Революция.com. Основы протестной инженерии - Почепцов Георгий Георгиевич. Страница 24
Отсутствие внятных и понятных целей развития постсоветского пространства привело в результате к попыткам интенсивного внедрения таких целей путем цветных революций. При наличии целей индивидуальных образовался вакуум в целях коллективных. Такая неполная парадигма и создала благоприятную сферу для вхождения в чужие проекты, поскольку свои так и не наработаны. Общество начинает жить в определенном «подвешенном» состоянии, двигаясь туда, куда подует ветер. Эта иррациональность и побеждается более организованной революционной рациональностью.
Нейтрализация власти как инструментарий протеста
Власть, являясь по определению более сильным игроком, с неизбежностью мешает интенсивным социальным изменениям, идущим от радикальных групп, направленных на быструю смену власти. Коллективный протест оказывается возможным в ситуации нереагирования власти, поскольку поле действий в этом случае достается оппозиции.
Коллективные формы протеста становятся результативными тогда, когда соблюдаются несколько условий:
власть действует неадекватно;
власть попадает в ловушку, поставленную оппозицией;
власть нейтрализована и бездействует.
В последнем случае поле остается за оппозицией, поскольку неадекватные действия властей не могут принести ей успеха. Формула «верхи не могут» достаточно точно отражает эту ситуацию.
Бездействие власти как реальный феномен цветных революций может иметь несколько причин:
• власть осуществляет передачу власти другим политическим игрокам не совсем конституционным путем, например, именно так ряд аналитиков интерпретировал события в Грузии и Киргизии;
• власть путем революционных действий уничтожает политических противников, например, и такая интерпретация украинских событий существовала в аналитической среде Киева, поскольку другого объяснения выдвижения неизбираемого из-за двух судимостей Виктора Януковича трудно найти;
• на власть оказывают действие процессы нейтрализации ее, проводимые другими участниками политического процесса (внутренними и внешними).
Не следует забывать и о том, что мы бы обозначили как «усталость власти». Это определенная организационная неадекватность, которая в результате ведет к затруднениям с принятием решений. Наиболее типичными проявлениями такой усталости людей и идей являются такие факторы. С ними знаком каждый, кто работал в органах государственного управления:
• долгий путь согласования перед принятием конкретного решения;
• определенная ориентация на непринятие решения вообще;
• скрытие негативной информации;
• межведомственная борьба;
• нежелание принимать ответственность на себя.
Все эти факторы в принципе затрудняют принятие адекватных решений, в результате затягивается процесс не только выработки, но и претворения в жизнь любого решения.
Ситуация социального протеста еще более усложняет процессы принятия решений. Власть втягивается в такие типы ситуаций, в которых она не может работать, одним из вариантом которых являются ненасильственные методы протеста Джина Шарпа, в основе которых лежит борьба с послушанием: «Правитель не может править, если люди его не слушаются. Именно на этом строятся стратегии ненасильственного протеста» [9. – С. 19]. Тем самым программируется массовое отклонение от нормы. Именно массовость, как нам представляется, становится главным оружием ненасильственных форм протеста, поскольку тем самым в подобные действия начинает вовлекаться все большее число людей.
Эта методология требует сознательной работы против pillars of support – столпов поддержки власти, среди которых выделяются следующие [9. – С. 4–6]:
• власти, против которых работает потеря легитимности режимом;
• человеческие ресурсы, для работы против власти необходима поддержка большинства;
• умения и знания: именно умения и знания людей позволяют правительствам функционировать, без них происходит коллапс правительства;
• нематериальные факторы, это религия, отношения к послушанию, культурные нормы, которые влияют на взаимоотношения правителя и народа;
• материальные ресурсы, контроль над экономикой, ресурсами, коммуникацией, транспортом задает способность власти управлять;
• санкции, являющиеся инструментарием любого правительства.
Все это точки, позволяющие удерживать контроль за ситуацией.
Но одновременно имеет место постепенное нарушение степени контроля, которое создает экономические, политические, социальные возможности для перехода от моноконтроля к параллельному контролю, а затем и контролю другой стороной (см. рис. 5).
Рис. 5. Переход от моноконтроля к контролю другой стороной
Характерным для постсоветского пространства является элитное противостояние, ведущее к замене одной команды элиты на другую. Идет определенного рода процесс «самопоедания» элиты. Это видно везде: от Киргизии, где Аскар Акаев лишился своей должности путем погромов магазинов, до Литвы, где произошел парламентский процесс импичмента Роландаса Паксаса. То есть вариантами элитной смены становятся:
• импичмент;
• коллективные протесты и революции;
• выборы.
Элитное противостояние набирает свои обороты по мере развития постсоветского общества по ряду причин, среди которых наиболее важными нам представляются следующие:
• суженные возможности для роста, когда даже частный бизнес видит свое будущее в той или иной сцепке с властью;
• естественная смена поколения в ситуации, когда все места оказываются занятыми;
• расширение политических возможностей для реализации оппозиционного поведения, чего не было в советское время;
• понижение уровня «игры», под чем мы понимаем исчезновение прошлой системы долгого карьерного роста;
• относительное ослабление власти сравнительно с возросшей сложностью социальных процессов, как следствие, власть начинает отставать от них.
В докладе Совета по национальной стратегии «Новая политика России на постсоветском пространстве» также подчеркивается в качестве главного противоречия проблема легитимности передачи власти: «На постсоветском пространстве так и не была решена проблема легитимной передачи власти между элитными группами. Именно это является главной причиной того, что естественное обновление власти проходит все чаше в форме разноцветных революций» [10]. Болезненность этого перехода и выражается в схемах создания «преемника». При этом его, как правило, принимает старая власть, но не готова принять власть потенциальная.
При планируемой попытке смены ситуация сознательно дестабилизируется, чтобы затем вернуться вновь в стабильное состояние, но уже с новыми акторами: стабильная ситуация со старыми акторами – процессы дестабилизации – стабильная ситуация с новыми акторами.
Дестабилизация может быть и естественной, а не только искусственной, вытекающей из резкого реального ухудшения ситуации. Эдвард Луттвак говорит о факторах временного ухудшения ситуации, к которым относит следующие [11. – С. 31]:
• тяжелый и продолжительный экономический кризис с высоким уровнем безработицы и инфляции;
• неудачная война или серьезное поражение, военное или дипломатическое;
• хроническая нестабильность в условиях многопартийной системы.
Сюда следует добавить и тот вариант, который служит движущей силой во всех цветных революциях: расхождение между ожидаемым и достигнутым экономическим, политическим, социальным состоянием. С одной стороны, виртуальная реальность, обычно активно поставляемая западной массовой культурой, создает в головах тот уровень общества потребления, который недостижим в реальности, но именно за него со времен перестройки каждый раз голосует население.
Ряд постсоветских стран прошел этот революционный слом, ряд готовится к нему. Заместитель главы Администрации президента России Владислав Сурков в интервью журналу Spiegel видит будущее России в этом плане вполне оптимистично [12]: «У нас восстаний не будет. Мы, конечно, видим, что эти события произвели на многих политиков локального масштаба большое впечатление. Видим и разные зарубежные неправительственные организации, которые не прочь были бы повторить этот сценарий в России. Мы это понимаем. Теперь ведь есть технологии переворотов, есть школы, где этому учат». И далее: «Попытки переворота, без сомнения, будут. Но ничего из них не получится».