Царь Мира - Генон Рене. Страница 3

Развивая мысли Генона, касающиеся соотношения космических и личностных элементов в символике Агартхи, его ученик и популяризатор Люк Бенуа писал: "Рассматриваемый геометрически как начало протяженности, а биологически — как зерно, заключающее в себе всю совокупность космических проявлений, каждый такой центр является отправной точкой для развития всех пространств, времен и состояний. Что же касается микрокосмической точки зрения, то все традиции утверждают, что центр человеческого существа расположен в "пещере сердца". [16]

Сам Генон посвятил целый ряд статей сопоставлению символики "пещеры сердца" и "космической пещеры", под которой следует понимать все мироздание. В них дается более или менее исчерпывающий ответ на вопрос об Агартхе и Царе мира. "Область живых" доступна лишь тому, кто сумел отождествить "пространство сердца" с божественным "градом Брахмана", как о том говорится в Упанишадах: "Поистине, тот кто знает этого высшего Брахмана, сам становится Брахманом… Он преодолевает скорбь, преодолевает зло, освобожденный от уз в тайнике сердца, он становится бессмертным". [17]

Того, кто хотя бы чисто умозрительно вникнет в суть этого отождествления, перестанут тревожить чересчур заземленные вопросы о большей или меньшей реальности Агартхи и о ее пространственной локализации. "Географические, исторические, да и все прочие факты, — пишет Генон в заключение своей работы, — сами по себе имеют лишь чисто символический интерес, что, впрочем, не только не исключает их непосредственной реальности, но и наделяет ее высшим смыслом".

Недосягаемая Агартха — это сердце человеческое. Царь мира — человек» осознавший свою причастность ко всей полноте абсолютного бытия. Отныне над ним не властны ни звери, ни люди, ни боги.

Ю.Н. Стефанов

Глава I. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ АГАРТХЕ НА ЗАПАДЕ

Книга Сент-Ив д'Альвейдра "Миссия Индии", опубликованная посмертно, в 1911 г., содержит описание таинственного центра посвящения, именуемого Агартхой; многим из читателей этой книги она могла показаться плодом воображения, вымыслом, не имеющим никакого отношения к реальной действительности. Такое суждение в известной мере оправдано, особенно, если понимать буквально некоторые из содержащихся в ней неправдоподобных деталей; это наверняка сознавал и сам автор, не спешивший выпустить в свет давно уже написанное, но не до конца отделанное произведение. С другой стороны, упоминания об Агартхе и ее владыке Брахматме до сих пор встречались только в романах Луи Жаколио, писателя весьма малосерьезного, на чей авторитет полагаться ни в коем случае нельзя. Впрочем, лично мы думаем, что в бытность свою в Индии он мог получить кое-какие сведения относительно Агартхи, но в его романах они получили совершенно превратное и фантастическое толкование. Так обстояло дело до 1924 г., когда произошло новое и в какой-то мере неожиданное событие: выход в свет книги Фердинанда Оссендовского "И звери, и люди, и боги", в которой он описывает свое полное приключений путешествие по Центральной Азии в 1920–1921 гг. В заключительной части книги содержатся сведения, почти полностью совпадающие с сообщениями Сент-Ива. Шумиха, поднятая вокруг этой публикации, является, на наш взгляд, подходящим поводом, для того чтобы прервать заговор молчания вокруг вопроса об Агартхе.

Как и следовало ожидать, скептически или недоброжелательно настроенные критики не постеснялись обвинить Оссендовского в вульгарном плагиате, приводя в качестве подтверждения своих нападок совпадающие по смыслу отрывки из обоих сочинений, а надо сказать, что таковых и впрямь наберется немало, причем совпадения даже в деталях бывают просто поразительными. Начать хотя бы с того, что кажется самым невероятным у самого Сент-Ива, а именно, с утверждения о том, будто существует некий подземный мир, простирающий повсюду, под всеми материками и даже океанами, свои разветвления, посредством которых осуществляются незримые связи между различными областями Земного шара. Что же касается Оссендовского, то он, не беря на себя ответственность за подобное утверждение и даже сомневаясь в его достоверности, приписывает его различным людям, с которыми он встречался во время своих странствий. Среди более частных параллелей следует отметить пассаж, в котором описывается "Царь Мира", стоящий перед гробницей своего предшественника, то место, где поднимается вопрос о происхождении цыган, будто бы живших некогда в Агартхе, [18] и многое другое. Сент-Ив пишет, например, что во время празднования подземных "Космических мистерий" путники, идущие по пустыне, волей-неволей останавливаются, а все живое вокруг в ужасе замирает. Оссендовский уверяет, что сам присутствовал при одном из таких явлений. Есть в их книгах и еще одно странное совпадение: история ныне исчезнувшего острова, населенного необыкновенными людьми и животными, и, хотя Сент-Ив в данном случае цитирует пассаж из Диодора Сицилийского, в котором описывается плавание Ямбула, а Оссендовский говорит о путешествии некоего буддийского монаха из Непала, в обоих эпизодах содержится много общего; если и впрямь существуют две версии этого рассказа, происходящие из столь разных источников, было бы интересно отыскать эти источники и сопоставить их между собой.

Приводя все эти параллели, мы вовсе не хотели сказать, что они убеждают нас в реальности плагиата; впрочем, мы не имеем ни малейшего намерения вступать по этому поводу в дискуссию, которая нас не очень-то интересует. Помимо свидетельств Оссендовского, переданных нам лично, мы располагаем сведениями из совсем иных источников, которые утверждают, что рассказы такого рода обычны в Монголии и во всей Центральной Азии; добавим сразу же, что нечто подобное существует в традициях почти всех народов. С другой стороны, если принять, что Оссендовский частично скопировал "Миссию Индии", остается непонятным, почему он опустил некоторые эффектные пассажи и изменил форму написания кое-каких имен собственных: например, «Агарти» вместо «Агартхи». А ведь эта замена объясняется просто-напросто тем обстоятельством, что он черпал свою информацию из монгольских источников, тогда как Сент-Ив получал ее из Индии (известно, что он поддерживал отношения по крайней мере с двумя индусами); [19] непонятно также, почему он употреблял для обозначения главы духовной иерархии титул "Царь Мира", который нигде не встречается у Сент-Ива. Если даже принять возможность тех или иных заимствований, остается необъяснимым тот факт, что Оссендовский говорит иногда о вещах, не встречающихся в "Миссии Индии", и которые он никак не мог выдумать из головы, тем более, что, увлеченный политическими идеями и учениями, он почти ничего не знал об эзотеризме и был не способен осознать подлинный смысл излагаемых им сведений. Таков, например, рассказ о "черном камне", некогда посланном Далай-Ламе Царем Мира и перенесенном затем в Монголию, в Ургу, где он исчез около ста лет назад; [20] а ведь известно, сколь важную роль играют "черные камни" во многих традициях, начиная с символа Кибелы и кончая "черным камнем", вмурованным в мекканскую Каабу. [21]

Вот еще один пример: Оссендовский утверждает, что Богдо-Хан или "Живой Будда", чья резиденция находится в Урге, владеет, в числе прочих своих драгоценностей, перстнем Чингис-Хана, на котором выгравирована свастика, и тамгой — медной пластинкой с оттиском печати "Царя Мира"; сам Оссендовский видел, будто бы, только первый из двух этих предметов; что же касается второго, то было бы понятней, если бы он говорил о золотой, а не о медной тамге.

Этих нескольких предварительных замечаний вполне достаточно, ибо мы абсолютно чужды духу полемики и не собираемся касаться личных вопросов; если мы цитировали Оссендовского и даже Сент-Ива, то лишь потому, что их высказывания могут послужить отправной точкой для рассуждений, которые не имеют никакого отношения ни к тому, ни к другому, и суть которых во много раз значительней их личных мнений, равно как и нашего, которое в данном вопросе тоже не может приниматься в расчет. Говоря об их сочинениях, мы вовсе не хотим вдаваться в пустую "критику текстов"; наша цель — дать кое-какие пояснения, которые до сих пор еще не сделаны были никем, по крайней мере, нам это неизвестно, — пояснения, которые могут в известной мере приоткрыть завесу над тем, что сам Оссендовский называет "тайной тайн". [22]