Человек против мифов - Берроуз Данэм. Страница 21

В то же самое время нацисты упрочили свое владычество на родине, создав подозрительное разделение внутри собственного народа. Оседлав распространенный и фанатично поддерживаемый предрассудок, они взвалили на евреев вину за все ими же самими обостренные или спровоцированные бедствия. Быстрыми, хотя и незаметными, скачками началось ожесточение целого народа, и в конце концов люди, которые не были фактическими убийцами, дозрели до готовности по крайней мере наряжаться в одежду жертв.

Если исследование о социальных приложениях мифов "крови" недостаточно для демонстрации их лживости, несколько научных фактов должны привести к однозначному выводу. Прежде всего кровь делится на группы, однако эти группы не имеют ни малейшего отношения к расовой классификации. Они обнаруживаются у представителей любой мыслимой расы. Люди демократического склада ума, должно быть, испытывают некоторое удовлетворение, узнав, что у них одинаковые группы крови с австралийскими бушменами и американскими аборигенами. И чем-то вроде печати на единстве человечества может служить то наблюдение, что самая нужная при переливании часть крови – плазма, а она совершенно одинакова у каждого.

Во-вторых, носитель наследственных черт – не кровь, а биологические единицы, называемые "генами". Оказывается, что данные генетики, подобно всем другим научным данным, свидетельствуют больше в пользу единства человечества, чем его расовой иерархичности. Поскольку люди, скорее всего, имеют общее происхождение и поскольку на протяжении истории между человеческими сообществами практиковались смешанные браки, для различных народов по всему миру обладание определенным геном может быть зарегистрировано в сочетании с любой физической характеристикой. Поэтому, вознамерившись отграничить определенную "расу" на почве конкретных свойств, вы обнаружите, что все индивиды ввиду каких-то одних своих качеств подлежат зачислению в нее, а ввиду каких-то других – отчислению.

В-третьих, расизм пытается выдать за наследственные совершенно ненаследуемые черты поведения. Глухонемота и гемофилия определяются генами, но никакие данные не указывают на то, что подобным образом детерминируется политическое и социальное поведение. Если, например, постулировать существование гена прибыльности в капиталистическом смысле, то придется предположить, что феодалы и древние рабовладельцы мотивировались в своем поведении еще какими-то другими генами, которые перестали быть доминантными. Придется говорить, что гены капиталистического поведения находились при феодализме в рецессивной фазе или что они возникли благодаря мутации. Честное историческое описание социальных изменений уступит тогда место туманной и мифической прикладной генетике.

В чрезвычайно широких рамках унаследованной анатомии и физиологии человеческое поведение определяется влиянием окружения. Сильнейшее влияние оказывает само общество. Капиталисты существуют не благодаря каким-то особым талантам по части наследственности, а в силу конкретного общественного способа производства и распределения товаров. Тот же общественный способ определяет как появление, так и природу класса промышленных рабочих. Не генетика виновата, что эти классы таковы, каковы они есть, или что так называемые расовые группы оказываются привязаны к тому или другому классу. Даже господствующий фольклор признает этот факт, пропагандируя возможность восхождения от одного класса к другому.

Итак, только по социальным и никогда не по биологическим причинам негров "последними нанимают, первыми выгоняют", предоставляя им доступ по большей части к работе обслуживания. Только по социальным и никогда не по биологическим причинам евреев видишь по большей части связанными с несколькими конкретными профессиями и призваниями. И эти социальные причины не делают большой чести правителям общества, потому что негры обязаны своей участью чьему-то решению держать их в качестве громадного резервуара максимально дешевой рабочей силы, а евреи – желанию "арийских" бизнесменов устранить ловких конкурентов.

Но если нацисты подарили нам миф о "душе расы", предопределяющей ее поведение, то, надо признать, они подарили нам также и наиболее полное опровержение этой доктрины. В самом деле, когда они вплотную подошли к проблеме консолидации своего режима и мобилизации германского народа на завоевание других стран, они вовсе не доверились никакой возвышенной тевтонской личности и никаким первобытным шорохам леса. Наоборот, они захватили прессу, радио, школы, университеты, различные средства культуры и навязали им свою волю. Иначе говоря, они использовали каждое мыслимое средство воспитания в своем народе желаемых качеств.

Что бы ни говорила фашистская теория, фашистская практика откровенно признает, что социальное поведение обусловлено воспитанием. А если так, то мы с полным основанием можем ожидать, что от воспитания оно и изменится. Соответственно, если мы обнаружим у некоторых людей черты поведения, которые сочтем нежелательными, наш долг будет заключаться не в сегрегации или аннигиляции этих людей, а в устранении причин, идущих от окружения.

СУЩЕСТВУЮТ ЛИ "ПЛОХИЕ" РАСЫ?

Объединим два последних постулата, потому что оба они имеют дело с этикой:

3. По крайней мере некоторые из этих черт "дурны", причем "дурные" черты доминируют.

Другие группы, представители которых обладают "хорошими" чертами, должны тем самым по праву господствовать над группами, представители которых обладают "дурными" чертами.

Эта туманная мораль крайне неубедительна, потому что утопает самое для нас необходимое – знание о поведении конкретных людей. В ней явственно сказывается желание осуждать оптом и оправдывать оптом до всякого изучения действительного поведения. Кроме того, если невозможно сколько-нибудь точное обобщение физических характеристик расы, маловероятно, что мы больше преуспеем, обобщая ее нравственные характеристики. Нам будет достаточно мороки с установлением смысла "добра" и "зла" даже и без приложения этих терминов к целым группам людей и распоряжения их судьбами сообразно такому приложению. Нам доставит достаточно труда определение содержания нравственных принципов и без того, чтобы отягощать массы всеми терзаниями, какие способно изобрести ханжество. Осуществлению нравственных суждений мешает не столько общая "греховность" в качестве недостатка разумения, сколько тот глаз, в котором оказывается бревно, когда человек недоволен сучком в глазу другого.

Впрочем, по-моему, вопрос можно разрешить проще и без обращения к метафизическим тонкостям. Предположим, мы сравниваем поведение якобы низших рас с поведением якобы высших рас. Результаты настолько же очевидны, насколько отрезвляющи. Не негр и не еврей послали оскорбительную открытку или изобрели провокационный лозунг. Не негры и не евреи построили лагерь смерти в Майданеке. Нет, сделали все это "арийцы". За всю историю ни негры, ни евреи, ни представители какой бы то ни было "низшей" расы не принесли человечеству страданий, которые хоть отдаленно можно было бы сравнить со страданиями от самозванных "высших" рас.

Нравственный баланс, таким образом, как раз противоположен тому, что утверждает расизм. Если обладание всеми мыслимыми грехами есть добродетель, то расисты добродетельны. Если изобретение всяческих несправедливостей есть справедливость, то расисты справедливцы. Если купаться в чудовищной нечистоте значит быть чистым, то расисты чисты. Но к этим "арийцам" и всему их невыносимому отродью с гораздо большим основанием относится знаменитый приговор Джонатана Свифта: они "самая вредоносная раса отвратительных грызунов, какой природа когда бы то ни было допускала ползать по лицу земли".

Если уж группы людей действительно можно оценивать в нравственном смысле, то "людоедство" последних лет совершенно ясно показывает, кому какую оценку надо дать. Впрочем, пустимся еще в одно, последнее, предположение, самое дикое из всех. Предположим, что эти "арийцы" со всем их снаряжением из плетей, газовых камер и портативных виселиц, со всеми их издевками, высылками и сегрегациями тем не менее нравственно выше других групп. Даст им это их превосходство право покорять других, правя и угнетая по произволу? Мыслимо ли, чтобы в такой чудовищной вещи была истина? Угнетение есть принудительная и насильственная эксплуатация со стороны небольшой группы людей. Превосходство силы способно обеспечить и увековечить эксплуатацию, однако никакое превосходство – ни физическое, ни нравственное – не может ее оправдать. Демократическая этика должна ненавидеть ее и желать ей полного разрушения.