Сердце зимы - Джордан Роберт. Страница 15

Гадкая женщина даже покраснеть не удосужилась. Она подняла свой вздернутый нос, затем нахально оправила на бедрах темно-синее платье, словно бы обращая всеобщее внимание на свой наряд. Затем, накинув на плечи плащ и завязывая шнурки, двинулась к Тувин, серьезная, какой бывала в Башне.

Тувин схватила ее за руку, оттащила в сторону от мужчин.

– Может, мы и пленницы, Габрелле, – резко зашептала она, – но это еще не причина сдаваться. Тем более не причина уступать мерзкой похоти Аблара! – На лице Габрелле не было заметно и капли смущения или стыда. И тут Тувин осенило. Ну конечно. – Неужели он... Он тебе приказал?

Издав нечто вроде презрительного хмыканья, Габрелле высвободила руку.

– Тувин, мне понадобилось два дня, чтобы решить, стоит ли, как ты сказала, «уступить» его похоти. Считаю, мне повезло, что я всего за четыре дня убедила его подпустить меня к себе. Возможно, вам, Красным, и неведомо это, но мужчины любят болтать и сплетничать. Нужно лишь слушать или хотя бы притворяться, что слушаешь, и мужчина выложит тебе всю свою жизнь. – Лоб ее пересекла задумчивая морщинка, кривая усмешка пропала с губ. – Интересно, похоже ли это на то, что бывает с обыкновенными женщинами?

– Что на что похоже? – требовательно спросила Тувин. Габрелле за ним шпионит? Или просто пытается собрать побольше материала для своей книги? Но такое просто невероятно, даже для Коричневой! – О чем ты говоришь?

Задумчивое выражение не сходило с лица Габрелле.

– Я чувствовала... беспомощность. О, он был нежен, но я никогда раньше не думала, как сильны мужские руки, а я не в состоянии и капельки Силы направить. Он был... главнее, так я думаю, хотя это и не совсем правильно. Скорей... сильнее, и я это понимала. Такое странно волнующее чувство... будто голова кружится.

Тувин содрогнулась. Габрелле наверняка рехнулась! Она только собралась заявить ей об этом, как из дома появился сам Логайн. Он был высок ростом, выше любого мужчины возле его красной двери, надменное лицо обрамляли темные волосы, спускавшиеся на широкие плечи. На высоком вороте его куртки красовались серебряный меч и та нелепая змея с ногами. Логайн закрыл за собою дверь и одарил Габрелле улыбкой. Эта вертихвостка улыбнулась ему в ответ. Тувин вновь содрогнулась. Волнующее! Габрелле точно ума лишилась!

Собравшиеся мужчины, как обычно по утрам, начали докладывать Логайну. Тувин почти никогда не могла определить, кто из них по положению старше или младше, но слушала внимательно.

– Логайн, я отыскал еще двоих, кто, по-видимому, интересуется тем новым способом Исцеления, который применила к тебе Найнив, – хмурясь, сказал Генхальд, – но один едва ли способен на то Исцеление, какое нам известно, а второй... Он желает знать больше, чем я мог ему сказать.

– Вряд ли ты расскажешь ему больше, чем знаю я, – отозвался Логайн. – Госпожа ал’Мира мало чем поделилась со мной. И мне удалось разузнать лишь крохи и обрывки, прислушиваясь к разговорам других сестер. Просто бросай семена и надейся, что будут всходы. Это все, что нам под силу.

Вслед за Генхальдом закивали и еще несколько мужчин.

Тувин взяла кое-что на заметку. Найнив ал’Мира. По возвращении в Башню она частенько слыхала это имя. Еще одна беглая Принятая – еще одна, кого желала заполучить в свои руки Элайда, и это желание превосходило всякие разумные границы. И она из той же деревни, что ал’Тор. И как-то связана с Логайном. Что со временем могло к чему-то привести. Но новый способ Исцеления? Использованный Принятой? Невероятно – да даже и невозможно, но Тувин уже не раз становилась свидетельницей невозможного, так что она запрятала услышанное поглубже. Как она заметила, Габрелле тоже внимательно слушала. Вдобавок и за Тувин наблюдала краем глаза.

– Кое с кем из двуреченцев есть трудности, Логайн, – заявил Винчова. На его гладком лице выступили пятна от гнева. – К тому же это сущие мальчишки! Тем двоим от силы четырнадцать! А сколько им на самом деле, они не говорят. – Сам-то он был всего на год-два постарше, судя по юношескому пушку на щеках. – Это преступление – привести их сюда.

Логайн покачал головой, но с сожалением или в гневе – было не определить.

– Я слыхал, в Белую Башню забирают девочек двенадцати лет. Если получится, присматривай за двуреченцами. Нянчиться нельзя, иначе на них остальные ополчатся, но постарайся, чтобы они не наделали глупостей. Лорду Дракону вряд ли понравится, если мы убьем слишком много его земляков.

– По-моему, ему до них дела нет, – пробормотал лощеный малый. В его речи явственно слышался мурандийский выговор, хотя лихо закрученные усы и так говорили, откуда он родом. Он сосредоточенно перекатывал между пальцев серебряную монету, что, казалось, ничуть не мешало его разговору с Логайном. – Слышал я, сам Лорд Дракон велел М’Хаелю выкорчевать в Двуречье все мужское, что способно направлять. Под корень извести. И тот стольких привел, что я удивился, как он не приволок заодно барашков с петушками.

Его острота была встречена ухмылками, но ровный тон Логайна пресек их, как отрезал.

– Что бы ни приказывал Лорд Дракон, я надеюсь, мои приказы совершенно ясны.

На этот раз коротко кивнули все, а кое-кто даже пробормотал: «Да, Логайн» и «Как скажешь, Логайн».

Тувин поспешила стереть с лица презрительную усмешку. Невежественные олухи. Башня принимает девочек младше пятнадцати, только если они уже начали направлять Силу. Впрочем, остальное из услышанного представляет определенный интерес. Опять Двуречье. Чуть ли не каждый твердит, что ал’Тор повернулся спиной к своей родине, однако Тувин не была в этом уверена. Почему Габрелле за ней наблюдает?

– Прошлой ночью, – помолчав, заметил Сандомер, – я узнал, что М’Хаель дает отдельные уроки Мишраилю. – Он потеребил остроконечную бородку с таким довольным видом, точно отыскал драгоценный самоцвет.

Возможно, так и есть, но Тувин не могла сказать, чем же ценно его сообщение. Логайн медленно кивнул. Другие молча переглянулись, лица их были будто высечены из скалы. Глядя на них, Тувин испытала разочарование. Слишком часто так случалось: они не видели смысла комментировать какие-то события – или боялись? – и она не понимала сути происходящего. Она чувствовала, что за умалчиванием этим кроются драгоценные зерна, но достать их была не в силах.

Низкорослый, едва по грудь Логайну, но широкоплечий кайриэнец открыл было рот, но Тувин так и не узнала, хотел он сказать еще что-то о Мишраиле или о другом.

– Логайн! – По улице во всю прыть, громко топоча сапогами, несся Вэлин Каджима. Мелко позвякивали колокольчики в его косичках. Еще один Посвященный, чересчур улыбчивый мужчина средних лет, он тоже был с Логайном, когда тот пленил Тувин. Каджима был связан узами с Дженаре. Он тяжело дышал, и улыбки на лице его сейчас не было. Протолкавшись к Логайну и едва переведя дыхание, Каджима заговорил: – Логайн, из Кайриэна вернулся М’Хаель. На доске у дворца он написал имена новых дезертиров. Ты не поверишь, кто они!

И срывающимся от волнения голосом он единым духом огласил имена. То и дело его прерывали изумленные восклицания других, так что Тувин почти ничего не удалось расслышать.

– Посвященные и раньше дезертировали, – пробормотал кайриэнец, когда Каджима договорил, – но такого никогда не случалось с теми, кто получил звание Аша’мана. А теперь семеро? И сразу?

– Если мне не веришь... – начал Каджима, нервно вытягиваясь во весь рост. В Арафеле он был писцом.

– Мы тебе верим, – поспешил его успокоить Генхальд. – Но Гедвин и Торвал, они же из людей М’Хаеля. Рочайд и Кисман – тоже. С чего бы им дезертировать? Он давал им все, впору королям.

Каджима недовольно покачал головой, отчего его колокольчики тихонько зазвенели.

– Вы же знаете, в списке только имена. О причинах никогда не говорится.

– Тем лучше – пусть катятся, – прорычал Курин. – А еще лучше, если не нам придется их теперь выслеживать.

– Вот других я не пойму, – вмешался Сандомер. – Я был у Колодцев Дюмай. И видел потом, как выбирал Лорд Дракон. Ну, Дашива, этот как всегда, в облаках витал. Но Флинн, Хопвил, Наришма? Счастливее людей не было. Они были все равно что ягнята, которых в амбар с зерном пустили.