Падение великого фетишизма. Вера и наука - Богданов Александр Александрович. Страница 30

Вся организация старого юнионизма была по своему характеру не обще-пролетарской, а узко-групповой. Она преследовала не только задачи взаимопомощи и борьбы с капиталистами, но также, фактически, и задачу закрепления привилегированного положения объединенных ею рабочих по сравнению с остальными пролетариями; отсюда — некоторые нормы чисто цехового ограничения собственных ее рамок, иногда даже и прямая борьба против других пролетарских групп. Идеология юниюнистов в общем оставалась на почве буржуазно-капиталистического строя. Идеал социализма в ней отсутствовал, задача общей организации пролетариата не ставилась. Буржуазная мораль и общие юридические основы буржуазного строя принимались, как нечто, не подлежащее коренному изменению.

Самое объединение понималось, как союз отдельных личностей, совместными действиями осуществляющих свои личные интересы — чисто индивидуалистическое понятие об организации, присущее различными группировкам буржуазии мелкой (цехи, затем потребительные и ссудо-сберегательные общества, и т. под.) и крупной (общества акционерные, синдикаты предпринимателей, и проч.). Объективно, юнионизм шел по пути созидания нового коллектива, но мысль отставала от самого дела, и тем замедляла его развитие.

Мы знаем, с какими колебаниями и с каким трудом подвигался английский рабочий класс вперед по пути формирования коллективистического отношения к жизни; мы знаем, что несмотря на свою высокую культурность, он занимает далеко еще не передовую позицию среди международного пролетариата, — и это именно потому, что его культурность заключает в себе до сих пор слишком много буржуазного. Именно потому, что он — самый старый промышленный пролетариат в мире, он успел получить самое основательное историческое воспитание в атмосфере меновых отношений буржуазного мира. Фетишизм этого мира всего прочнее укоренился в английском пролетариате за те долгие эпохи его развития, пока у него не создалось еще классовой организации, а затем — пока эта организация не достигла той ступени, на которой она вступает в принципиальный конфликт со всей прежней социальной организацией.

Все это относится к консерватизму идеологии английского рабочего класса — к его взглядам на религию, мораль, право и т. под. Что касается политической умеренности старого юнионизма, то она, как известно, зависела главным образом от продолжительного монопольного господства Англии на мировом рынке, которое обеспечивало верхам рабочего класса возможность чисто экономической борьбой завоевывать для себя материальные улучшения: английские капиталисты эксплуатировали весь мир, и потому могли быть умереннее в эксплуатации своего пролетариата, находили более выгодным делать ему уступки, чем обострять его борьбу. Возникавший на этой почве политически оппортунизм в свою очередь, конечно, должен был содействовать укреплению идейного консерватизма; — но было бы неправильно основу для объяснения этого последнего видеть в условиях, достаточных для объяснения первого. Культурный тип английского пролетариата — явление более глубокого характера.

В общих чертах, то же самое приходится сказать об американском пролетариате, который в своей главной и наиболее влиятельной части произошел от английского, и подобно английскому, до недавнего времени находился в особенно благоприятных условиях для борьбы за экономические улучшения.

Так приходится понимать тот исторический парадокс, что именно в странах капитализма наиболее старого и наиболее развитого, пролетариат до нашего времени не является наиболее прогрессивным, а напротив, сохраняет в своем мышлении наибольшее количество остатков великого фетишизма. И это несмотря на то, что там в среде своих организаций он имел еще сравнительно очень мало пришельцев-интеллигентов.

Буржуазное общество Германии, России, само гораздо моложе буржуазного общества Англии, оно не успело дать своему пролетариату такого основательного воспитания в духе индивидуалистической культуры, как это последнее. Но зато в странах молодого капитализма с менее устойчивой группировкой высших классов, борющийся пролетариат получает в качестве союзников особенно большое количество разнокалиберной интеллигенции. Союзники несут ему свои знания, но также свои навыки, мысли и свои эмоциональные наклонности, сложившиеся главным образом в чуждой ему, в индивидуалистической среде.

Все это находит свое выражение в двух фланговых оттенках рабочего движения, оппортунистическом и анархистском. Общее в них обоих — сильнейшая окраска индивидуализма; здесь и там задачи борьбы систематически сводятся к благу личности, как самостоятельной жизненной единицы, как отдельного центра стремлений и мышления; у оппортунистов выступает на первый план непосредственное улучшение материального и культурного уровня личностей, входящих в состав данного класса, у анархистов — освобождение личности, устранение всякого материального и правового гнета, тяготеющего над нею. Идея развития силы коллектива, идея слияния в нем личных существований, как в высшей жизненной форме, и здесь, и там вполне или почти отсутствует

Оппортунизм вносится в пролетарскую среду по преимуществу представителями «либеральных профессий» — адвокатами, журналистами, учителями, врачами, и т. под. — элементами, сравнительно еще сносно устраивающимися в буржуазном обществе, а потому склонными более «примиренски» относиться к его существующей организации; они стоят за «постепенность» развития, верят в «притупление противоречий» классовой борьбы, и обыкновенно переоценивают буржуазную культуру, слишком для них родную. В тенденциях старого трэд-юнионизма они находят для себя готовую опору, и потому стараются — нередко очень успешно — захватить в сферу своего влияния прежде всего профессиональные организации, а также родственные им по своим задачам ассоциации потребительные, производительные и т. под. В социальной науке и философии они отстаивают «совместимость» с пролетарскими идеями и стремлениями тех или иных буржуазных и полу-буржуазных систем. Типичными образчиками таких взглядов и такой тактики являются английские фабианцы, немецкие бернштейнианцы, русские правые меньшевики, итальянские реформисты и т. д. Во всех этих течениях идейное преобладание «интеллигентских» элементов особенно значительно и очевидно. [36]

Анархистский оттенок приносится в пролетарское движение, напротив того, главным образом представителями тех социальных групп, судьба которых оказывается в капиталистическом обществе наиболее мрачной и жестокой; безнадежно гибнущей под ударами конкуренции мелкой буржуазии, ремесленной, торговой и крестьянской, люмпен-пролетариата, неудачников из интеллигенции и проч. Тут преобладает, естественно, весьма непримиримое отношение к существующему строю, крайняя внешняя революционность, которой, однако, не соответствует глубина преобразовательных стремлений. Социальный идеал сохраняет наиболее существенные черты нынешней системы: обособленность личности, договорные отношения между людьми в их «свободных» общинах, и даже товарообмен между общинами. Дух коллектива здесь развит зачастую еще меньше, чем у оппортунистов, даже товарищеская дисциплина нередко рассматривается, как стеснение священной личности. Переоценки буржуазной культуры, конечно, нет, — есть даже как будто ее крайняя недооценка, безграничное презрение к ней. Но если присмотреться поближе к тем, большей частью, правда, слабо разработанным и даже путанным социальным и философским теориям, которые здесь применяются в качестве идейного оружия, то легко убедиться, что не только их материал, но и самые схемы мышления заимствованы в наибольшей части из буржуазных идеологий, революционно-демократических, и частью даже либеральных. Идеи естественного права, самоценной личности, социального договора, и нередко и различные идеалистически-метафизические концепции здесь находят для себя место, с большими или меньшими только вариациями. — Вполне типичными представителями этого течения являются, конечно, «анархисты» в собственном смысле слова; среди них значительное количество деклассированных элементов бросается в глаза. — Разновидность анархистов представляют русские максималисты, у которых, однако, индивидуализм выражен менее ясно и строго, благодаря усилиям русской революции, которая сама по себе обостряла потребность сплочения, и тем самым ослабляла и затушевывала индивидуалистическую тенденцию. — Затем еще менее типичны немецкие анархо-социалисты, итальянские и французские революционные синдикалисты и т. под.; у них благодаря преобладанию чисто-пролетарского состава окраска коллективизма пробивается гораздо сильнее, особенно в их массовой психологии; а у их теоретиков, большей частью «интеллигентов», индивидуализм выражен опять-таки резче, и есть в то же время немало точек соприкосновения с оппортунистами.