Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Томас Пейн. Страница 57
Здесь и заключительное слово сатиры, и мораль басни. Как сатира, она бьет по характеру всех библейских пророков и по огульным приговорам мужчинам, женщинам и детям, приговорам, которыми наполнена эта лживая книга, Библия, таким, как потоп, разрушение Содома и Гоморры, истреблению хананеян вплоть до грудных младенцев и беременных женщин. Ведь то же самое рассуждение о «ста двадцати тысячах человек, не умеющих отличить правой руки от левой», т. е. малых детей, приложимо во всех случаях. Она также сатирически изображает мнимую склонность творца к одному народу больше, чем к другому.
Как мораль, она выступает против злой воли предсказателей, ибо, когда человек предсказывает дурное, он склонен желать его. Надменное желание видеть свое предсказание исполнившимся ожесточает сердце, и он с удовольствием принимает его исполнение или с неудовольствием видит неудачу предсказания.
Книга кончается таким же сильным и бьющим в цель выступлением против пророков, пророчеств и огульных осуждений, как и глава, которую Бенджамин Франклин написал по поводу библейской истории об Аврааме и чужеземце и которая направлена против нетерпимого духа религиозных преследований {50}. Сказанного о книге Ионы достаточно.
В первой части «Века разума», как и в этой, я уже говорил о поэтических частях Библии, называемых пророчествами. Я сказал, что в Библии слово пророк означает поэт и что образы и метафоры этих поэтов, многие из которых стали за давностью времени и изменением обстоятельств темными, странным образом были возведены в ранг пророчеств и применены к целям, о которых сами эти писатели никогда и не думали.
Когда священник цитирует какую-либо из этих выдержек, он разгадывает ее согласно своим собственным взглядам и навязывает своей пастве как мнение автора. Вавилонская блудница {51} была общей блудницей всех попов, и каждый из них обвинял другого в содержании этой шлюхи; вот как они единодушны в своих объяснениях.
Теперь осталось лишь несколько книг, так называемых малых пророков, а поскольку я уже показал, что великие пророки — обманщики, было бы неприлично тревожить покой малых. Пусть себе спят в объятиях своих нянек, попов, и пусть все вместе будут забыты.
Итак, я прошел через всю Библию, как человек с топором проходит лес, валя деревья. Вот они лежат, а попы, если смогут, пусть взрастят их снова. Они могут, вероятно, воткнуть их в землю, но никогда не заставят их расти. Я же перехожу к книгам Нового завета.
Новый завет, говорят нам, основан на пророчествах Ветхого завета. Если так, то его должна постигнуть участь его основания.
Поскольку нет ничего необычайного в том, что женщина оказалась беременной до того, как вышла замуж, а сын, родившийся у нее, был казнен, хотя бы и несправедливо, я не вижу оснований не верить, что существовали такие лица, как Мария, Иосиф и Иисус. Их существование само по себе безразлично, в него можно верить или не верить, по принципу: пусть так, что из того?
Однако вероятно, что такие лица или по меньшей мере сходные с ними в некоторых отношениях действительно существовали, ибо почти все романтические истории были навеяны некоторыми действительными обстоятельствами, подобно тому как приключения Робинзона Крузо, в которых ни одно слово не истинно, были навеяны приключениями Александра Селькирка {52}.
Меня смущает не существование или несуществование этих лиц; басня об Иисусе Христе в том виде, как она рассказана в Новом завете, и возникшее из нее дикое и фантастическое учение — вот против чего я борюсь. История эта, взятая как она есть, богохульна и непристойна.
Она рассказывает о помолвленной молодой женщине и о том, как она, будучи помолвлена, была, говоря простым языком, растлена призраком под нечестивым предлогом того, что «Дух святый найдет на тебя, и сила всевышнего осенит тебя» (Лук., гл. 1, ст. 35). Несмотря на это, Иосиф позже женился на ней, жил с ней как с женой и в свою очередь соперничал с духом. Такова эта история, изложенная понятным языком, и, когда она так рассказывается, не найдется попа, который не устыдился бы ее [23].
Непристойность в делах веры, хотя бы и замаскированная, всегда есть признак легенды и обмана. Ведь для серьезной веры в бога необходимо, чтобы мы не связывали ее с историями, которые наподобие этой сводятся к игривым истолкованиям. Эта история того же рода, что история о Юпитере и Леде, Юпитере и Европе или о любом другом любовном похождении Юпитера, и она показывает, как уже утверждалось в первой части «Века разума», что христианская вера построена на языческой мифологии.
Исторические части Нового завета, касающиеся Иисуса Христа, охватывают очень короткий промежуток времени, менее чем два года, относятся к одной стране и почти к одному и тому же завету. Поэтому нельзя ожидать, что расхождения в указании времени, места и обстоятельств, которые раскрывают ложность книг Ветхого завета и доказывают их поддельность, будут найдены здесь в том же изобилии. Новый завет по сравнению с Ветхим подобен одноактному фарсу, в котором даже нет места для частого нарушения [классических] единств. Однако и здесь налицо несколько ярких противоречий, которые, даже если мы исключим ложность мнимых пророчеств, достаточны для того, чтобы показать ложность истории Иисуса Христа.
Я выскажу неоспоримое положение, что, во-первых, согласие всех частей истории не доказывает ее истинности, ибо части могут согласоваться, а целое может быть ложным. Во-вторых, несогласованность частей истории доказывает, что целое не может быть истинным. Согласованность не доказывает истинности, но несогласованность положительно доказывает ложность.
История Иисуса Христа содержится в четырех книгах, приписываемых Матфею, Марку, Луке и Иоанну. Первая глава Матфея начинается с генеалогии Иисуса Христа, а в третьей главе Луки также дается его генеалогия. Если они согласуются, это не доказывает истинности генеалогии, ибо тем не менее она может оказаться подложной. Но поскольку они противоречат друг другу во всех подробностях, это абсолютно доказывает их ложность.
Если Матфей высказывает истину, то Лука лжет, а если Лука высказывает истину, лжет Матфей. И поскольку нет оснований верить одному больше, чем другому, нет оснований верить им вообще. А если им нельзя поверить в первом же, что они говорят и хотят доказать, то они не могут претендовать на доверие ко всему тому, что они говорят позже.
Истина едина. Что касается вдохновения и откровения, то уж если они должны быть нами допущены, невозможно предположить их противоречивость. В таком случае или так называемые апостолы — обманщики, или же книги, приписываемые им, были написаны другими и только закреплены за апостолами, как то было с книгами Ветхого завета.
Евангелие от Матфея (гл. 1, ст. 6) дает поименную родословную, которая от Давида через Иосифа, мужа Марии, нисходит к Христу; и в ней насчитывается двадцать восемь поколений. Евангелие от Луки также дает поименную родословную, которая от Христа через Иосифа, мужа Марии, восходит до Давида и насчитывает сорок три поколения. Кроме того, в этих двух списках совпадают только два имени — Давида и Иосифа.
Я помещаю оба генеалогических списка, для ясности и [возможности] сравнения расположив их в одном и том же направлении — от Иосифа к Давиду.
Ну, а если Матфей и Лука начали с расхождений (как показывают эти родословные) в самом начале истории Иисуса Христа относительно того, кем он был, то какие основания остаются у нас (как я уже спрашивал) для того, чтобы поверить в странные вещи, которые они нам потом рассказывают? Если им нельзя верить даже относительно его естественной родословной, почему должны мы верить, когда они говорят нам, что он был сын божий, зачатый духом [святым], и что ангел сообщил об этом по секрету его матери? Если они солгали в одной родословной, почему мы должны им верить в другой?