Герцен - Володин Александр Моисеевич. Страница 32
2 января.
Перечитал твое письмо. Все, что ты пишешь о нотации, так понятно и близко мне, так много и много раз в разговорах теми или иными словами выражалось, что я не новое, а близко родное встретил в том, что ты пишешь. Однако ж la justice avant tout [66] — это не столько диплом в пользу нашего философ[ского] смысла и параллельного развития, сколько доказательство, что мы живем в одной и той же интеллектуальной атмосфере и подвергаемся ее влиянию. Я вовсе не имею самобытности мышления, ни даже инициативы, — но я имею быстрое соображение и консеквентность, stimulus у меня всегда внешний. Я ненавижу абстракции и не могу в них долго дышать (оттого при всех усилиях я всегда был дурной математик, никогда не мог от души заняться ни астрономией, ни механикой, ни даже физикой), оттого у меня еще недостаток, который, может, и выкупается живым пониманьем — но теоретически недостаток спекулативной способности чистого мышления. Меня беспрестанно влечет жизнь — физиология и история — единственное конкретное достояние науки; но только для полной живости их физиология должна начаться в химии, а история в физиологии. Ты, оговариваясь, пишешь: «Логика все же абстрактна» — да само собой разумеется, этой-то высотою наджизненной она и ниже жизни. Прочти в моей IV статье об этом, я прямо сказал это [67]. И ты совершенно прав, что естествоведение оттого и кобенится, что логика хочет задавить своим всеобщим элементом частно-вольную природу, напрасно сознательная мысль хочет стать перед природой как prius [68], это логическая перестановка, логика результата. «Логика хвастается тем, что она a priori выводит природу и историю. Но природа и история тем велики, что они не нуждаются в этом, еще более — они сами выводят логику a posteriori», — сказал я в новой статье [69]. Ты пишешь: «После построения логики я не вижу необходимости идее раскрыться природой». Без сомнения, это так же смешно, как человек, который бы написал эмбриологию и, окончивши, пошел бы опять в семейную жидкость и давай родиться. Причина этому все-таки гордость идеализма и невыносимый дуализм, который у Гегеля побежден теоретически, но остался на деле. Физиология должна привести к необходимости раскрытия идеи разумным организмом, а не наоборот. — Что касается до твоих замечаний о II части «Энциклопедии» [70], об этом писать не буду — для этого надобно самому перечитать книгу да и наэлектризоваться опять абстрактными токами. Одно я провижу и чувствую, покаместь не могу ясно изложить и понять: вещество — такая же абстракция вниз — как логика абстракция вверх — ни того, ни другой нет собственно в конкретной действительности, а есть процесс, а есть взаимодействие, борьба бытия и небытия, есть Werden [71] — вещество-субстрат, деятельная форма (аристотел[евское] опреде[ление]); оно мерцает в однократных явлениях, беспрестанно влечется ринуться (а если б оно не ринулось — его бы не было) в всемирную морфологию, оно есть на сию минуту, как частность, как индивидуальность, как столкновение и результат, но его уже и нет, потому что в этом круговороте ничто остановиться не может. Лейбниц говорит: «Вещественный мир беспрестанно меняется, как вода под вашей ладьей — сохраняя свой вид, он похож на Тезеев корабль, который афиняне беспрестанно чинили». Превосходное сравнение. А ты, мой разберлинец, стал защищать представления, да ведь только у вас там на Мишлетщине да на Вердеровщине [72] боятся сенсуализма образов и мыслей — что такое чистая мысль в самом деле. Это привидение, это те духи бесплотные, которых видел Дант и которые, хотя не имели плоти — но громко рассказывали ему флорентинские анекдоты. Ты коснулся великого значения химии, — здесь есть у меня один знакомый, который только в ней и ищет ключа к физиологии и к логике. Я мало знаю химию, что знал некогда, перезабыл, но прочтенное мною в Либихе точно удостоверяет, что химия скорее что-нибудь объяснит, нежели первые главы Гегелевой энцикл[опедии], т. е. II части. А впрочем, я с тобою совершенно не согласен на разграничение твое органической природы от неорганической — это тоже старый силлогизм, основанный на страсти ставить грани, природа не любит индейских каст. Химия и физиология имеют предметом один процесс, физиология есть химия многоначальных соединений, тогда как, наоборот, химия — физиология двуначальных соединений. Соединения двуначальные стремятся тотчас к результату, но соединение многоначальное как будто [73] для того принимает третьего деятеля (сложного или простого все равно), чтоб удержать процесс, чтоб сложною борьбою затянуть дело в даль, и в этом балансе, колебании возникают эти многоначальные ткани, которые беспрерывно сжигаются и восстановляются и полны деятельности. Материальный результат процесса победа двуначальности — гниение — или победа абстрактной многоначальности — волосы, ногти, кости, полуживые части (это мысль не моя, не хочу plagiat — вникни в нее, она превосходна). Венец многоначалия — мозг и нервная система. Либих в одном месте говорит: нельзя себе представить ни одного сильного чувства, ни одной сильной деятельности без изменения в квалитативном составе мозга. Это далеко не то, что говорили французы XVIII века: «Мысль — секреция мозга», нет — это только показывает нам человека von einem Guss [74]. Прочти у Гегеля отношение химизма к органике и самую органику — там он превосходен. Больше об философии не хочу говорить. Аминь… (9, XXII, стр. 217–221).
Указатель имен
Абеляр П. 190
Агассис Л. Ж. Р. 74
Аксаков К. С. 48
Аксельрод Л. И. 199
Альбер А. 157
Аристотель 63, 97
Астраков Н. И. 36, 37, 42
Астраков С. И. 64
Баадер Ф. 76
Бакунин М. А. 8, 12, 28, 43, 146, 150, 152, 193, 194
Баршу О. Т. Н. 42
Белинский В. Г. 12, 28, 43, 44, 77, 106, 122, 127, 146–149, 154, 155
Бём Я. 136
Био Ж. Б. 74
Блан Л. 157
Бок К. Э. 74
Бруно Дж. 97
Булгарин Ф. Б. 130
Бурдах К. Ф. 74, 78
Бэкон Ф. 22, 23, 30, 32, 57, 67, 68, 109
Бэр К. М. 74
Бюхнер Л. 105
Балицкий А. 152
Витберг А. Л. 40
Вольтер Ф. М. 30
Вольф X. 48
Гассенди П. 86, 102
Гегель Г. В. Ф. 15, 19, 33, 34, 37–39, 41–51, 53, 54, 56, 58–61, 70, 71, 75, 78–81, 83–89, 91, 93–95, 97, 104–108, 116, 121, 123, 128, 139, 141, 144, 147, 149, 150, 152, 153, 168, 178, 189, 193, 196—200
Гей-Люссак Ж. Л. 74
Гейне Г. 149
Гераклит (Эфесский) 97
Герцен (урожд. Захарьина) Н. А. 8, 35
Герцен Н. А. (Тата) 13
Гесс М. 146, 148
Гёте И. В. 37, 59, 65, 74, 75, 98—100, 109, 110, 184
Гизо Ф. П. 16
Глебов И. Т. 64, 65, 74
Голубинский Ф. А. 76, 198
Гольбах П.-А. 138
Гомер 43
Грановский Т. Н. 12, 46, 47, 58, 61, 63, 65, 72, 120, 152, 194
Грефф 42
Гумбольдт А. Ф. 74
Гфререр А. Ф. 132
Дебольский Н. Г. 198
Декарт Р. 57, 68, 97
Дембовский Э. 146, 151
Депре Ш. М. 74
Дюма Ж. Б. А. 74
Зедергольм К. А. 42
Земмеринг С. Т. 74
Иордан В. 59
Кавелин К. Д. 47, 48, 198
Кавеньяк Л. Г. 16, 159
Каменьский Г. 146, 151
Кант И. 79, 80, 137, 187
Карус К. Г. 64, 74
Катков М. Н. 198
Кетчер Н. X. 40–42, 58, 59, 61, 63, 64, 73
Киреевский И. В. 76, 77, 103
Клацел Ф. 146
Клоц (Клоотс) А. 166
Колумб X. 49
Консидеран В. 129
Корш Е. Ф. 62
Кошут Л. 171