«Симпсоны» как философия - Халвани Раджа. Страница 47

Во-вторых, поскольку Бернс все воспринимает абстрактно, как символ чего-то другого, то он придает окружающему излишнее значение, вместо того чтобы наслаждаться вещами как таковыми. В эпизоде Team Homer [140] бесполезный трофей, выигранный в боулинге, оказывается для него важнее приятного, хотя и непродолжительного единения веселых друзей, наслаждающихся командной игрой и пивом Duff. Так завладение призом оказывается единственным его достижением. Проблемность такого подхода состоит в том, что, когда все имеет значение, ничто не успевает стать по-настоящему важным. Бернс во всем усматривает символический образ и особую символическую значимость. Таким образом, все становится примерно одинаково значимым и в итоге надоедает ему.

Это весьма распространенная проблема. Все мы, в той или иной степени, придаем неоправданно большое значение разным событиям своей жизни. Осознание того, сколь мелки бывают вещи, способные нас разозлить или обрадовать, часто поражает. Не менее поразительно то, что мы порой безразличны к чему-то подлинно важному. Однако описанные проблемы миллионера паразитируют на третьей, наиболее фундаментальной проблеме. Ее суть в том, что Бернс воспринимает все слишком символически, в результате та вещь, которой придается символический смысл, перестает существовать или, по крайней мере, доставлять удовольствие. К сожалению, мистеру Бернсу для счастья необходима именно сама вещь. Позвольте мне объяснить.

Отвергнутый и высмеянный женщиной, Сатана устроил совещание с главными искусителями ада. «Что делается для ускорения дегуманизации человека?» — спросил он у собравшихся чинов и сил тьмы.

Один за другим они начали докладывать. Грозные министры зависти, гордости и алчности рассказали о блестящих успехах. Главы комитетов по вопросам похоти и праздности зачитали подробные отчеты. Правоведы распространялись о лазейках в законах. Но Сатана был недоволен. Даже превосходный доклад военного министра не смог его удовлетворить. Он с трудом выслушал длинный трактат о распространении ядерного оружия и вертел в руках карандаши, пока речь шла о философии партизанской войны.

Наконец терпение Сатаны иссякло. Он в ярости разметал со стола бумаги и вскочил на ноги. «Очковтиратели! — взревел он. — Долго мне еще слушать идиотов, пытающихся скрыть свою некомпетентность за цветистыми фразами? Кто скажет хоть что-нибудь новое? Неужели мы остаток вечности обречены только надеяться, как надеялись последнюю тысячу лет?»

И тут поднялся самый младший искуситель. «С вашего позволения, мой господин, — сказал он, — я представлю свою программу». Когда Сатана вновь сел, демон начал рассказывать о проекте создания межведомственного комитета по десубстантизации. Он утверждал, что дегуманизация человека продвигается столь медленно потому, что инфернальная стратегия не смогла лишить человечество его главного оплота. Сосредоточившись на преступлениях против Бога и ближних, она не подорвала его связь с предметным миром. Вещи, заявил искуситель, предлагающие уникальные наслаждения и не перестающие удивлять, постоянно подкрепляют то, что ад изо всех сил старается уничтожить. Пока человек имеет дело с реальными субстанциями, он сам будет крепок. Следовательно, необходима программа по лишению человека вещей.

Сатана явно заинтересовался. «Но как мы будем действовать? — вопросил он. — В современном обществе изобилия у человека больше „вещей“, чем когда либо. Неужели ты считаешь, что при таком богатстве, одержимый материализмом человек не заметит столь очевидный и столь эксцентричный план?» «Не совсем так, мой господин, — сказал искуситель. — Я не считаю нужным отбирать у него что-либо физически. Вместо этого мы будем подстрекать его к умственному отдалению от реальности. Я предлагаю использовать систематическую подмену реальных вещей и существ абстракциями и схемами, аллегориями и метафорами. Человека следует учить воспринимать вещи как символы и использовать не ради их самих, а ради эффекта. Но самое главное, дверь, ведущая к радости, должна быть плотно закрыта».

«Осуществить это не так трудно, как кажется, — продолжал искуситель. — Люди так убеждены в собственном материализме, что поверят во что угодно, прежде чем заподозрят нас в желании утопить их в болоте символических смыслов. Однако я решил подстраховаться и взял на себя смелость подготовить армию телеевангелистов, которые продолжат обличать людской материализм. Человечество будет так поглощено восхитительным чувством собственной порочности, что не заметит тот день, когда мы наконец лишим его связи с реальностью».

При этих словах Сатана улыбнулся, откинулся на спинку трона и скрестил руки. «Превосходно… — сказал он. — Приступайте к делу».

Я мог бы уже закончить свое эссе, потому что мы находим прямое подтверждение моей гипотезы (или, по меньшей мере, очень правдоподобный намек) в эпизоде Rosebud [85], где мы видим следующий заголовок в газете Springfield Shopper.

И все же…

Во-первых, Бернс не рассматривает вступление в команду просто как возможность отдохнуть с «приятелями» и попить пива. Об этом он вообще не задумывается, а видит лишь «славных молодых спортсменов, наслаждающихся унижением поверженных врагов». Выиграв трофей, Гомер, Апу и Мо танцуют, радуясь счастливому моменту, но Бернс не наслаждается этим моментом. Ему не свойственны «непосредственность» или «жажда жизни» Гомера [248]. Он думает не о победе, а об отношениях с партнерами, и избавляется от них. То, что Бернс называет своей «характерной переменой настроения», на самом деле таковой не является. Он ведет себя как всегда, рассматривая каждое событие, человека или вещь как символ чего-то другого. Примеров тому в разных эпизодах «Симпсонов» множество.

О том, что для него значит сын:

О своем сходстве с героем холокоста Оскаром Шиндлером:

О своем имидже: