Пороги сновидения - Ксендзюк Алексей Петрович. Страница 33

Но ведь, строго говоря, здесь еще нет полноценного восприятия. Ведь мы живем в «картине мира», а это — область высокой интеграции сенсорных сигналов. Именно здесь, в целостном перцептивном объеме, физиология начинает подозрительным образом уступать психосемантике, комплексу выученных символов с их значениями, смыслами, валентностью. Социальное побеждает физиологическое. Конечно, не во всем и не всегда — но и этого достаточно, чтобы характер энергетических (физических, биологических, полевых) связей наблюдателя и наблюдаемой системы (внешнего Мира) получил качество, которым не обладает ни одно живое существо, кроме человека.

Мы воспринимаем мир как семантический космос, и все наши энергетические действия (за исключением самых примитивных) сильно детерминированы этим фактом.

Методы перцептивного не-делания

Практика перцептивного не-делания — уникальный инструмент произвольного выхода из семантического космоса, что, по сути, означает выход из мира первого внимания.

He-делание сновидящего — это соприкосновение с реальными сенсорными сигналами вне схем, моделей и матриц. Это своеобразные «созерцания», которые сновидцу полезно совершать за 1–2 часа до погружения в сон. (В отдельных случаях эффективно исполнять не-делания непосредственно перед засыпанием, но надо иметь в виду, что упражнение часто вызывает тонизирующий эффект, возбуждает ЦНС, может усиливать сердцебиение и, соответственно, вызывать бессонницу.)

Хочу сразу предупредить, что сновидящему следует избегать имагинативного преодоления перцептивных деланий. Мы не моделируем дополнительные образы и — тем более — всячески препятствуем формированию самодельных чувств и эмоций. Помимо подразумеваемого стремления к необусловленному восприятию Реальности, такое отношение вызвано тем обстоятельством, которое уже упоминалось во введении, — сверхвысокой чувствительностью внимания сновидения к аутогенной продукции. Разве наша цель — в осознанном сне блуждать среди призраков, построенных нами наяву? Ни в коем случае — мы хотим поймать отблеск Реальности. Вот почему все эти «визуализации», имагинации следует оставить в покое. Пусть любители аутотренинга воображают «желтые розы», «красные яблоки» или светящиеся шары.

Прежде всего, практик должен обратить внимание на «фон» — на ту область воспринимаемого, которая ничем не замечательна и, соответственно, по законам тонального описания не должна попадать в фокус нашего внимания. (Вспомните: не-делание — это работа с вниманием!) Но сделать это не так просто, как кажется. Обычно мы следуем перцептивному шаблону даже в ситуации искусственной привлеченности к «фону» — по причине высокой ригидности описания и схем распределения внимания. Поэтому не всегда понятно, как выяснить, следуете вы «шаблону» делания или ушли от него.

Приведу простой пример. Допустим, вы никогда раньше не обращали внимание на то, какую причудливую форму образуют блики на поверхности вазы, стоящей где-нибудь в углу. Будет ли не-деланием созерцание этих прежде не замечаемых бликов? Совсем необязательно. Если у вас в голове не исчезает символ «вазы» и понятие «блики», то в лучшем случае ваше созерцание будет подобно йогической тратаке (концентрации взгляда на выбранной точке зрительного поля).

Фокус не-делания заключается в том, чтобы «забыть», какой объект мы созерцаем. Что он означает? Где тут «ваза» и где «блики»? Ведь на самом деле перед нами просто совокупность светлых и темных пятен и точек, спроецированных на сетчатку глаза. У этих пятен нет значения, нет семантики, пока мы не включим опознавательный механизм тоналя. Любой успешный акт не-делания приближает нас к загадочному «семантическому вакууму» на расстояние вытянутой руки.

Опытные практики, уловив суть упражнения, вообще не нуждаются в каких-то «объектах» периферийного поля внимания или специальных условиях. Иначе и быть не может! Разве нуждаемся мы в особых условиях или объектах восприятия для делания, которым занимаемся непрерывно? Тогда почему вокруг не-делания столько шума?

Тем не менее искусство не-делания хранит в себе массу секретов и тонкостей. Часть из них открывается в результате многолетней тренировки каждому практику, кое-что — только талантливым сновидцам и сталкерам, которым удалось «сплести» первое внимание и внимание сновидения в крайне странный, многомерный конгломерат.

Образцы простейших перцептивных игр с паттернами «фигура-фон» и их вариантами приводятся даже в студенческих учебниках по психологии восприятия. «Куб Неккера» и картинки, в которых, в зависимости от распределения внимания, можно найти совершенно различные содержания, — давно не удивляют и, тем более, не вызывают специфического состояния не-делания. Они хороши лишь в качестве иллюстраций для начинающих.

Почему это так, понять несложно. Ну, во-первых, это «всего лишь» рисунки, а наш тональ давным-давно усвоил, что условная информация именно в силу своей условности не требует непременного изменения режима восприятия. Во-вторых, эти фигуры и образы не вовлекаются в данный нам целостный перцептивный объем. Они не взаимодействуют с полем опыта, будучи исключенными из него и обрамленными полями страницы.

He-делание как метод растождествления с «описанием мира» начинает работать лишь в том случае, когда в качестве основной точки приложения «не-делающей» силы используется элемент, по-настоящему Погруженный в картину опыта (допустим, визуального). Более того, интересующие нас эффекты возникают по мере того, как изначальный элемент картины, подвергаемый не-деланию, начинает вовлекать в свое поле окружающее пространство.

Помните пример с вазой? Если практик вошел в правильное состояние и продолжает его развивать, то «лавина» не-делания поглощает вазу, потом — стол, на котором она стоит, окно, из которого льется свет, создавший те самые «блики». И так происходит, пока не будет исчерпана центральная область зрительного поля. Дальше — периферия, которая и без особых упражнений пребывает в состоянии крайне низкой «сделанности».

Когда центр и периферия сливаются, вся наша энергетика (психическая, нейрофизиологическая, соматическая) перестраивается. Энергообменные процессы во многом теряют свою определенность, локальность, все смещается, многие организованности превращаются в однородность, система координат тоналя настолько отодвигается, что держится лишь неуверенным воспоминанием. Возросший тонус на фоне высшей степени перцептивной неопределенности может заставить нас легко вообразить себя чем-то вроде шаровой молнии — свободной и насыщенной энергией сферой.

В этот момент смещение точки сборки случается естественным образом, если вам знакомо это намерение и вы знаете, на что именно направить «не-делающее» внимание. Однако хочу сразу сказать: как только точка сборки сместится и зафиксируется в новой позиции, практик выйдет из состояния не-делания. Ибо в новой позиции наше тело должно адаптироваться, а единственная приемлемая для тоналя адаптация к среде осуществляется при помощи делания.

Сновидение — это пространство перцептивного делания. Даже неосознанное и смутное, черно-белое и сумбурное, оно становится доступным нашему сознанию и памяти, потому что опирается на «делающее» усилие.

Не-делание же — то состояние, которое в абсолютном своем проявлении прекращает память, внутренний диалог, самосознание. Его функция — смещать точку сборки за счет избавления от привычных организованностей и связей, за счет образования дистанции между активным вниманием и данным ему сенсорным материалом.

Разумеется, практику необходимо сначала попасть с пространство сновидения, сделать его осознанным, и усилить (преобразовать) свое сновидческое восприятие так, чтобы перейти из внимания сновидения во второе внимание.

В соответствии с существующими модальностями восприятия, неделание (как и делание) может быть визуальным, аудиальным, кинестетическим, проприоцептивным и смешанным. (Я не включаю в этот ряд вкус и обоняние просто потому, что их семантика слаба и аморфна, делание и не-делание здесь играет минимальную роль.)