Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции - фон Мизес Людвиг. Страница 31

Для этой цели Маркс адаптировал философию истории Гегеля – официальное кредо школ, которые он окончил. Гегель приписывал себе способность открывать публике скрытые планы Господа Бога. Не было причин, по которым доктор Маркс должен отойти в сторону и утаить от людей хорошую новость, которую сообщил ему его собственный внутренний голос. Социализм, объявил этот голос, непременно наступит, потому что судьба ведёт именно по этому пути. Бесполезно предаваться дебатам о том, чего следует ожидать от социалистического или коммунистического способа производства – блаженства или невзгод. Подобные дебаты были бы оправданы только в том случае, если бы люди были свободны в выборе между социализмом и какой-либо другой альтернативой. Кроме того, будучи более поздним в последовательности этапов исторической эволюции, социализм также необходимо является более высоким и более совершенным этапом, и все сомнения относительно его выгодности тщетны <см ниже. Гл. 8, раздел 4 и далее>.

Схема философии истории, которая описывает человеческую историю как достигающую кульминации и завершения в социализме, является сутью марксизма, главным вкладом Карла Маркса в просоциалистическую идеологию. Подобно всем аналогичным схемам, включая схему Гегеля, она порождена интуицией. Маркс назвал её наукой, Wissenschaft, поскольку в его время ни один эпитет не мог обеспечить доктрине большего престижа. В домарксистские времена не принято было называть философии истории научными. Никто не применял термин «наука» к пророчествам Даниила, Откровению святого Иоанна Богослова или произведениям Иоахима Флорского.

По тем же причинам Маркс назвал свою доктрину материалистической. В среде левого гегельянства, в которой Маркс жил до того, как поселился в Лондоне, материализм был признанной философией. Считалось само собой разумеющимся, что философия и наука не признают никакой иной трактовки проблемы духа и тела, кроме той, которой учит материализм. Авторы, которые не желали быть подвергнутыми анафеме в своём кругу, должны были избегать подозрений в каких-либо уступках «идеализму». Поэтому Маркс стремился называть свою философию материалистической. На самом деле, как указывалось выше, его доктрина вообще не затрагивала проблему духа и тела. Она не поднимает вопроса о том, как появляются на свет «материальные производительные силы», а также каким образом и почему они изменяются. Доктрина Маркса является не материалистической, а технологической интерпретацией истории. Но с политической точки зрения Маркс поступил правильно, что назвал свою доктрину научной и материалистической. Эти прилагательные создали ей репутацию, которую без них она бы никогда не завоевала.

Необходимо заметить, что Маркс и Энгельс не приложили никаких усилий, чтобы доказать обоснованность своей технологической интерпретации истории. На заре карьеры они чётко формулировали свои догмы, подобно процитированному выше афоризму о ручной и паровой мельницах <см. выше. Гл. 7, раздел 2>. С годами стали более сдержанными и осторожными; после смерти Маркса Энгельс иногда даже делал удивительные уступки «буржуазной» и «идеалистической» точке зрения. Но ни Маркс, ни Энгельс, ни один из их многочисленных последователей не попытались как-либо конкретизировать действие механизма, который бы на основе определённого состояния материальных производительных сил порождал определённую правовую, политическую и духовную надстройку. Их знаменитая философия никогда не выходила за рамки кратких соблазнительных резюме.

Полемические трюки марксизма имели успех и привлекли множество псевдоинтеллектуалов в ряды революционных марксистов. Но они не подвергли сомнению утверждения экономистов по поводу бедственных последствий социалистического способа производства. Маркс наложил табу на анализ функционирования социалистической системы как утопический, т.е. по его терминологии ненаучный, и как он, так и его последователи порочили всех, кто нарушал это табу. Хотя эта тактика никак не изменила факта, что весь вклад Маркса в дискуссию о социализме ограничился рассказом, что ему сказал его внутренний голос, а именно, что цель и замысел исторической эволюции человечества заключается в экспроприации капиталистов.

С эпистемологической точки зрения следует подчеркнуть, что марксистский материализм не выполняет того, что требует сделать материалистическая философия. Он не объясняет, каким образом в человеческом разуме возникают определённые мысли и ценностные суждения.

Разоблачение несостоятельности доктрины не равносильно подтверждению противоречащей ей доктрины. Потребность в констатации этого очевидного факта возникает в связи с тем, что многие люди его забыли. Разумеется, опровержение диалектического материализма подразумевает признание недействительными марксистские доказательства социализма. Но это не доказывает истинность утверждений о том, что социализм неосуществим, что он разрушит цивилизацию и приведёт к обнищанию всех и что его наступление не является неизбежным.

Маркс и все те, кто симпатизировал его доктрине, отдавали себе отчёт в том, что экономический анализ социализма покажет ложность просоциалистических аргументов. Марксисты остаются верными историческому материализму и отказываются слушать его критиков, поскольку они нуждаются в социализме по эмоциональным причинам.

Глава 8. Философия истории

История имеет дело с человеческой деятельностью, т.е. с действиями, выполняемыми индивидами и группами индивидов. Она описывает обстоятельства, в которых живут люди, и способ, которым они реагируют на эти обстоятельства. Её объектом являются ценностные суждения и цели, к которым стремятся люди, руководимые этими суждениями, средства, к которым прибегают люди, чтобы достичь преследуемые цели, и результаты их действий. История изучает сознательную реакцию человека на состояние окружающей его обстановки, как природной среды, так и социального окружения, определённых действиями предшествующих поколений и его современников.

Каждый индивид рождается в определённой социальной и природной среде. Индивид не является просто человеком вообще, которого история может рассматривать абстрактно. В каждый момент своей жизни индивид является продуктом всего опыта, накопленного его предками, плюс того опыта, который он накопил сам. Реальный человек живёт как член своей семьи, своей расы, своего народа и своей эпохи; как гражданин своей страны; как член определённой социальной группы; как представитель определённой профессии. Он вдохновляется определёнными религиозными, философскими, метафизическими и политическими идеями, которые он иногда расширяет или видоизменяет своим собственным мышлением.

Его действия направляются идеологиями, которые он усвоил в своей среде. Однако эти идеологии не являются неизменными. Они представляют собой продукты человеческого разума и изменяются, когда новые мысли добавляются к старому ассортименту идей или заменяют собой отброшенные идеи. В поисках источника происхождения новых идей история не может идти дальше установления того, что они были произведены мышлением какого-то человека. Конечными данными истории, за пределы которых не может выйти никакое историческое исследование, являются человеческие идеи и действия. Историк может проследить возникновение идеи до другой, ранее разработанной идеи. Он может описать внешние условия, реакцией на которые были эти действия. Но он никогда не сможет сказать о новых идеях и новых способах поведения больше того, что они возникли в определённой точке пространства и времени в мозгу человека и были восприняты другими людьми.

Делались попытки объяснить рождение идей из «естественных» факторов. Идеи описывались как необходимый продукт географического окружения, физической структуры среды обитания людей. Эта доктрина явно противоречит имеющимся фактам. Многие идеи появляются на свет как реакция на раздражения физической среды обитания человека. Но содержание этих идей не определяется внешней средой. На одно и то же внешнее окружение разные индивиды и группы индивидов реагируют по-разному.