Книга Небытия (СИ) - Филатов Вадим Валентинович. Страница 24

Достигая своего предела в отрицании мира, одиночество отрицает и само себя. «Будда учил людей: соприкоснёшься с вещью, не прикрепляйся близко к ней. Значит и то, что я сейчас люблю вот эту хижину из трав, уже есть грех. Значит и то, что я привержен так к уединенью – уже преграда на пути. А что же, если я вновь говорю о бесполезных радостях и провожу так зря и попусту всё время?» (Камо-Но Темэй."Записки из кельи»).

Рус

ская книга мёртвых

Книга Несуществования

(Только для мёртвых)

NoTaj Mahal Review Volume 7 N 2 dec. 2008

«Книга никогда не существовала прежде, чем была написана, поэтому, существует безначальное несуществование книги».

(Свами Сухотрой – Шесть систем Ведической философии).

«Человек овладевает истиной через смерть».

(Ж.Батай).

ВВЕДЕНИЕ. ВОЗВР

АЩЕНИЕ ФИЛОСОФИИ К ЕЁ ИСТОКАМ.

«Когда слушающий не понимает говорящего, а говорящий не знает, что он имеет в виду – это философия»

(Вольтер)

Сегодня уже становится очевидным, что так называемая академическая философия давно вышла за пределы своей естественной среды обитания, в которой философия и сформировалась в Древней Греции, и превратилась в мёртвую систему ритуальных заклинаний онанистов псевдокультуры, именуемую «философским дискурсом». Но именно сейчас, когда мир

превращается в один большой постструктуралистский проект, философия покидает носителей этого дискурса и возвращается к своим истокам, иллюстрируя собой модель Элиаде – модель вечного возвращения.

Философское творчество сегодня становится психотехническим приемом, с помощью которого мыслящий человек, во-первых, настраивает себя на соответствующее отношение к жизни, а во-вторых проверяет, насколько ему это удалось. Исходя из самой природы философии, позиция независимого мыслителя, не преследующего целей материального благополучия и служебного продвижения, не только обеспечивает относительную анонимность, но и отрицает конвенциональную возможность подхода к философии как бесконечному аутистическому процессу толчения воды в ступе. Этот процесс вполне соответствует аутентике сегодняшней философии, как продукта современной цивилизации с ее разложившимися институтами

информационного насилия.

Современность обеспечила возврат философии в изначальную среду ее обитания, что заставляет говорить о стиле вместо привычного для академического агитпропа «профессионального подхода». Более того, сам квазипрофессиональный подход стал свидетельствовать не только о провинциализме его сторонников, но – в силу своей неадекватной оценочности – о симуляционности профессиональной философии в целом. Последняя давно уже выступает в качестве удобной конвенции, замещающей сакральную эстетику философской духовности конформистской спекулятивностью философствующих ремесленников. Однако профессиональную философию рано хоронить, ибо она имплицитно выполняет смыслообразующую функцию – постольку, поскольку ярко отражает процессы фатального распада разлагающейся химеры современного мира.

ГЛАВА 1. КАПИТАН ДУШИ.

«Премудрый человек не обладает человечностью.

Для него все люди – словно соломенные собаки».

(Лао-Цзы).

В духе Эдгара По, но совсем не страшно.

Гуляя вместе с моим покойным другом Александром Чавушяном в окрестностях Великого Новгорода, мы вышли на оставленную кем-то поляну, где живописно открывался вид на пепелище от сгоревшего костра и кучи отбросов. «Вот это напоминает мне наше поколение, которое «мы вместе», – сказал я, показывая на отбросы. «Да нет, мы, скорее, сгоревшее», – ответил мне Чавушян.

Макиавелли говорил: «То, что в обычной жизни называется убийством, в политике именуется – «нанести большой урон неприятелю». Применение насилия, которое раньше было рассеянно, теперь сконцентрировано.

Приговорённый ложится на медицинский стол для получения смертельных инъекций. Казнь состоит из трёх этапов, в процессе которых в вену вводятся три раствора, первый лишает его сознания, второй останавливает работу лёгких, а третий останавливает сердце.

Согласно туманному выражению Ясперса: «человек видит мир человеческой деятельности в действительности государства как безжалостной

непреклонности». Начиная с эпохи Сократа, демократия была и остаётся непреклонна к срывающим с неё маски, которые скрывают её постановочный характер. Разница между театром и демократией заключается в том, что театр честно и правдиво признаёт, что он – театр. Демократия же, в отличие от театра, лживо пытается скрыть, что она – тоже театр. Что касается так называемой российской демократии, то она представляет собою даже не театр, а цирк клоунов.

Ожидая казни, смертник пишет несколько писем друзьям и эссе – для публикации. Это, по его мнению, должно дать исчерпывающий ответ на вопрос, почему он сделал то, что сделал. «Изучив внешнюю политику государства, я решил послать сигнал власти, которая становилась все более агрессивной. Моё действие в нравственном и стратегическом смысле было эквивалентно воздушным ударам по городам и мирному населению заведомо неспособных защитить себя стран». Это означает, что государство напрасно претендует на монополию легитимного применения насилия.

Присутствовавшие на казни свидетели вспоминают:

– Он смотрел так, будто хотел сказать, что получает не то, что заслужил, а то чего хотел. Я чувствую себя обманутой.

– Мы надеялись, что, хотя бы перед смертью, он скажет что-то вроде «извините», но в его взгляде я ничего такого не прочла.

– Не сказав ни слова, он оставил последнее слово за собой.

Однако последнее слово всё-таки было сказано. За два дня до казни, через адвокатов он распространил стихотворение английского поэта XIX века Уильяма Хенли «Invictus» («Непобедимый»):

INVICTUS.

Из ночи, которая меня окружает,

Чёрной, как шахта,

Я благодарю богов,

Давших мне непобедимую душу.

В тисках обстоятельств

Я не хмурился и не рыдал.

Под ударами судьбы

Моя голова окровавлена,

но не сломлена.

За этим местом гнева и слёз

Нет ничего кроме ужаса тени.

Но, не смотря на угрозу,

которую несут мне годы,