Один Вкус - Уилбер Кен. Страница 6

Все эти линии свернуты в одну. Поэтому Кристофер Ишервуд для меня что-то вроде «шести градусов Кевина Бэкона». От Ишервуда можно добраться до всего важного за шесть ходов или меньше.

Но Господи, это так грустно, поскольку столь немногие хотят делать эти шаги. И я так подавлен, читая его дневники и получая ежедневные напоминания об этом.

Пятница, 24 января

Брал напрокат «Прыжок», который уже видел в кино; он превосходен. Дженифер Тилли, Джина Гершон, Джо Пантолиано — две лесбиянки, которые приканчивают Джо, но в ситуации предельной напряженности. Фильм снят в чувственной черной манере — это один из моих любимых видов кинематографической атмосферы. В действительности они не столь похожи, но это заставило меня думать об открывающих титрах «Семерых», которые были сняты блестяще. Несколько критиков сердито отвергли «Семерых» от начала до конца, поэтому я был рад узнать, что открывающие титры удостоились Международной премии дизайна. Дизайнер Кайл Купер описывал их как «мрачные, но шутливые форзацы для неудачного фильма года». У меня очень странное чувство, что написание и публикация «Науки и религии» будут мрачными, но шутливыми форзацами этого года. Будут ли они «неудачными», это мы еще увидим.

Суббота, 25 января

Имел свидание с женщиной, которую не буду называть, оно было не совсем удачным. Оказалось, что большинство ее отношений были очень кратковременными. Один из ее браков продолжался лишь несколько месяцев. Я хочу сказать, что у меня продукты в холодильнике дольше хранятся.

Понедельник, 27 января

Сэм [Берхольц] спешно выпустил «Око Духа» ко времени конференции КУ. Мои экземпляры прибыли сегодня с небольшим опозданием; но «Шамбала», как обычно, проделала прекрасную работу. В некоторых отношениях это одна из моих любимых книг, но я не знаю, насколько хорошо она будет расходиться.

Джек великодушно написал предисловие. Мы с Джеком [Криттенденом] знакомы очень давно, с первых дней в Линкольне, когда он посетил меня, прочитав «Спектр сознания» Он хотел основать журнал «Ревижн», и я помогал создавать его и руководить им. Мы больше не связаны с этим журналом, но остались верными друзьями. Он — блестящий теоретик и великолепный писатель. Трудно поверить, теперь у них с Патрицией трое сыновей-подростков. Джек опубликовал «За пределами индивидуализма» (Beyond Individualism, Oxford University Press) и теперь с разной степенью серьезности работает над двумя или тремя другими книгами, совмещая это со своими преподавательскими обязанностями в университете Аризоны.

Джек прекрасно объясняет смысл «интегрального» и, достойный сожаления, обрывочный характер столь многого из того, что в современном мире именуется «знанием». Я уже получил множество комментариев на предисловие Джека в духе: «О, теперь я понимаю, что вы пытаетесь делать во всех своих сочинениях». Слава богу, кто-то может это объяснить.

[Несколько последующих записей относятся к предисловию Джека. Вот несколько выдержек из него для примера:

Подход Уилбера противоположен эклектике. Он дал связную и последовательную картину, которая гладко соединяет притязания на истину из таких областей, как физика и биология; эконауки; теория хаоса и системные науки; медицина; нейрофизиология, биохимия; изобразительное искусство, поэзия и эстетика в целом; психология развития и целый спектр психотерапевтических подходов, от Фрейда до Юнга и Пиаже; теоретики Великой Цепи от Платона и Плотина на Западе до Шанкары и Нагарджуны на Востоке; модернисты от Декарта и Локка до Канта; идеалисты от Шеллинга до Гегеля; постмодернисты, от Фуко и Дерриды до Тэйлора и Хабермаса; основная герменевтическая традиция от Дильтея до Хайдеггера и Гадамера; теоретики социальных систем от Комте и Маркса до Парсонса и Лухмана; созерцательные и мистические школы великих медитативных традиций на Востоке и Западе, в главных мировых религиях. Все это лишь выборка. Нужно ли тогда удивляться, что те, кто узко специализируется в одной конкретной области, могут обидеться, если их область не представлена в качестве центрального стержня мироздания.

Другими словами, для критиков ставки огромны, и я здесь не принимаю ту или иную сторону в споре, если предполагаю, что критики, которые сосредоточились на каких-то излюбленных ими частностях в методе Уилбера, нападают на отдельные деревья в лесу его представлений. Однако если мы вместо этого взглянем на весь лес и если подход Уилбера в общем и целом обоснован, мы увидим, что он почитает и включает в себя больше истины, чем любая другая система в истории.

Как так? В чем в действительности заключается его метод? В любой области Уилбер просто обращается к такому уровню абстракции, на котором различные конфликтующие подходы на поверку оказываются согласующимися друг с другом. Возьмем, к примеру, великие мировые религии. Все ли они согласны с тем, что Иисус — Бог? Нет. Значит, мы должны сбросить это со счетов. Все ли они согласны с тем, что Бог существует? Это зависит от того, что значит «Бог». Все ли они согласны в своих представлениях о Боге, если под «Богом» мы подразумеваем Дух, который во многих отношениях неопределим по сути, от буддистской Пустоты до иудейской тайны Божественного? Да, это подходит в качестве обобщения того, что Уилбер называет «ориентирующим обобщением» или «твердым выводом».

Точно так же Уилбер подходит и к другим областям человеческого знания: от искусства до поэзии, от эмпирики до герменевтики, от психоанализа до медитации, от теории эволюции до идеализма. В каждом случае он выстраивает ряд твердых и надежных, если не сказать неопровержимых, ориентирующих обобщений. Его не беспокоит (как не должно беспокоить и его читателей), примут ли другие области выводы любой данной области; короче говоря, не беспокойтесь, к примеру, если эмпирические выводы не согласуются с религиозными выводами. Вместо этого просто соберите вместе все ориентирующие выводы, как если бы каждая область содержала неизмеримо важные для нас вещи. Именно это и есть первый шаг, который Уилбер делает в своем методе синтеза, — своего рода феноменология всего человеческого знания на уровне ориентирующих обобщений. Иными словами, соберите вместе все истины, которые каждая область, по ее собственному мнению, может предложить человечеству. На некоторый момент просто предположите, что все они действительно верны.

Затем Уилбер выстраивает эти истины в цепи или сети смыкающихся заключений. На этом этапе он круто поворачивает от чистой эклектики к систематическому подходу. Ибо второй шаг в методе Уилбера состоит в том, чтобы взять все истины или ориентирующие обобщения, собранные на первом шаге, а затем поставить вопрос: «Какая логически непротиворечивая система фактически включала бы в себя наибольшее число этих истин?»

Система, которую Уилбер предлагает в «Поле, экологии и духовности» (а также просто и ясно резюмирует на последующих страницах), по его словам, вмещает самое большое количество ориентирующих обобщений из разных областей человеческого познания. Если это так, то подход Уилбера включает в себя, почитает и объединяет больше истины, чем любая другая система в истории.

Общая идея довольно проста. Дело не в том, какой теоретик прав, а какой нет. Идея Уилбера состоит в том, что каждый по сути прав, и он хочет выяснить, как так может быть. «Я не верю, — говорит Уилбер, — что хоть один человеческий ум способен на стопроцентную ошибку. Поэтому, вместо того чтобы спрашивать, какой подход верен, а какой нет, мы допускаем, что каждый подход прав, но лишь частично, а потом пытаемся выяснить, как подогнать друг к другу эти частичные истины, как объединить их — а не как выбрать одну из них и отбросить остальные».

Третий шаг общего подхода Уилбера — это разработка нового типа критической теории. Имея сводную схему, содержащую максимальное число ориентирующих обобщений, он затем использует ее для критики частичного характера более узких подходов, хотя он и включил в нее фундаментальные истины из этих подходов. Он критикует не истины этих подходов, а их ограниченность.