От Фихте до Ницше - Коплстон Фредерик Чарлз. Страница 104

Маркс и Энгельс считали, что зарей истории было состояние первобытного коммунизма, при котором земля была в собственности и обрабатывалась всем племенем и в котором не было разделения на классы. Но лишь только была введена частная собственность, как вскоре последовало разделение общества на экономические классы. Маркс, конечно, понимает, что в цивилизованном обществе социальные различия образуют более или менее сложный узор. Но в целом он стремится упростить ситуацию, представляя в качестве фундаментального различия различие между угнетателями и угнетаемыми, эксплуататорами и эксплуатируемыми. Поэтому во всех типах общества с институтом частной собственности имеется классовый антагонизм, скрытый или явный. И "история всякого сообщества является, стало быть, историей классовой борьбы" [1]. Госу

1 "Manifest der kommunistischen Partei", W, 4, S. 462; "Communist Manifesto", p. 125 (edit. H. J. Laski. London, 1948) [64: 4, 424]. Очевидно, что это относится ко всей известной истории после первобытного коммунизма.

368

дарство становится органом или инструментом правящего класса. Право тоже. Правящий класс пытается также навязать свои собственные представления о морали. Таким образом, в марксистской диалектике истории понятие класса заменяет гегелевское понятие национального государства, а классовая война приходит на место национальных войн [1].

1 Это значит, что классовая война рассматривается как более фундаментальная, а национальные войны истолковываются в экономических терминах.

Эта классовая война или классовая борьба становится особенно важной в период, когда производительные силы данной общественной эпохи развиваются до такого уровня, что существующие общественные отношения, и прежде всего отношения собственности, становятся обузой и оковами. Ведь правящий вплоть до этого времени класс (отвлекаясь от отдельных случаев отступничества) пытается упрочить существующие производственные отношения, тогда как в интересах возвышающегося класса отбросить эти отношения. И когда противоречие между производительными силами и производственными отношениями осознается возвышающимся классом, интерес которого состоит в том, чтобы опрокинуть существующий и устаревший общественный порядок, происходит революция. Затем новый правящий класс в свою очередь использует государство и право в качестве своих инструментов. Этот процесс неизбежно продолжается до тех пор, пока не упраздняется частная собственность и вместе с ней разделение общества на взаимно антагонистичные классы.

В предисловии к работе "К критике политической экономии" Маркс замечает, что в общем плане мы можем выделить четыре сменяющие друг друга общественные эпохи, составляющие вместе предысторию (die Vorgeschichte) человечества. Первая из них, азиатская, которую Энгельс называет родовой организацией, есть эпоха первобытного коммунизма*. Как мы видели, для нее были характерны общественное землевладение, совместный труд и отсутствие частной собственности. Однако с установлением частной собственности, которое Энгельс связывал с переходом от матриархата к патриархату и технологическими усовершенствованиями, стало возможным накопление личного богатства. Стало, к примеру, возможным, чтобы человек производил больше, чем требовалось для его собственных нужд. Поэтому возникло разделение между богатыми и бедными и потребовалась новая экономическая фор

369

мация. Если мы спрашиваем, какая новая производительная сила была ответственна за этот переход, то специального упоминания удостаивается железо, хотя этот вопрос и не разрабатывается. В любом случае рост частной собственности и богатства делал необходимым для потенциальных богачей наличие в их распоряжении рабочей силы. Но поскольку при первобытном коммунизме не было свободной рабочей силы, во время войн нужно было захватывать в плен рабов.

Так мы переходим от древнего к античному периоду, для которого было характерно невольничество и классовый антагонизм между свободными и рабами. На этой экономической структуре, иллюстрируемой, к примеру, Грецией и Римом, выросли соответствующие правовые и политические институты и восхитительная идеологическая надстройка античного мира.

Несмотря на то что Маркс и Энгельс упоминают различные исторические факторы, способствовавшие переходу от античности к эпохе феодализма, достигшей кульминации в средние века, не предлагается ни одного убедительного объяснения того, какая же именно производительная сила или силы были ответственны за этот переход. Так или иначе, но он произошел, и феодальная экономика нашла отражение в политических и правовых установлениях того времени, так же как в средневековой религии и философии, хотя и по большей степени косвенным образом.

В период средневековья постепенно развивался средний класс, или буржуазия. Но его стремление к накоплению богатств сдерживалось феодальными ограничениями и цеховыми правилами, а также нехваткой свободной рабочей силы для найма. Однако с открытием Америки и возникновением рынков в различных частях света был дан мощный импульс развитию торговли, мореплаванию и промышленности. Стали доступны новые источники богатства, и на исходе средневековья земельные огораживания знати и другие факторы способствовали формированию класса лишенных собственности людей, готовых к найму и эксплуатации. Время созрело для изменений, и цеховая система была отброшена новым средним классом, сменившись эпохой раннего капиталистического общества. Наконец, пар и машинное оборудование произвели революцию в промышленности; возник мировой рынок; заметно усовершенствовались средства сообщения и буржуазия столкнула со сцены классы, медленно умиравшие со средних веков.

370

Маркс понимает, что схема организации феодального общества была слишком сложна для того, чтобы ее можно было свести к одному простому классовому антагонизму, вроде того, что существует между помещиками и крепостными. Но в капиталистическом обществе, которому он, естественно, уделяет наибольшее внимание, мы можем заметить, доказывает Маркс, все большее упрощение. Ведь капитал имел тенденцию концентрироваться в руках немногих, в огромных синдикатах в большей или меньшей степени транснационального или всемирного характера. В то же время многие мелкие капиталисты, разорившись, попали в разряд пролетариата [1], который тоже постепенно приобретал интернациональный характер. Стало быть, мы имеем дело с двумя основными классами, эксплуататорами и эксплуатируемыми. Термин "эксплуатация", разумеется, подразумевает необходимость многочасового труда за нищенское жалованье. Но хотя Маркс и в самом деле обличает злоупотребления ранних этапов индустриальной революции, главный смысл этого термина для него технический, а не эмоциональный. Как мы видели, согласно учению, изложенному в "Капитале", стоимость товара в целом есть, так сказать, кристаллизованный труд; она есть следствие труда, затраченного на его производство. Поэтому система жалованья связана с необходимостью эксплуатации, независимо от величины выплаченного жалованья. Ведь капиталист в любом случае обворовывает рабочего. Тот факт, что данный капиталист - гуманный человек, который изо всех сил старается увеличить жалованье и улучшить условия труда, не меняет базовой ситуации, представляющей собой необходимый антагонизм этих двух классов.

1 Маркс говорит это в "Коммунистическом манифесте", который, надо помнить, относится к 1848 г.

Итак, буржуазия развила производительные силы до такой степени, о которой раньше нельзя было даже догадываться или мечтать. В то же время она развила их до уровня, на котором они больше не могут сосуществовать с наличными производственными отношениями. Согласно Марксу, этот факт обнаруживается, к примеру, в периодическом повторении экономических кризисов. Поэтому близится время свержения капиталистической системы. И задачей революционной деятельности, прежде всего коммунистической партии, является превращение пролетариата из класса в себе, используя гегелевскую терминологию, в класс для себя, класс, сознающий себя и свою миссию. И тогда пролетариат сможет смести капиталистическую систему, захватить государственный аппарат и использовать его для установления диктатуры пролетариата, которая создаст условия для коммунистического общества. В этом обществе политическое государство отомрет. Ведь государство - это инструмент, с помощью которого правящий класс удерживает свое положение перед лицом другого класса или классов. А при коммунизме классовые различия и классовая война исчезнут.