яростно резали и лупили друг друга, а те, кто пришел сюда подобно Кэлану с матерью и честно отстоял очередь, в ужасе попрятались под столы.

Один из налетчиков вдруг сграбастал рюкзачок Кэлана, но мальчик вцепился в него изо всех сил. Бандит дернул и почти вытащил драгоценную добычу из-под стола, но мальчик висел на ней, как рвач. Лицо грабителя было залито кровью, сочащейся из разбитого носа.

– А ну отдзынь, пацан, – прохрипел он, тяжело дыша и обдавая Кэлана запахом гнилых зубов, – не то грабки оторву!

Но мальчишка держался за рюкзак обеими руками и отдавать его не собирался.

Тут подоспел охранник и врезал громиле по затылку шокером. Удар был так силен, что даже вцепившегося в пакет Кэлана и то тряхануло. Грабитель на секунду застыл, а затем с протяжным вздохом осел на пол, растянулся… и больше не шевелился. Жизни в нем было не больше, чем в куле с рисом.

Мама снова затащила сына под стол и баюкала в объятиях до тех пор, пока всех налетчиков не обездвижили. Кэлан старался не смотреть на разбитые лица и пятнавшие все вокруг кровавые брызги. Но они были повсюду. И он спрятал лицо на груди у мамы. А затем услышал, что она тихо всхлипывает.