Истины бытия и познания - Хазиев Валерий Семенович. Страница 21
Сатыбалова Е. В. пишет: «Прежде всего, Хайдеггер постулирует абсурдность, бесформенность и бессмысленность сущего. Которое нуждается в придании порядка и задании ему смысла. Сущее не содержит в себе никаких сущностных структур. Оно, взятое само по себе, — бессмыслица, абсурд, хаос. При этом как таковое сущее находится в совершенной фундаментальной сокрытости, потаенности» {61}. Если, действительно, так, то сущностная цель бытия человека — упорядочить этот хаос, из абсурда создать логику, бессмыслице придать смысл. Это явно не анализ, не разбирание, не открывание, а синтез, строительство от фундамента до крыши, сокрывание тайны для людей. Из мирового хаоса извлечь фрагмент, который станет доступен всем людям. Не только доступен, но он будет тем, что создает, укрепляет, развивает в них их особый статус в мироздании — разумных и социальных существ. Сущность истины в том, что человек продолжает миротворение, которое раньше шло без него. Человеческий вклад в миротворчество в том, что он, человек, по словам Леонардо да Винчи, то звено в цепи природы, с помощью которого она содержит себя в гармонии истины, красоты и добра. Человек осмысливающе творящая часть мира. Творчество мира есть одновременно и творение самим человеком самого себя и наоборот. На этот процесс можно смотреть с двух сторон. Во-первых, как мир творит себя с помощью разумного и социального человека. Во-вторых, как человек творит себя и мир, в котором он живет. В действительной реальности же эти процессы двуедины и неразрывны. «Содержание архаического мифа, — пишет В. С. Соловьев, — событие как сбывание, становление» {62}. Уточним: «как сокрытие». И обобщим: не только миф, а все культурное, созданное человеком, есть сбывание, становление, сокрытие. Сказанное относится и к экономике, и к политике, и к праву, и к религии, и к искусству, и к науке, и к философии, и ко всему, что имеет в нашей жизни смысл и значение. Онтологическая истинность мира и человека и состоит в том, что сотворение миром человека есть миротворчество человека. И эти два потока сливаются в единую нить сущего бытия в философствовании человека, сокрывающего сущность Истины, или истинную Сущность. Канувший в Лету — это не умерший, а восставший в истине: красоте и добре для вечности, сокрывшийся от невзгод конечного тварного бытия в объятиях бытия сущего, достигшего своей истинности и онтологически, и гносеологически, и сенсуалистически. И т. д. и пр. пр. Красиво ведь и завлекательно! И читать и писать составляет удовольствие. Игра ума не менее завлекательна, чем другие игры. Но это, как нам представляется, не философия, а вид литературной деятельности, которому по воле случая не нашлось собственного имени.
Мы для пародии использовали работу Хайдеггера «О сущности истины», а можно было бы воспользоваться любой другой. Например, работой «Основные понятия метафизики», основная мысль которой до обидного проста: в философствовании человек практически и познавательно осуществляет обнаружение миром своей духовности в форме истины, красоты и добра. Каждый отдельный человек есть частица творящего гармонию бытия Мирового разума. «Чрево бытия не вещает человеку иначе, как голосом человека» {63}, — говорил один из великих иррационалистов.
Все это давно известно, хотя интеллектуально возбуждает и сегодня… Но это не та философия, которая, как известно, не терпит суеты, даже философоподобной.
9. Трагедия категории «онтологическая истина»
На первый взгляд может показаться некоторой натяжкой и странным — говорить о трагедии философской категории. Трагедии бывают разные: например, по масштабам и предмету — человека, семьи, народа, государства, даже человечества; вымирающих видов животных и растений, разрушенных планет, угасающих звезд, гибнущих галактик. Но трагедия категории?..
Если заслуженного писателя шельмуют или замалчивают, как, скажем, было с М. А. Булгаковым, это, несомненно, трагедия. А как быть, если такая же судьба выпала на долю философской категории? Думается, термин «трагедия» подходит в точном смысле. Давайте посмотрим и рассудим вместе. Речь пойдет о категории «онтологическая истинность вещи», или, как называют короче, просто об «онтологической истине».
«Онтологическая истина» в средневековой философии означала истинность вещей (verities rerum), определяемая как соответствие существования (exsistetia) вещи ее собственной божественной сущности (essentia) {64}. Последняя объявлялась духовной и привнесенной в вещь из сверхъестественного мира. Таким образом, онтологической истиной (или онтологической истинностью вещи) называлось соответствие естественного существования вещи сверхъестественной духовной, неизменчивой, навеки вечные константной и божественной сущности. Изменчивое существование должно было соответствовать неизменной сущности, конечное и временное бытие вещей — их вечному и бесконечному бытию, смертное — бессмертному, тварное — божественному. Средневековая теоцентричная философия в лице философской школы «реализма» признавала и гносеологическую истину — истинность знаний человеческого сознания, которая представлялась постижением онтологической истинности вещей. Средневековый номинализм ограничивал категорию истины лишь сферой гносеологии, т. е. признавал лишь истинность знания: логическую истинность — соответствие одних знаний другим, истинность которых определена заранее или подкреплена авторитетом, или обусловлена правилами логики, или задана аксиоматически, а также предметную истинность — определяемую соответствием знаний отражаемой действительности. Впоследствии первая получила название «гносеологической когеренции», вторая — «гносеологической корреспонденции».
Кроме рассмотренных видов онтологической и гносеологической истинности у Фомы Аквинского просматривается еще одна интересная мысль о сфере применимости характеристики «быть истинным». Он говорит об истинности вещей, созданных людьми. «Истина состоит в том, чтобы вещь соответствовала интеллекту; так о ремесленнике говорят, что он сделал истинную вещь, когда она отвечает правилам ремесла» {65}. Истинность таких вещей определяется через их соответствие той идеальной мысли-цели человека, в соответствии с которой люди эту вещь сделали. Это своеобразный вариант онтологической истины. Созданная человеком вещь должна соответствовать тем знаниям (субъективной цели в голове человека), используя которые человек сумел сделать вещь, отсутствующую в природе в естественном виде. Существование такой вещи должна соответствовать не божественной мысли (эссенции), а человеческой. Истинность вещи определяется через соответствие скрытой в ней мысли, но не объективной идеи, как у Платона, и не божественному духу, как в средневековой теоцентричной философии, а человеческой. Вещь, изготовленная (произведенная) человеком, должна соответствовать тем истинным знаниям, на основе которых она создана. Тогда она будет онтологически истинной. Самолет, который не летает, хлеб, который нельзя есть, учитель, который не учит, — все примеры «вещей», которые соответствуют не истинным знаниям или не соответствуют истинным знаниям. В том и другом случае они онтологически ложны. Оставим пока в стороне ясно просматривающуюся интересную мысль, что вся реальность мироздания оказывается в диапазоне от абсолютной истинности до абсолютной ложности. Между этими полюсами находится все, что есть в действительности, и все является единством относительной истинности и ложности в разной степени. Более того, в нашем конечном мире нет абсолютной истины, ибо нет и не может быть абсолютного соответствия существования вещи ее сущности. В мире, где движение абсолютно и покой относителен, все конечные вещи подвергаются внешнему воздействию других (диалектический принцип всеобщего взаимодействия) вещей, деформирующих их существование от полного соответствия сущности. Но для каждой конечной вещи есть собственная абсолютная ложность — разрушение, уничтожение, смерть, небытие, переход в инобытие.