Теория Нормы и теория Сверхнации - Лепехов Сергей Николаевич. Страница 4

Человек неразумен.

ВОЙНЫ

Человечество воюет, сколько помнит себя. Веками живут в народе легенды о храбрых воителях древности, прославляя их силу, отвагу их, ловкость, с которой разили они недругов своих. Обожествить готовы легенды эти тех, для кого война и убийство себе подобных стали повседневным занятием, создавая образ великого воина-защитника, могучего великана, с которого вроде как пример брать должен всякий, кто хочет гордо носить звание настоящего мужчины – и до сих пор привлекательно смотрятся обладатели кителей и мундиров, притягивают восхищённые женские взгляды блестящие погоны на их плечах, и заставляют замирать многие женские сердца накачанные бицепсы, татуированные символами любимых родов войск. Ещё бы, ведь благородному делу призваны служить они – защищать землю свою от врагов лютых, что спят и видят в самых радужных снах своих, как бы им завоевать её и поработить всех её обитателей. Только вот незадача: враги те не прибыли на Землю из других миров и далёких планет, они – такие же люди, вроде как призванные быть добрыми соседями всем остальным обитателям планеты Земля. Почему же тогда нужно опасаться их, как и когда стал человек врагом другому человеку? Что заставило вчерашнего мирного жителя, невзирая на все ожидавшие его на этом пути опасности, на возможную гибель в будущих кровавых битвах, однажды стать воином, что вложило в руки его меч, смерть и кровопролитие призванный нести всем из рода «гомо сапиенс», кто окажется на пути его?

Поначалу, на заре эволюции своей, подобно диким зверям, существовал человек охотой и рыболовством, и это нередко ставило род его на грань выживания. Но со временем, пустив в ход способность думать свою, сменил он шаткие, на удаче основанные прежние промыслы свои на более сытые и спокойные – скотоводство и земледелие. Казалось бы, на этом и остановится он, но… Достигнутая стабильность, призванная вроде как обеспечить достойное существование всему роду человеческому, в результате неразумности человека дала противоположный эффект: изначально создала Природа всего в избытке для выживания и пропитания немногочисленного рода человеческого, но, найдя все условия для этого самого достойного существования своего, поначалу ещё в пределах Нормы природной живя, бездумно плодилось и размножалосьвырвавшееся из-под контроля Природы живой человечество, наивно полагая недалёким умом своим, что благое дело совершает оно, в угоду инстинкту размножения радость бытия даря большему количеству отпрысков своих. И вот увеличилось оно настолько, что прежней пищи уже стало не хватать ему, и новые земли двинулось покорять и осваивать оно. Но не все земли были свободны: многие из них к тому времени уже были заняты другими такими же «разумными» существами, кои, естественно, не ушли бы со своих земель добровольно, не отдали бы их без борьбы – лишь силой можно принудить их к этому. Так начавшееся на заре мировой истории и постепенно нараставшее расселение по новым территориям всё увеличивавшихся народов дало толчок первым войнам – уже тогда расплодившемуся роду «гомо сапиенс» стало недостаточно пустынных земель для освоения, и на занятые другими пространства обратился хищный взор первых Ганнибалов и Цезарей, Александров и Ксерксов. И потому, научившись металл выплавлять, что выковал человек сразу же после топора? Тот самый меч! И веками любовался он этим мечом, зная, что недолго тот будет оставаться в ножнах, и оттачивал боевое умение своё, и обучал ему детей своих, как непреложной, необходимой науке, без которой не будет счастливой жизни им. Вот так постепенно отошли на второй план деревянные копья охотников и каменные топоры лесорубов – стальные мечи воинов вытеснили их, став для многих подчас основным орудием в борьбе за выживание. И, поначалу боявшийся буйства стихий природных, истинного объяснения которым не было способно найти его мышление неандертальца, постепенно смелел человек всё больше и больше – и вот уже внушил себе, что должна вся Природа живая безропотно покориться непререкаемому главенству его над всеми и всем, и выше всяких доводов разума ставила одержимость его превосходством этим мечту о тотальном владычестве его, которое не иначе, как железом и кровью завоёвано может быть…

Тысячи лет минули с тех пор, как утихли первые бряцания мечей и первые победные крики сражавшихся – и тысячи лет мирное соседство, мирное земледелие и строительство так нечасто были в почёте у неуклонно разраставшегося рода «гомо сапиенс». Веками гениальнейшие умы были заняты разработкой стратегий и тактик, целые династии существовали изобретением и производством всевозможного оружия, убивать, убивать и убивать предназначенного, и выросло производство то в гигантскую индустрию смертоносных изделий. И даже сегодняшняя цивилизация не утихомирила воинственный пыл двуногого «повелителя» – напротив, именно военная мощь становится визитной карточкой любой державы, первейшим признаком всего могущества её. Авианосцы и сверхзвуковые истребители с блеском продолжают славные дела, первобытными мечами начатые. И при всём при этом, пренебрежительно относясь к животным, лишённым способности мыслить и потому снисходительно именуемым «братьями нашими меньшими», забывает человек об одном: не умеющие мыслить, инстинктами живущие, но живущие в согласии с Природой«братья меньшие» населяют Землю сотни миллионов лет. Человечество же, не существующее ещё и миллиона, уже однажды было в одном шаге от того, чтобы полностью избавить третью планету от Солнца от своего присутствия. Крылатые убийцы, несущие смерть миллионам, коих создала индустрия смертоносных изделий для человека в безумной гонке его к мировому господству, в тот раз были в готовности номер один, и дело оставалось за малым – лишь нажать на кнопку…

Но разве войны неизбежны на жизненном пути человечества? Вражда, антагонизм, противостояние возникают там, где на одно и то же претендуют двое или даже больше. Любая война – крайний способ добиться желаемого, того, чем не завладеть, не подняв меч, что можно получить, лишь отняв у прежнего обладателя. Но чего желать тому, у кого и так есть всё, что нужноему? Живя в пределах Нормы, разумный человек всегда понимает, что не стоит хотеть большего – это большее придётся завоёвывать, и ведь как он поднимет меч свой, так поднимут меч и на него. Он понимает, что те, кто тогда станут врагами его, сильны и не сдадутся без боя, а значит – может он и не стать победителем в схватке. Любое богатство лишь живому в радость, мёртвому оно ни к чему. Потому синица в руке всегда лучше – именно так родилось на свет понятие «мирное сосуществование».

Что есть Норма, в которой не будет места войнам? Один земледелец в большом поле – вот она. Когда земледельцев этих появляется больше, война меж ними – лишь вопрос времени. Где двое – там трое, где трое – там пятеро, где пять – там десять, где десять – там столкнутся интересы и пойдёт война за поле и урожай его. А что в итоге? Рано или поздно всё неизбежно вернётся на круги своя, и вновь на поле том останется лишь один земледелец – остальные падут от мечей друг друга, ведь никто не захочет уступить добровольно. Война выступит в роли страшного, кровавого, но справедливого регулятора, неумолимо загоняя человека обратно в царство Нормы, которую он столь неразумно презрел. И проклинать он будет войну, не понимая, что проклинает то, что сам же и вызвал, и плакать по убиенным, не понимая, что плачет по тем, кого сам же и обрёк на участь такую тем, что на свет их породил и на борьбу за выживание обрёк. Дорогу вперёд решил проложить он мечом – и обратился этот меч против него самого. Так нужно ли было доводить всё до того, что пришлось вынуть его из ножен? Так много раз предостерегал человека голос незримого разума Природы живой.

Но не услышал голоса того никто, и отпущенную природой Норму превысило человечество ещё в незапамятные времена. Тысячи «земледельцев» войной пошли на себе подобных, и руки их давным-давно отвыкли от плуга – меч стал единственным, с чем управлялись они быстро и ловко. Когда вступали они в долины, слепил глаза блеск доспехов их, и тучи посланных во врага стрел закрывали солнце. Идя к победе по изрубленным телам врагов своих, не знали они других успехов в жизни, кроме успехов ратных. Но что следовало потом? Сегодня объявлял их триумфатор победителями, на богатых трофеях пирующими, но завтра, убрав мечи в ножны, становились они обычными простолюдинами, которых правитель мог запросто превратить в презренных неприкасаемых. Мог казнить и миловать по своему усмотрению, кидая вчерашним соратникам своим жалкие подачки, порой достойные разве что собак. И с изумлением вопрошали недалёкие умы прошлого себя и других: что, что происходит? Разве за это воевали мы? Ради такого финала отдавали ещё вчера жизни свои мы на поле брани? Но неумолим диктатор – суровое наказание уже приготовил он тому, кто осмелится роптать. Рабы, а не свободные граждане – вот кто нужен ему. Человек не понимал тогда и не понимает до сих пор одного: покинув пределы Нормы, будет он лишним, что бы он ни делал.