Тринитарное мышление и современность - Курочкина Марина. Страница 3

В Ветхом Завете у избранного народа духовное развитие в определенном смысле совпадало с физическим, материальным, потому так ясно читается у евреев воля к подвижности, уходу от физического и духовного рабства. Потому так непонятен был для рациональной религии египтян голос Бога как голос пустыни, который везде - и спереди, и сзади, и слева, и справа, как некая пугающая подвижность, тогда как у самих египтян боги весомые, отлитые в бронзе, золоте, их нельзя бросить и куда-то пойти странствовать.

Христос пришел раскрутить пружину внутреннего развития человека, создать динамику движения воли к абсолютной реальности сквозь боль, через страдание и смерть - к чистому бытию; вхождение в реальность через смерть - это и есть воскресение. Он Сам прошел весь этот путь и показал, что это возможно, и оставил Свое послание - "Я есмь дверь" - всем людям. Христа называют новым Адамом, который, в отличие от нашего праотца, не нарушил связи с Богом, связи с Творцом, не вышел из области абсолютной реальности в реальность, замутненную грехом, хотя и жил в ней.

13

В реальности, в которой живет человек с раздвоенным сознанием, критерием нравственности является принцип "Из двух зол выбираем меньшее". Действительно, что правильнее - терпеть, видя, как насильник терзает свою жертву, или публично казнить злодея? Конечно, казнить! В области абсолютной реальности этот принцип не работает, а если он и начинает работать, то абсолютная реальность рассеивается как утренний туман над рекою. Любить врагов можно только в области абсолютной реальности, любить сквозь искаженный образ, любить, вызывая к жизни подлинный образ, чтобы он смог прорасти почти сверхъестественным образом, как иногда прорастают одуванчики сквозь старый асфальт. И если человек делает шаг навстречу такой любви, пребывая в замутненной реальности, он делает шаг навстречу абсолютной реальности, шаг навстречу спасению.

Такую победу не завоюешь внезапным штурмом, ее завоевывают всю жизнь, шаг за шагом. Это медленный подвиг. И таких подвижников единицы. Ни одна деятельность не дает гарантии правильного выбора, заниматься можно чем угодно, любая точка пространства - это вход или выход, это запертая дверь, которую нужно открыть. Но человек, как правило, выбирает не реальность, где можно испытывать чувство всей полноты, а ищет возможность овладения этой реальностью, думая, что, владея ею, он получит и вкус; но это иллюзия, вкус можно получить, только соединившись с реальностью.

Существует средневековая еврейская притча о том, что мир держится на тридцати шести праведниках, которые принимают на себя все бремя распущенного человечества. Распущенность людей коренится в раздвоенности их воли - одновременном стремлении и нестремлении к абсолютному благу, к Богу. "Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего..." - говорит ап. Павел (Рим. 22, 23). Большинство

14

людей нормальных, не больных, не хотят творить зло, но не могут не творить его, так как зло начинается с нестремления к благу абсолютному, со стремления к благу относительному, частичному. "Доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю" (Рим. 7, 20). Тридцать шесть праведников - это те единицы, которые имеют мужество выйти из порочного круга раздвоенной воли, они словно бесстрашный возничий, останавливающий обезумевшую упряжку лошадей на краю неминуемой пропасти. В притче говорится, что бремя этих праведников так велико, что когда один из них умирает, то Бог берет его душу в Свои ладони и дыханием Своим согревает ее тысячу лет. Эти праведники не могут, к сожалению, удержать мир от войны, имеется в виду война не только как итог определенных взаимоотношений между государствами, но и как постоянное присутствие некоего "медленного" преступления в этом мире, война как страшная игра раздвоенного сознания. Праведники удерживают мир тем, что, благодаря их стремлению к абсолютной реальности, очень медленно, но все-таки совершается духовная эволюция человечества как единого организма. Раздвоенное сознание не может эволюционировать духовно, так как воспринимает Бога дистанцированно - Он сидит в теплом облачке, а человек здесь на земле, под дождем, в "серной кислоте". Бог живет в небе и только "пробует" жить вместе с человеком, и потому человеческое сознание формирует свою реальность, отдельную от абсолютной. Удел раздвоенного сознания - это игра, болезнь, утопия и сон.

Игра - самая распространенная форма существования раздвоенного, или двоящегося, сознания. Любая профанация отношений - это игра. Творческая свобода, любовь - это Божественная игра; манипуляция, ритуалы, правила - это человеческая игра. Человеку дан дух, дано духовное ядро, но Бог не знает, что из него выйдет. Он не знает, на какое откровение способен человек, потому что

15

откровение, озарение не может быть предсказуемым. Богу не интересны игры в шахматы с Самим Собой, свобода дана для того, чтобы не просчитывалось будущее. Человек-игрок тоже возненавидит рулетку, если она станет для него просчитываема. Божественная игра - в непросчитанности, в устремлении к встрече, это не шуточная реальность, хотя много мягкого юмора, улыбающейся любви.

Свобода - это отсутствие гарантий; если есть гарантия, то это уже не свобода. Человек же хочет свободы с гарантией, чем, собственно, перечеркивает саму свободу. Как только человек ищет гарантий, он продает свободу; ведь не результат важен, а сам процесс пребывания в свободе, иначе это не свобода, а передвигание кубиков, манипулирование.

Процесс включения в манипулятивные отношения у людей начинается с детства. Рождается человек, некая сущность, и эта сущность хочет жить, потому что она не умеет хотеть еще чего-нибудь, хотеть жить единственный импульс. Сущность не знает, что это значит - жить, на самом деле жить - значит любить. Сущность настолько слаба, что у нее нет силы выбора, она начинает реагировать на ту силу, которая подкрепляет ее жизнь, то есть на мать. Восприятие жизни, силы и любви у ребенка слито - все это олицетворяет мать. Себя сущность осознает как любовь к жизни, но еще переживает отсутствие силы, и тут очень важно, что представляет собой мать. Этот материнский образ сущность отпечатает на всю жизнь. Именно отпечатает - сколько в матери силы, сколько жизни и сколько любви. Если мать представляет собой триединство слитое, а не "три коровы" (имеются в виду слова Мейстера Экхарта, что профаны путают три ипостаси с тремя коровами), то хорошо, а если поврежденный образ, то это злая почва для развития. К примеру, у матери жизнь и любовь вполне могут быть не идентичны, каждое само по себе. Если это происходит, то возникает желание силы, а любовь превращается в отдельный ритуал, которому есть свое место в жизни, но это далеко не

16

каждый вздох жизни. Вследствие этого жизнь воспринимается как строительство крепости, а стремление к силе характеризуется тем, насколько велико стремление к манипулированию и кем человек хочет манипулировать - то ли детьми, мужем, женой, то ли народом, как король. Все, что построено на манипуляции, - это игра. Есть жестокие игры, есть сладострастные. Игра - древний способ внутреннего лукавства, адаптированный вариант взаимодействия, когда любовь как состояние души подменяется манипуляцией. Игра у взрослых - это та форма взаимодействия, когда на внешнем уровне происходит контакт, а на внутреннем нет. Игра у детей - наоборот: внешнее взаимодействие условно, а внутренний контакт сильный, потому они и плачут, когда рушится игровое пространство, ибо вместе с ним рушится мир.

Существуют садистские манипуляции, есть гуманизированные, но степень и градации того и другого весьма различны. Диктатура-это садистская манипуляция: как хочу, так и разрежу, другой человек воспринимается как безличное существо. Демократия гуманизированная манипуляция, по типу "ты мне, я тебе", партнерская ответственность за происходящее.

Манипулирование легитимно, и наука манипуляции сводится к тому, чтобы добиться включения другого человека в свой "эгоистический рай". Каждый человек пытается создать свой "эгоистический рай", по крайней мере стремится к нему, где другие люди исполняют роль неких психороботов. У психоробота нет возможности нарушить данную ему роль, он исполнитель, носитель твоего удовольствия, он не имеет права на свободу от этой роли. Эта роль может быть более или менее жесткая, может быть импровизация, но на "тему", и он должен ее исполнить так, как будто это его собственный выбор. Люди перетягивают друг друга в свой эгоистический рай, и потому наступает напряжение.