Эволюционная теория познания : врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингв - Фоллмер Герхард. Страница 56

В связи с кантовским учением также часто говорят о коперниканском перевороте. Хотя он сам никогда не использовал это выражение, но высказывался точно в этом смысле.

Здесь повторяется нечто подобное мысли Коперника: когда оказалось, что гипотеза вращения всех небесных светил вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет небесные движения, то он попробовал, не удастся ли достигнуть лучших результатов, если предположить, что наблюдатель движется, а звёзды находятся в покое. И в метафизике можно сделать такое же предположение, что касается наглядных представлений предметов.

(Kant, 1787, B XV1 f.; аналогично B XX11)

Оправдано ли представление о кантовском коперниканском перевороте? Внёс ли Кант в теорию познания столь же значительный вклад, какой до него Коперник внёс в астрономию, а Дарвин — в биологию (и в нашу картину мира)?

Кант осуществил всё же в теории познания изменение позиции. Он ввёл новый метод мышления, согласно которому всё познание должно строиться не в соответствии с предметами, скорее предметы должны строиться в соответствии с нашими познавательными способностями (см. цитату на стр. 9). Это изменение перспективы упрощает проблему о том, как мы можем располагать априорным знанием о предметах опыта(см. стр. 9). В этом плане кантовское достижение также эпохально.

Но его изменение позиции собственно говоря противоположно коперниканскому. Обоим свойственен новаторский эффект. Однако их структура противоположна. Как заметил Рассел (1952,9), правильнее было бы утверждать, что Кант совершил птоломеевскую контрреволюцию; ибо он вновь поставил человека в центр, из которого его изгнал Коперник(120). Правда, человек был поставлен в центр мира не в астрономическом, а в теоретико-познавательном плане: разум здесь не был лишён трона, как Земля в коперниканской системе, напротив, был поставлен на центральное место.

Теория познания почти всё время является антропоцентристской. Ввиду того, что она делает мышление и человека своими главными объектами, она легко рассматривает их и как главные объекты природы. Представление, что мы с помощью чистого мышления можем нечто узнать о мире (рационализм) также мало оправдано, как и утверждение, что основной субстанцией является дух (спиритуализм). Также и кантовская трансцедентальная философия эксплицитно предоставляет разуму особое место и определяет для человека преимущественное положение.

Зачастую природа (или мир) истолковываются исходя из её «приспособленности» к человеку. Исходя из этой приспособленности — будь это удивительная сложность нашего организма, изумительная согласованность достижений чувственных органов с требованиями окружающего мира или «необъяснимая» гармония между миром и нашим познавательным аппаратом — философ делал вывод о честном Боге (Декарт), предустановленной гармонии (Лейбниц), априорных формах познания (Кант), примате духа (Гегель) и т. д.

Эволюционнная теория познания, напротив, рассматривает познавательные способности человека (как этологи его поведение) в их приспособлении к миру. Лишь эволюционная теория познания осуществляет тем самым в философии подлинный коперниканский переворот. Ибо здесь человек является не центральным пунктом или законодателем мира, а незначительным наблюдателем космических событий, который в большинстве случаев сильно переоценивал свою роль. Только постепенно мы поняли, что это только побочная роль, что Вселенная не вращается вокруг нас, что солнце только одна из множества звёзд, Земля только точечка в космосе, человек только один из двух миллионов биологических видов и т. д. К этой скромности нас призывают не только учения Коперника и Дарвина, но и результаты других наук, например этологии.

Сама эволюционная теория познания представляет собой шаг в этом направлении. Она не только констатирует, что познавательный прогресс делает нашу картину мира менее антропоцентристской и менее антропоморфной — факт, который можно считать общепризнанным — , она также объясняет, почему такой прогресс является возможным и необходимым и прежде всего потому, что она вносит определённый вклад в процесс объективирования. В этом смысле (и только в этом!) мы можем утверждать: то, что гелиоцентристская система дала для физики, теория происхождения видов — для биологии и сравнительная этология — для психологии, эволюционная теория познания даёт для философии.

Эволюция знания

Если предположить, как это делает эволюционная терия познания, что человеческие познавательные способности сформировались в ходе эволюции, то из этого вытекают дальнейшие научно теоретические и теоретико-познавательные следствия.

Во-первых, должно иметься не только филогенетическое, но и онтогенетическое развитие познавательных способностей. Это следствие эволюционной теории познания является само собой разумеющимся фактом для психологов. Развитите разума (в общем смысле) у детей является правда предметом интенсивных психологических исследований и противоречащих гипотез — об этом свидетельствуют, например, споры в психологии обучения — ; однако, несомненно, что любой ребёнок проходит процесс интеллектуального созревания или, по меньшей мере, процесс духовного развития в соответствии с определёнными, генетически детерминированными диспозициями. Работы Жана Пиаже (см. стр. 19) указывают именно в данном направлении.

Во-вторых, в соответствии с эволюционной теорией познания должно иметься не только родоспецифическое и индивидуальное развитие познавательных способностей, но и развитие человеческого познания. Этот факт отчётливо выражается в том, что мы знаем историю понятий, идей, науки. История познания, правда, связана с эволюцией познавательных способностей, однако их законы могут не совпадать.

В-третьих, между этими тремя областями (эволюцией познавательных способностей, онтогенетическим развитием, историей науки) имеются интересные взаимосвязи, которые мы представили простенькой диаграммой (рис 12). Причиной того, что эти связи так слабо исследованы является, несомненно, их междисциплинарный характер, предполагающий знание эволюционной теории, психологии, истории и теории науки.

Рис. 12. Развитие познания

В связи с эволюцией науки, особой проблемой является смена теорий. При этом речь идёт не о том, что должна быть теоретически освоена неизведанная доныне область, а об улучшении уже существующей теории или ограничении области её значения. Такие случаи в науке, правда, не повседневны; нормальным является наблюдение новых явлений (эффектов) и их прогнозирование или объяснение с помощью существующей теории, которая не вступает в противоречие с этими наблюдениями. Однако, замена старой теории на новую является особенно примечательным процессом и многие авторы склонны говорить о «ниспровержении», "научной революции"(121). Такие сильные характеристики возможно оправданны, учитывая понятийную систему, особенно основополагающие понятия теории. Но оно является неадекватными, поскольку опыт и наблюдения, которые также необходимым образом принадлежат науке (см. стр. 132), не отбрасываются, а лишь иначе интерпретируются.

По поводу критериев, на основе которых осуществляется выбор или оценка теории, мы уже немного высказывались (см. стр. 108). Мы различали при этом необходимые и полезные критерии. Может случиться так, что новая теория описывает те же эмпирические данные, что и старая; тогда обе теории называются эмпирически эквивалентными. (см. стр. 108). В таких случаях для выбора теории привлекаются полезные критерии (напр., простота). Но от случая к случаю они могут иметь различный вес. Так, например, волновая и матричная механика эмпирически эквивалентны; несмотря на это для практических расчётов в большинстве случаев используют шрёдингеровкое волновое уравнение, а для решения принципиальных вопросов обращаются к гейзенберговскому матричному подходу.