Тринитарное мышление и современность - Курочкина Марина. Страница 30

136

* ИУДА *

Иуда... Таинственная личность. В чем заключается тайна его преступления?

Что привлекало людей ко Христу? Прежде всего - сила. Сила власти над земными силами - болезнью, голодом, одиночеством. Он явил им силу через чудеса, и они потянулись к Нему, прислушиваясь к Его странным речам. Он искал Святая Святых не в Иерусалимском храме за завесой, куда мог входить лишь первосвященник один раз в год, а в их душах. Своим взглядом Он распахивал их души, и они наполнялись светом, узнавая в своей глубине Свет Его глаз. Но стоило им отойти от Него, как тот же свет из вдохновляющего становился беспощадным, пугающим, казалось, нужно вынести огромную гору... А кто мог вынести всю тяжесть этой горы?

Христос звал последовать за Ним. Последовавшие стали Его учениками. Это те, которых интересовала не столько сама сила Его, сколько ее тайна. Я думаю. Иуда пленился возможностью овладеть этой силой, управлять ею, но при этом не вынося бездны ее тайны.

Для того чтобы причаститься этой тайне, нужно провалиться в ее бездну, потерять твердую почву под ногами, почву определенных убеждений, определенных исторических задач, определенных взаимоотношений. Кто решится на такой риск и не передумает? Иуда передумал, отступил, испугался. Оправдал и узаконил свой испуг: "Бездна нужна не для того, чтобы в нее заглядывать и погружаться, а для того, чтобы из нее черпать силу, силу для решения

137

весьма конкретных задач. Нужно только крепко зажмуриться, когда подходишь к ее краю... А когда нацедишь нужное количество, хорошо возвратиться домой, в мир привычных вещей, сесть в кресло и выпить чашку чая".

Преступление Иуды в том, что он не отдал себя до конца тайне, бездне Бога. Бог не лавочник, у которого можно купить нужный тебе товар за определенную плату.

Помню, в детстве у меня была одна привилегия - раз в год меня водили в "Детский мир" (самый крупный магазин детских товаров), где мне покупали то, что я выберу сама, но только что-нибудь одно. После нескольких мучительных попыток я отказалась от этой привилегии: я не могла выбрать из десяти плюшевых медведей только одного - они все меня звали. И как определить, что важнее: "снегурки" (белоснежные коньки) или набор красок, - для меня было важно и то и другое. Вот если бы можно было жить в "Детском мире"!

Иуда поступил наоборот: вместо того, чтобы выбрать все, он выбрал что-то отдельное... Атеизм Иуды - это не отрицание Бога, тем более Бога той традиции, в которой он вырос, а своего рода усекновение Бога и попытка манипулировать "этой усеченной частью". Это не просто греховное действие, это греховное состояние, цепь действий.

Чтобы провалиться в Бездну Бога, нужно не просто балансировать между доверием и недоверием к Богу, между надеждой доверия и всем опытом человека, сотканным из разочарований, обид, горечи потерь, боли, - опытом, сформировавшим жесткую позицию недоверия всем и каждому.

Доверие такое хрупкое, оно как желторотый птенец, который вечно голоден, всегда с открытым ртом, в который нужно постоянно кидать доказательства, что его не обманывают, не отвергают, что его любят.

Доверие должно вырасти и окрепнуть, превратиться в большую и сильную птицу, которая может совершать длительные перелеты без пищи, противостоять стихии. Только такая птица чувствует себя в небе, как дома, в Боге, как в небе. Молодые птицы лишь пробуют себя, ненадолго взмывая ввысь и тут же опускаясь на землю. Больные и раненые

138

и вовсе не могут летать. Христос учил своих учеников подлинному доверию, пребывая вместе с ними. Он был как колодец с ключевой водой, который всегда под рукой: захочешь напиться - лишь зачерпни воды.

Но подлинное доверие дается с трудом, и ученики то и дело тонули в волнах своего недоверия, как Петр в водах Генисаретского озера.

В какой-то момент недоверие Иуды переросло из очередной неудачной попытки в позицию. А любую позицию нужно оправдывать в своих глазах и утверждать перед лицом других.

Самая удобная позиция - гуманистическая - видимое бескорыстие ради блага других, социальное благо, историческое, этническое и т. д. И рождается знаменитая позиция всех времен и народов - "Цель оправдывает средства".

А значит, можно отделить кусочек Бога и использовать его по своему усмотрению. Например, силу Христа. Спровоцировать Его арест, чтобы Он явил эту силу, доказал Свою Божественность - Иуде, Риму, синедриону и всем маловерам.

И если так можно использовать Бога, то уж тем более природу и человека, массы людей.

Вот почему Иуда - это не только историческая фигура, а это еще и символ личного атеизма любого человека, символ победы недоверия к Богу, к жизни, оправдывающего и формирующего позицию манипулирования жизнью в себе и в других в различных масштабах.

Внутри любого из нас живет Иуда, до поры до времени он балансирует между доверием и недоверием Богу, жизни. Но рано или поздно недоверие может победить, и это совсем не означает полного отрицания Бога - на такое не способен даже дьявол. Обычно это усекновение Бога, дробление целостности, обожествление части - идеологизация жизни. Идея может быть более или менее сложной, четкой или едва угадываемой, ясно выраженной или завуалированной.

Но это всегда вивисекция (живосечение) Бога, ущемление Божественной полноты, покушение на жизнь.

139

Иуда ужаснулся, когда увидел последствия своего покушения, своей воплощенной идеи - крест на Голгофе, мучительную смерть Христа. Вряд ли в тот момент он был способен связать воедино эти последствия и их первопричину - свое победившее недоверие. Но зрелище смерти Бога на кресте было для него еще невыносимее от осознания своей причастности делу палачей. Ему, наверное, хотелось крикнуть Христу: "Ты обманул меня. Ты обманул всех нас. Ты безмолвно обещал явить миру силу, завоевать всех нас, маловеров, силой, а сам отдал себя в руки ничтожных людей, позволил им сделать с собой все, что им заблагорассудится... Я ведь только хотел ускорить события, я хотел, чтобы Твои безмолвные обещания воплотились, ведь у нас так мало сил, а у Тебя ее избыток, ведь Ты источник, а мы лишь черпали из источника. Да, Ты говорил нам, что Царство Божие внутри нас, но я не нашел внутри себя источника силы, подобной Твоей, я пытался победить свое недоверие, мне так хотелось верить Тебе, а может, и не Тебе вовсе, а тому, что Ты обещал явить, я хотел, чтобы это, явленное, победило мое недоверие, чтобы мне ничего больше не оста- валось делать, как только принять это. А Ты все время заставлял выращивать доверие изнутри, на пустом месте. Я так устал. Я так хотел пить, а Ты говорил: загляни в свою душу и напейся; но это все равно что вытащить себя самого за волосы из болота.

Ты... Ты все это специально подстроил, чтобы доказать мне и всем, что я не прав. Ты все время доказывал мне, что я не прав, что бы я ни делал. Я так устал спорить с Тобой, я не хочу слышать больше Твой голос..."

Жизнь и преступление Иуды - это не только историческая реальность, но и образ, яркий образ того, как происходит отторжение человеком его глубинной воли от источника бытия и к каким трагическим последствиям для самого человека и для всего мира это может привести.

Если человек способен остановить Иуду внутри себя, победить недоверие к Богу полностью, значит, он вступил в вечность.

140

* HOMO SOVETICUS *

В последнее время много говорят о "духовности", вернее, о бездуховности, подразумевая в противовес этому наличие некой духовности. Складывается впечатление, что у людей, часто употребляющих этот термин, весьма смутное представление о том, что же такое духовность. А между тем это весьма неоднозначное понятие. Духовность бывает разной природы. Духовность - это своего рода закваска, которая заставляет бродить или жить всю массу теста. Все в человеческой истории, что возвышается над обыденностью, великое прекрасное и великое ужасное, имеет в своей основе духовность или энергетику той или иной природы: духовность демократических завоеваний Америки, духовность инквизиции, духовность фашизма, духовность Ренессанса, духовность советского периода истории. В основе всех этих событий, процессов - духовность, но как различна природа этой духовности.