Ранний буддизм: религия и философия - Лысенко Виктория Георгиевна. Страница 3

В современной литературе религию иногда определяют как «совокупность ритуальных актов, связанных с понятием священного в отличие от профанного». Но даже и такое предельно общее определение не относится к буддизму — в нем подобное разделение не играет существенной роли.

Что же тогда делает буддизм религией, почему, вопреки всему, что говорилось раньше, мы все же называем его этим словом? Прежде всего — это обещание избавить своих последователей от всего, что приносит страдание. Но при этом болезни, старость, страх смерти и им подобное буддисты, как и другие индийцы, считали проявлениями более фундаментальной причины — бесконечных перерождений (сансары). Участь человека, по буддизму, под влиянием его поступков меняется: поступая плохо, он пожинает болезни, бедность, унижения; хорошо — вкушает радость и умиротворенность. Таков закон кармы, определяющий участь человека в этой и в будущих жизнях. Всякое перерождение, даже самое распрекрасное (например, в облике божества, блаженствующего на своих небесах) с точки зрения буддизма (а также индуизма и джайнизма) есть зло, продолжающее приносить страдание, поэтому высшая религиозная цель — это освобождение от действия кармы и круговорота сансары. Буддист является буддистом в той степени, в которой он считает, что учение Будды и есть Путь, ведущий к освобождению.

Вместе с тем, в тех формах, которые принимал буддизм за всю долгую историю своего развития, мы встречаем и культ будд (не обязательно Будды Шакьямуни, основателя буддизма), и культ священных мест, и культы местных богов и многие другие атрибуты «нормальной» религии. Деградация учения Будды? Нарушение заветов Учителя? Действительно, дистанция между доктринами разных буддийских традиций так велика, что кажется порой невероятным, что они восходят к одному и тому же источнику. Но вместе с тем нельзя сказать, что то или иное учение, чьи последователи считают себя буддистами, нарушило какие-то принципы, провозглашенные Буддой, и поэтому должно быть объявлено ересью. В истории буддизма не было ересей, поскольку в буддизме нет ни единого церковного канона (в каждой школе или направлении буддизма была своя «священная литература»), ни общих для всех школ догматов — богооткровенных истин, формулируемых церковью, которые должны иметь непререкаемый авторитет для каждого ее члена. То, что считается «буддийским символом веры» — «три драгоценности»: Будда, Дхарма и Сангха — не содержит никаких «содержательных» истин. При этом Дхарма — это и описание определенного опыта, изнутри которого все видится «так как оно есть» (ятха-бхутам), и вместе с тем предписание (метод), применяя который можно испытать этот опыт самому. Особенность буддизма как религиозного учения состоит в том, что оно не сформулировано в каком-то едином и универсальном виде, рассчитанном на всех без исключения людей. Буддийское учение, Дхарма, — это всегда конкретное послание конкретному человеку в конкретной ситуации. Нет Дхармы вообще, есть Дхарма, изложенная с учетом индивидуальных особенностей каждой категории слушателей. На чем основывается такой подход?

За ответом на этот вопрос обратимся к буддийскому тексту «Маггавагга» из Виная-питаки (пер. В.Вертоградовой).

1. По прошествии семи дней [после просветления] Благословенный (Будда) воспрянул от размышлений и, покинув дерево Раджаятана [дерева, у подножия которого он сидел после просветления—В.Л.], направился к фиговому дереву Аджапала [это фиговое дерево, находящееся в Урувеле, на берегу реки Нераджара — В.Л.]. Придя туда, он сел у подножия фигового дерева Аджапала.

2. Там в уединении Благословенному, погрузившемуся в размышления, пришли вот какие мысли: «Я овладел этим учением (дхармой), глубоким, трудным для понимания, трудным для постижения, находящимся за пределами того, что доступно рассудку, тонким понятным только мудрым (винну пуриссо).[С этой формулой мы будем постоянно сталкиваться в буддийских текстах. Она сопровождает изложение самых сокровенных и сложных буддийских учений и прежде всего учения о цепи взаимозависимого возникновения — пратитья-самутпада и нирваны — В.Л]

Между тем люди отдаются привязанности (упадана), находятся во власти привязанности, видят удовольствие в привязанности [типично буддийская риторика — перечислить ряд словесных клише, выражающих в разных формах, практически один и тот же смысл. Тот же самый прием и в характеристике дхармы — труднопостижимая и т.д. — В.Л.]. И этим людям, отдавшимся привязанности, видящим удовольствие в привязанности, трудно понять, что такое причинная связанность и взаимозависимое происхождение, особенно же трудно понять им, что значит угасание всех санскар [санскара — это одна из скандх — групп элементов, на которые распадается индивид при его анализе Буддой; обусловливает перерождение — см.: Тема. 8. Принцип анатты — В.Л.], отказ от всего, что способствует перерождению, уничтожение жажды, уничтожение страсти, подавление чувств, нирвана.[Здесь более сложный ряд понятий, каждое последующее из которых служит пояснением предыдущего: причинная связность — это взаимозависимое происхождение. Согласно классической схеме взаимозависимого происхождения (пратитья-самутпада), неведенье (авидья) вызывает к жизни санскары. Угасание же санскар — это уничтожение импульсов к перерождению. Оно, в свою очередь, обязано уничтожению жажды (таньха) — основного топлива, подпитывающего страдания, а значит, и перерождение. Уничтожение же жажды связано с уничтожением аффектов и с культивированием чувств, то есть с определенной психотехникой, о которой мы будем говорить позже (см.: Тема 11). Все это приводит к нирване — конечной цели буддийской практики, т.е. полному освобождению от непостоянства — В.Л.]

3. Но если я стану проповедовать учение, а люди не будут понимать его, это для меня только усталость и изнурение. [Будда выказывает некий пессимизм, свойственный определенной категории буддийских святых, называемых пратьека-буддами, то есть «буддами для себя». Такие будды, боясь остаться непонятыми, довольствуются собственным спасением. Это никак не противоречит принципам буддизма, особенно раннего, отличающегося определенным эгоизмом. Каждый спасается сам, на свой страх и риск и каждый вправе решать — проповедовать свое учение или же вкушать его плоды в спокойном одиночестве. Кроме того, Будда рассуждает как прагматик: если люди неспособны его понять, то зачем зря тратить силы, ведь один из важнейших принципов буддизма — эффективность Дхармы. Проповедь Дхармы должна всегда приносить результат, в противном случае это будет болтовня, «пустой разговор», бесполезный для слушателей и вредный для проповедующего, ведь он рискует своим душевным спокойствием — В.Л.]

И вот Благословенному пришли на ум такие прежде не слышанные гатхи (стихи):

[Обращаю ваше внимание на этот образ потока, течения — очень важный для буддизма. Он символизирует некую машину непрерывного ослепления, неведения, страдания, которую человек, сам того не ведая, постоянно приводит в действие — своего рода эскалатор, который приводится в движение многочисленными пешеходами, движущимися в одном направлении. Эта машина действует сразу на трех уровнях — уровнях мысли, речи и поступков — В.Л.]

5. И когда Благословенный задумался над этим, ум его стал склонятся к бездействию, к тому, чтобы не проповедовать учение. А в это время Брахма Сахампати, постигший своим разумом мысли Благословенного, подумал так: «Увы, приходит конец этому миру! Увы, погиб этот мир! Если уж ум татхагаты (буквально «достигшего таковости», совершенного просветления — часто употребляется как эпитет Будды, хотя и не связан только с буддизмом), архата («совершенная личность, святой»), достигшего наивысшего совершенного просветления, склоняется к бездействию, к тому, чтобы не проповедовать учение».