Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Томас Пейн. Страница 66

Единственная религия, которая не была вымышлена и божественное происхождение которой очевидно, есть чистый и простой деизм. Он должен был быть первым и, вероятно, будет последним, во что верит человек. Но чистый и простой деизм не отвечает целям деспотических правительств. Они не могут сохранить религию как машину, не смешав ее с человеческими выдумками и не сделав частью ее свой собственный авторитет. Религия не отвечает и алчности попов, если только они не включат самих себя и свои функции в эту систему и не станут, как и правительство, ее частью. Вот что образует непостижимую иначе связь церкви и государства, церкви человеческой и государства тиранического.

Если бы человек находился под таким сильным и полным влиянием веры в бога, как это должно быть, его нравственная жизнь регулировалась бы только силой этой веры. Он испытывал бы благоговейный трепет перед богом и самим собой и не делал бы ничего, что могло бы быть скрыто от обоих. Для того чтобы эта вера получила полную возможность действовать, необходимо, чтобы она действовала одна. Таков деизм. Но когда, согласно христианской схеме троицы, одна часть бога представлена смертным человеком, а другая, именуемая духом святым, — летающим голубем, невозможно, чтобы истинная вера могла сама принять столь дикие вымыслы [31].

В программу христианской церкви, как и всех других систем религии, входило держать людей в невежестве относительно творца, как в программу правительств входило держать людей в невежестве относительно их прав. Первые системы так же ложны, как и вторые, и рассчитаны на взаимную поддержку.

Изучение теологии в том виде, как оно поставлено в христианских церквах, это изучение ничего; оно ни на чем не основано; оно не опирается ни на какие принципы; оно не исходит из каких-либо достоверных источников; оно не имеет данных; оно не может ничего доказать; оно не допускает никаких заключений. Ничто не может изучаться как наука, если мы не обладаем принципами, на которых оно основано; а поскольку в случае христианской теологии дело обстоит именно так, изучать ее — значит изучать ничто.

В таком случае вместо изучения теологии по Библии и [Новому] завету, смысл которых всегда спорен, а подлинность которых опровергнута, нам необходимо обратиться к Библии мироздания. Принципы, которые мы в ней открываем, вечны и имеют божественное происхождение. Они являются основанием всей науки, которая существует в мире, и должны быть основанием теологии.

Мы можем знать бога только через его деяния. Мы не можем иметь понятия ни о каком атрибуте, не следуя какому-то принципу, который к нему ведет. У нас будет лишь бессвязное представление о его силе, если у нас нет средств осознать хотя бы часть его необъятности. Мы но можем получить никакого представления о его мудрости, иначе как познавая порядок и способ, которым она действует. Принципы науки ведут к этому знанию, ибо творец человека — творец науки, и именно через такое посредство человек может видеть бога как бы лицом к лицу.

Если бы человек был поставлен в такое положение, что был бы наделен силой видеть, охватить одним взглядом и обдуманно созерцать структуру Вселенной, усматривать движения планет, причину изменения их видимости, безошибочный порядок их вращения, вплоть до отдаленнейшей кометы, их связь и зависимость друг от друга и знать системы установленных творцом законов, которые управляют целым и приводят его в порядок, он постиг бы тогда силу, мудрость, величие, щедрость творца гораздо лучше, чем может научить его любая церковная теология. Тогда он увидел бы, что все знание человека происходит из науки и что все механические искусства, с помощью которых он делает удобным свое положение здесь, проистекают из этого источника. Его ум, возбужденный этим зрелищем и убежденный фактами, умножил бы свою благодарность, как умножил бы свои знания. Его религия или поклонение соединились бы с совершенствованием его как человека. Любое занятие, которому он посвятил бы себя, как-либо связанное с принципами мироздания, подобно сельскому хозяйству, науке и механическим искусствам научило бы его большему о боге и благодарности, которую он обязан к нему питать, чем любая проповедь христианских богословов, которую он сейчас выслушивает.

Великие предметы вызывают великие мысли, великая щедрость вызывает великую благодарность. Но унизительные сказки и учения Библии и [Нового] завета способны возбудить только презрение.

Хотя человек, по крайней мере в этой жизни, не может узреть той подлинной картины, которую описал, он может ее воспроизвести, ибо он знает принципы устройства мироздания [32]. Мы знаем, что величайшие механизмы могут быть представлены в модели и что Вселенная может быть представлена такими же средствами.

Те же самые принципы, с помощью которых мы отмеряем дюйм или акр, позволяют измерить миллионы их. Круг диаметром в дюйм имеет те же геометрические свойства, что и круг, который охватил бы Вселенную.

Те же самые свойства треугольников, которые покажут путь судна на бумаге, сделают это и в океане, а приложенные к небесным телам, определят с точностью до минуты время затмения, хотя эти тела удалены от нас на миллионы миль. Это знание имеет божественное происхождение, и человек получил его из Библии мироздания, а не из глупой церковной Библии, которая не учит человека ничему.

Все знание науки и механики, принадлежащее человеку [знание], с помощью которого его существование на земле стало удобным и без которого он едва ли отличался бы по внешности и нраву от обычного животного, исходит из великого механизма и структуры Вселенной.

Постоянные и неустанные наблюдения наших предков за движениями и обращением небесных тел принесли это знание на землю. Не Моисей и пророки, не Христос и его апостолы совершили это. Всемогущий — великий механик мироздания, первый философ и подлинный учитель всякой науки. Так научимся же уважать нашего учителя и не забывать трудов наших предков.

Если бы мы сегодня не знали механики, но оказалось бы возможным обозреть, как описано мной, структуру и механизм Вселенной, мы скоро постигли бы идею конструкции по крайней мере некоторых механизмов, которыми мы ныне обладаем, а постигнутая таким путем идея постепенно внедрялась бы в практику. Или если бы человеку могла быть представлена модель Вселенной, подобная той, которая называется планетником, и приведена в движение, его ум пришел бы к той же самой идее.

Совершенствуя знание, полезное человеку и члену общества, подобный объект мог бы гораздо лучше доставить материал, чтобы преисполнить его знанием о творце, верой в него, уважением и благодарностью, какие человек должен питать к нему, чем глупые тексты Библии и [Нового] завета, из которых, при любом таланте проповедника, могут быть извлечены только глупые поучения.

Если человеку нужно поучать, пусть он проповедует нечто возвышенное и из текстов, заведомо истинных.

Тексты Библии мироздания неистощимы. Каждая часть науки, связана ли она с геометрией Вселенной, с системами животной и растительной жизни или со свойствами неодушевленной материи представляет собой текст для благоговения, равно как и для философии, для благодарности, равно как и для человеческого усовершенствования. Возможно, окажут, что если произойдет такая революция в системе религии, то каждому проповеднику придется быть философом. Несомненно, и каждый храм станет школой науки.

Как раз уклонение от неизменных законов науки и от света разума и учреждение вымышленной религии откровения привели к созданию столь многочисленных, диких и кощунственных вымыслов о всемогущем.

Иудеи превратили его в человекоубийцу, чтобы освободить место для иудейской религии. Христиане превратили его в самоубийцу, чтобы превзойти и изгнать иудейскую религию. А чтобы оправдать эту претензию и допустить подобные вещи, они должны были допустить несовершенство его силы или мудрости или непостоянство его воли. Непостоянство же воли есть несовершенство суждения.