Истины бытия и познания - Хазиев Валерий Семенович. Страница 19

Итак, на наш взгляд, истина есть переход открытого в со-крытое. Не надо быть особенно большим знатоком мертвых языков и специалистом по герменевтике, чтобы понять, что «алетейя» расшифровывается как отрицание («а» — не) Леты — реки забвения. «Алетейя» — это «не-Лета». Алетейя то, что не может кануть, отдаться забвению, мучается от того, что не может сокрыться. То, что не сокрыто, не истинно. Истинно то, чему удается перейти этот барьер «а», и кануть в Лету, утонуть в пучине забвения. Но забвение и беспамятство не одно и то же. Гениальная интуиция античного языка и античных мыслителей в том, что они уловили сущность бытия истины как сокрытости. А сокрытое не очевидно, оно требует рефлексии, т. е. философствования. Не случайно философия во все века определялась не только как мировоззрение в понятиях, но и как поиск Истины. Философ должен сокрыться, спрятаться от посторонних и нескромных взглядов, он должен укрыться своим одиночеством и молчанием от шума суетливого говорения. Философское дело, как известно, не терпит суеты. В толкотне трудно найти истину. Философствование не только приближает к постижению истины, оно есть само сотворение истины бытия путем сокрытия его сущности. Философствующий сокрывает то, что без него — без философствующего — бессильно кануть в Лету, что мучается от этой беспомощности, зовет философствовать. Философия — это зов мироздания сокрыть истину, т. е. помочь сущности бытия упасть в воды Леты, достичь наслаждения забвения. Философствование и есть купание в Лете, наслаждение сокрытостью, превращение холодного, одинокого, беспомощного мира в сокрытый теплый райский уголок.

Познание и практика людей есть совместное «со-крытие», укрывание, прятанье, маскировка того, что лежит замерзшим, открытым, обнаженным, голым в сущем. Сокрыть — это значит построить крышу, завершить строительство дома, отогреть, дать тепло, свет, огонь. Неслучайно о человеке говорят «крыша поехала», когда хотят сказать о его неразумности, о потере им человеческой сущности, о его открытости для всего хаотичного, бессмысленного, немотивированного и недетерминированного. У него нет крыши, дома, сокрывающего и согревающего его, поэтому можно говорить о нем все, что угодно. Он без дома есть всеобщее ничто. Все и ничего одновременно. Он — слово без содержания, и содержание без понятия.

Сущее без человека еще не приобрело сущностных параметров, структуры и функций, оно без со-крытия еще не у себя дома, оно еще без крыши. Крыши бывают разные: от собачей конуры до скворечника, дома и звездного неба над головой, которое приводит в восторг и удивление философа. Сущее в чистом виде есть абсолютный хаос, абсурд, бессмыслица. Нужен человек-философствующий, чтобы сущее приобрело сущностную структуру. Нужен человек, видящий свое счастье в любви к мудрости и получающий удовольствие от этой любви. Лета приносит забвение от прошлого одинокого хаоса, от заброшенности и отчужденности, от бесполезности и ненужности, от пустоты и бесплодного покоя. Но начало философствования в сущем, а сущее без философствования открыто, т. е. бессмысленно. Сущее и начало философствования совпадают. В истине онтология и гносеология сокрываются, соединяются, объединяются под единой крышой. И, как говорит Ницше, «где есть счастье, есть и удовольствие от бессмыслицы» ^{53}, которая канула в Лету. Философствование начинается от бессмысленного удовольствия, точнее, от предвкушения этого удовольствия. Сущее в человеке онтологически присутствует как ожидание философствования. Этот зов из глубин бытия толкает каждого человека в доступных ему формах образованности и традиций культуры, где он родился и вырос, философствовать. Реализуясь в философии сам, человек реализует глубинные основания сущего, придавая его хаотичности и абсурду формы упорядоченности и смысла. Философствующий сбрасывает мучающееся в своем бессилии сущее в темные воды Леты, которое, сокрываясь в них, приобретает свою истину, превращается в истину, находит свою истину в себе, возвращается в себя в своей истинной форме. В философствовании человека сущность бытия находит адекватное себе существование. Философствование есть становление онтологической истины бытия сущего. Смыслотворчество человека есть натуро- и гомотворчество одновременно. Эти векторы диаметрально противоположны: к объекту и к субъекту или от объекта и от субъекта. Но противоположности неразрывны. Поэтому реализация сущего через философствование всегда антиномично, виртуально и поливариантно. Человек-философствующий оказывается оторванным от хаоса и абсурда сущего, которые он топит в водах «а-Леты». Он через философствование приобретает свободу, не теряя генетического единства с сущим, которое до человека не могло дойти до берегов Леты, не могла сокрыться. Сущее для бытия всегда открыто, иначе мир был бы вне движения, сам в себе зацикленным целым, никому и ничему ни изнутри, не извне недоступным. Сущее бытия открыто и доступно в ожидании Сокрывающего, т. е. человека-философствующего: любящего и творящего. Человек освобождает сущее бытия от мучения открытости, неопределенности, хаоса безграничного и безвременного. Через истину («алетейя») сущее вместе с философствующим человеком обретает свое действительное бытие. Действительное без истины лишь возможное. Возможное сущее, сокрытое человеком в философствовании, превращается в действительность бытия сущего.

Это томление (Quel — нем. мучение) сущего отразилось в религиозном мировоззрении как воля Бога, толкнувшего Его к творению (сокрытию) мира в формах разумности. «Отвратить взор свой от себя захотел Творец — и тогда создал он мир» ^{54}. Человек продолжает начатое Богом, он собирает и сокрывает в себе и в искусственно творимой им природе в форме мысли и вещей открытость (абсурдность, хаотичность) мира человеку, что и есть суть принципа антропности в науке и суть божественной одухотворенности человека в религии. Это первая ступень лестницы «людских сокрываний»: оживить в мыслях то, что без человека духовно мертво. Бытие есть сущее, сокрытое человеком-философствующим.

Если не обращать внимания на этот первый шаг и рассматривать теперь бытие мышления само по себе как самостоятельное бытие, то мысли открыты множеству субъектов и тем самым еще не достигли порога истинности (сокрытости). Достаточен простой пример. То, что создано умом всего человечества, лежит открытым для всех новорожденных детей планеты. Но каждый будет черпать из этого открытого источника только то, что сумеет «сокрыть» для него родная отечественная культура и особенно родной язык. Язык живущего в изоляции от мира племени не сумеет «сокрыть» для своих детей тайны современной науки. Для них эти достижения человечества останутся открытыми в ожидании того часа, когда эта открытость канет в Лету и наличный планетарный ум сокроется вместе с ними под одной крышей, станет для них истиной. Но для этого племени необходимо философствовать — день за днем сокрывать своей практической, интеллектуальной, чувственной, интуитивной, подсознательной, бессознательной и т. д. деятельностью сущее бытия, догоняя ушедших вперед представителей земной цивилизации. Мышление сокрывает сущее, но это только начало.

Сущее бытийствует пока лишь количественно, не приобретая качественных определенностей. Грядет следующий шаг, и субъект еще раз их прячет, укрывает, утаивает, маскирует, со-крывает в языке, в словах. Воды Леты мышления сливаются с водами Леты языка. Вербализация мышления — очередной шаг сокрывания сущего философствующим человеком. Очередной шаг приобретения сущим своей истинной формы существования. Это новый шаг к истине как сокрытию открытости сущего. Безъязыкая философия сокрывается в глубинах говорящей философии ^{55}. Сущее, сокрытое человеком-философствующим, сначала до бытия мысли, потом сокрытое уже до словесного бытия, сокрывается в речемыслительной форме. Далее сущее будет сокрыто в со-существовании человеческих индивидов, в коммуникации и со-бытии. Мыслящий индивид для достижения своей истинности должен быть сокрыт своим сообществом. Он должен утонуть в Лету общественного бытия. Но и это еще не финиш сокрытия сущего через созидание для него сущностных структур бытия на разных уровнях действительности. Остается еще шаг — трудовое (индивидуальное и общественное) сокрытие, вершиной которого станет труд как игра. Игра индивида, индивидов и общества — очередные ступени продвижения сущего к истине бытия. Игра — это труд, сокрытый вечностью, избавленный от утилитарности, полезности, временной и пространственной ограниченности. Сокрытый труд есть игра сущего с человеком-философствующим. Сказать иначе, философствование есть игра человека с сушим. Любая инверсия здесь истинна, ибо мы достигли абсолютного сокрытия истины, т. е. приобрели его во всем диапазоне бытия, в масштабе сущего от абсолютно абстрактного до абсолютно конкретного. Сущее стало философией, а философия — сущим в единстве и целостности человека и мироздания.