Плотин. Единое: творящая сила Созерцания - Султанов Шамиль Загитович. Страница 73

Цирковым играм предшествует торжественная процессия, напоминающая триумф. Она спускается с Капитолия на Форум, пересекает Велабр и Коровий рынок, вступает через ворота Помпы в цирк и обходит его кругом. Во главе идет магистрат, устроитель игр (если это консул или претор, он едет на колеснице, запряженной парой лошадей), одетый, как триумфатор: в тунике, расшитой пальмовыми ветвями, и пурпурной тоге, с жезлом слоновой кости с орлом наверху. Государственный раб держит над его головой дубовый золотой венок; его окружает толпа клиентов в белых парадных тогах, друзья, родственники и дети. За ними идут музыканты и те, кто принимает непосредственное участие в играх: возницы, всадники, борцы, а дальше в окружении жрецов и в облаках ладана несут на носилках изображения богов или их символы, изображение умершего обожествленного императора и членов императорской семьи, пользующихся народной любовью. Их везут в открытых часовенках, помещаемых на особых двухколесных платформах, запряженных четверней. Лошадьми правит мальчик, у которого отец и мать живы. Он идет рядом с колесницей, зажав в руке вожжи; если они падают на землю, это считается злым предзнаменованием; следует начать шествие сызнова от самого Капитолия.

Выезжают обычно четыре колесницы, но бывает и по шесть, и по восемь, и даже по двенадцать. Полагается объехать арену семь раз: победителем считается тот, кто первым достигает белой черты, проведенной мелом, напротив магистратской ложи. Колесницы чаще всего запряжены четверней (на паре выезжают только новички); тройки выезжают реже; особого искусства требует управление большой упряжкой — от шести до десяти лошадей.

И до сих пор, Марциан, несмотря на неспокойные, тревожные времена и болезни, много людей собирается в цирке. Прежде всего захватывающим является зрелище стремительно несущихся, сшибающихся, обгоняющих одна другую квадриг. Прекрасные лошади, лихие возницы, смертельная опасность этих состязаний — этого, пожалуй, достаточно, чтобы глядеть на арену, не отрывая глаз, затаив дыхание. А тут присоединяется еще веселая толпа, в которой пестрота своевольных женских костюмов выделяется яркими пятнами на фоне сверкающей белизны обязательных тог, возможность завязать легкое, ни к чему не обязывающее знакомство, присутствие самого императора, богатое угощение после игр…

Вот еще о чем поведаю я тебе, Марциан, в этом письме — о бесплатной раздаче пропитания бедному населению.

Одна из главных забот императоров — снабжение столицы хлебом. Даровой хлеб сейчас получают свыше двухсот тысяч человек. Ведь стоит только поползти слухам о недороде, о том, что надвигается голод, как население города сразу же начинает волноваться, и удержу здесь часто не бывает.

Со времени Клавдия раздача хлеба происходит в Минуциевом портике, на Марсовом поле. Те, кто занесен в списки имеющих право на даровой хлеб, получают в качестве документа, подтверждающего это право, «хлебную тессеру» — деревянную дощечку с обозначением дня получки и отделения Минуциева портика, где им отпустят их долю зерна — 5 модиев ежемесячно. Эта дощечка является постоянным документом; кроме нее, дается еще контрольная марка, с которой получатель и идет к Минуциеву портику, отдает эту марку тому, что производит раздачу, и получает свой хлеб и другие продукты. Ведь и вино, и оливковое масло ныне раздаются или бесплатно, или по очень низким ценам.

Еще вот о чем я хочу с пристрастием написать тебе, Марциан: Август, включив в городскую черту предместья на расстояние в тысячу шагов от Сервиевой стены, разбил Рим на четырнадцать районов и разделил каждый из них на кварталы. Он же создал муниципальных магистратов. На первых порах ими оказались старые республиканские власти. Между преторами, эдилами и народными трибунами происходит жеребьевка: кому из них ведать в этом году тем или иным районом. Магистрату, которому выпал такой-то район, поручен общий верховный надзор за ним: он дает «начальникам кварталов» разрешение на постройку часовен Ларам и гению императора и ревизует их строительную деятельность, совершает в своем районе положенные жертвоприношения. Император Александр Север создал «муниципальный совет» из четырнадцати кураторов-консуляров с правом совещательного голоса; вместе с префектом города они обсуждают городские дела.

Каждый из четырнадцати районов состоит из кварталов. Во главе квартала — коллегия из четырех начальников, назначаемых на год самим императором или префектом города. Если здесь живут императорские отпущенники, то «начальников» выбирают из их среды, и вообще должность эту замещают людьми простыми. Обязанности их в первую очередь сакральные: в их ведении находится культ императора и Рима; они организуют два праздника Ларов: 1 мая и 1 августа. Но у них, начальников кварталов, и другие обязанности, и тут они выступают настоящими хозяевами своего квартала. Они поддерживают в нем порядок, помогают ночным патрулям пожарников, надзирают за торговлей в своем квартале и являются перед властями официальными его представителями. У них есть свой календарь, и, кроме общего летосчисления, квартал имеет свое собственное.

Управление всем большим городом находится в руках префекта города. Префекта назначает император, и он остается в своей должности столько, сколько угодно императору, — иногда пожизненно, иногда несколько лет. Основной и первоначальной обязанностью префекта города является охрана порядка и спокойствия в Риме и надзор за политической благонадежностью его обитателей. Он не только следит и распоряжается: его юрисдикции подведомствен ряд уголовных преступлений, нарушающих спокойствие и благочиние или создающих им угрозу. Он может произносить приговор один, ни с кем не совещаясь; может приглашать на совет почтенных и сведущих в праве людей.

Префекту города подчинены три городские когорты — римская полиция. Караульные посты этих когорт разбросаны по всему Риму: префект города должен расставить их, дабы охранять покой населения и получать сведения о всех городских происшествиях. В каждой когорте состоит по тысяче человек.

Рим не являлся и тем более сейчас не является городом, в котором имущество и жизнь граждан находятся в безопасности. Город ночью погружен в абсолютную темноту, и уже это одно дает широкий простор всяческим злодеяниям. Помптинские болота и Куриный лес на берегу Кумского залива, протянувшийся на много стадий, весь в зарослях кустарника, песчанистый и безводный, служат убежищем для разбойничьих шаек, совершающих набеги на Рим. Помимо них, в Риме достаточно всякого подозрительного и беспокойного люда. Сюда стекаются со всего света искатели легкой наживы и авантюристы всякого вида и толка. Здесь, в этом людском море, ищут приюта преступники, ускользнувшие от суда и тюрьмы; здесь прячутся беглые рабы; ищут наживы нищие и бродяги. Римской полиции не приходится сидеть без дела…

…Я вижу сбоку луч сумрачного света. Я хочу повернуть голову, но не могу… И я чувствую, что мне еще труднее дышать… и не могу я приподнять невидимую, но тяжелую грудь, чтобы побольше вдохнуть воздуха…

…И я снова лечу в неизвестное, где вращаются все сильнее и сильнее разные цвета…

…Чувство глубочайшей благодарности. Я нахожусь в имении Рогациана. Знакомая мне лужайка. Беззвучный родник. Вокруг меня они — Рогациан, Малютка, Зеф, Амелий. Я и есть это чувство глубочайшей благодарности, ибо они для меня — Учителя. Учитель поистине Учитель только другим Учителям: ведь ты даешь то, что у них уже есть, а они призывают к тому, чтобы ты раскрыл в себе то, что ты сам еще не так явственно, не так ярко помнишь.

…Усталость — от старости и благостного напряжения ума. И вот эта благостность молчания — не как отсутствие слов, а как незримая сверхсловесность.

И беззвучно говорю я, обращаясь к этому молчанию:

— Угроза.

И сразу откликается Рогациан:

— Следует быть предельно смиренным и не иметь ничего, что требовалось бы защищать, — даже собственную тайну пути. Собственный путь должен быть защищенным, но не защищаемым.