Учителя Гурджиева - Лефорт Рафаэль. Страница 13

Я, конечно, не мог подвергнуть сомнению их авторитет или глубокую истину их утверждений. Я слишком хорошо знал, насколько я был неподготовлен, несмотря на все годы изучения гурджиевских "движений7. Я знал, что у меня нет никакого права подвергать сомнению их откровенную критику моих позиций и западный интеллект в целом. То, что я по-прежнему искал, с некоторым отчаянием, -- это возможность погрузиться в главный поток знания, идущий от того, что, как я был уверен, является источником учения, быдь то таинственный монастырь, пещера в Гиндукуше или хотя бы планета в космическом пространстве.

Думай о Розе! Я лихорадочно просмотрел свои книги, чтобы выяснить, что бы это могло значить. Я нашел, что Роза упоминается в каждой поэме. Конечно, это аллегория, говорящая об объенкте любви.

Роза Багдада -- вот имя, данное Абдуле Кадиру Джилани, основателю дервишского ордена Кадири. По-арабски слово "роза7 лишь тональностью отличается от слова, означающего "повторные упражнения7, повторение Божественных Имен. Оказывается, Роза в поэзии и в сказке является целью суфийского желания. Они уподобляют себя соловью, который по традиции оаьяняется Розой.

Итак, я решилизучать суфийскую литературу, по-крайней мере, настолько, чтобы уловить хотя бы тончайший привкус знания, а затем я начну разыскивать Кази Хайдер Гула в Хомсе.

Для изучения я выбрал "Маснови7. Не потому, что я безрассудно воображал, что достаточно развит для понимания этого огромного суфийского текста, но потому, что был хороший перевод и персидский вариант для сравнительного анализа.

Было бы преувеличением даже претендовать на его полное прочтение за те три месяца, которые у меня были. Его язык так превосходен, что его невозможно читать бегло. Глубина его учения была выше моей способности даже хотя бы начать постигать, но можно сказать, что делая постоянное и намеренное усилие избавить ум от обусловленности, я больше узнал за эти месяцы, чем за годы. Я старался дать "Маснови7 влиять на меня и скорее переживал его, чем понимал. Слишком легко прочитать в нем много такого, что субъективно. Иногда трудно бывает не поддаться соблазну. Однако я решительно поставил перед собой задачу отбрасывать ловушки, которые я сам себе ставил, ибо знал, что попадая в эти именно ловушки, оставляю следы в своей внутренней жизни.

По общему признанию, я мог бы возложить вину за это на работу Гурджиева в том виде, в каком она существует сейчас и утверждать, что это атрофированное учение задержало меня, но так как я вошел в него и остался добровольно, не подвергая сомнению его очевидную слабость, все время ища награды в проблесках "Реальности7, я должен винить только себя.

Я и не дмал никогда, как и многие другие, и не позволял себе думать, что где-то существует оригинальное учыение в первоначальной форме. Я полагаю, было логично считать, что нынешнее учение Гурджиева приспособлено для Запада и что те, кто его "унаследовали7, были утверждены на своих постах Учителями.

По мере того, как я читал дальше, я встречал все больше и больше слов, фраз и историй, которые я мог опознать в книгах Гурджиева. В прошлом я принимал их за чистую монету, но теперь я знал, что если Каратас -- дервишская школа, то можно многое понять. Нам этого не объясняли -- или потому, что наши руководители сами этого не знали, или не видели, какая будет польза от этого нашего знания. Как бы то ни было, я закусил удила и продолжал идти дальше не в страхе и в трепете, как в прошлые годы, боясь неправильно поставить ногу в гурджиевских "движениях7 и не в растерянности, граничащей с нервным потрясением от того, что я не мог понять лекцию о "Космическом водороде7, но в состоянии доверия -- быть может, не столько к самому себе, сколько к трудам дервишей.

Глава 7.

КАЗИ ХАЙДЕР ГУЛ

Кази Хайдер Гул из Хамса был поэтом. Он так же был и узбеком, поэтому мой персидский снова пригодился. Он принял меня в своем доме в старом городе Хомс. После обычных любезностей он спросил:

-- Знаете ли вы, что Пир Дауд живет в Стамбуле и редко принимает посетителей? Действительно ли ваша необходимость не терпит промедлений?

Я объяснил, и лицо его прояснилось: "Я слышал о человеке по имени Джурджизаде и думаю, что он был в круг3у Пира Дауда, будучи в Мосуле, но я думаю, что Пир вряд ли ответит вам на какие-либо вопросы о нем. Во всяком случае, к чему это?"

Я согласился. Я объяснил, что пытался пробиться к учителям Гурджиева и увидеть, полезно ли мне это.

Он кивнул: "Это, конечно, возможно, но было бы еще проще, если вы просто скажете Пиру Дауду, что вы от мохамеда Мохсина Кубриги и посмотрите, что он скажет".

Глава 8.

ПИР ДАУД

Итак, я полетел с рекомендательным письмом от Хайдера Гула в Адану и Стамбул и разыскал Пира Дауда. Это был огромный человек с черной бородой, слегка тронутой сединой. Если он был учителем Гурджиева, ему должно было быть сейчас больше ста лет. Но выглядел он на 60. Он принял меня в своих комнатах в мечети Рустам Паши, и мы разговаривали через переводчика.

-- Вы ученик Джурджизада?

-- Да -- я следую за теми, кто утверждает, что они унаследовали его право учить.

Он сделал презрительный жест: "Никто не может унаследовать бараку Учителя, кроме Саидов -- потомков Пророка. Являетесь ли вы, в таком случае, учеником провозвестия Гурджиева?"

-- Не знаю, -- ответил я. -- Я никогда не встречал его при житзни и не могу сказать, каким было его подлинное провозвестие. Во всяком случае, я разочарован тем, что случилось с его именем на Западе и ищу истинный путь.

Он кивнул: "И не может ничего продолжаться, кроме механического повторения. Провозвестие учителя не переходит к его нследникам, так было и с Гурджиевым. Если вы ищете знание, вы должны быть созвучны работе развития, принимающей во внимание обстоятельства и требования времени. Можно освещать свой дом керосиновой лампой, если вы хотите, но когда у вас есть возможность использовать электричество, вы его используете... Знаете ли вы разницу между отдельными типами знания? -- неожиданно обрушил он на меня свой вопрос.

-- Шесть месяцев назад я сказал бы, что да. Но теперь, чем больше я думаю, тем больше уверен, что не знаю. Но я могу научиться.

Он одобрительно кивнул: "Хорошо. Знать, как мало вы знаете -- первый шаг ко многому. Для некоторых это -- отправной пункт для отчаяния и самообвинения. Если вы убеждены, что можете научиться -- вы не попадете в этот тупик, но нужна дисциплина. Есть ли она у вас?7

-- Думаю, что теперь есть, -- ответил я. -- Более того, я знаю ее вкус и знаю разницу между дисциплиной и тем низким страхом, от которого я страдал в гурджиевской работе. Ужас перед "высокопоставленными7, ужас быть вызванным к одному из них, ужас, что о тебе подумают, как об отстающем. Дисциплина, как я ее понимаю, это искреннее желание и слияние с тем, для чего человек вступил в союз. Это условие, при котором человек добровольно отдал свою свободу в определеленных аспектах тем, кто лучше подготовлен руководить им, чем он сам.

Он пристально посмотрел на меня: "Идет ли этот ответ из сердца -- или из головы? Механически, чтобы угодить, или он прочувствован?7

Мне не пришлось долго раздумывать: "Из сердца и еще глубже7.

-- Хорошо. Дисциплина вам нужна, чтобы следовать по трудному пути, чтобы не останавливаться, для преодоления того, что вы считаете противоречивым, нерациональным или запутанным. Вы можете позволить себе обуздать вашу вознесенную до небес "критическу. способность7, когда вы получаете указание от того, кто действительно знает, что он делает и для кого только то, чему он учит, является важным.

Никто полностью не подготовлен к тому, чтобы обучать -- и он не может пользоваться этой техникой из-за страха, что он еще более усугубит и без того уже достаточный беспорядок в уме. Техника разрабатывалась столетия, причем учитывались время, место и обстоятельства. Всякая деятельность или приемы применяются человеком, отвечающим за сферу деятельности... Они могут постоянно меняться, и поэтому руководитель деятельности должен был быть постоянно в контакте с основным планом ее. Только та деятельность, которая проводится в согласии с основным планом, является деятельностью, имеющией под собой силу. Случайное применение услышанных краем уха и полупонятных истин не может привести ни к чему, кроме путаницы, потери времени и иногда -- движению назад. Знаете ли вы, что значит быть в миру и не принадлежать миру?