Будущая революция и новое общество - Ключин Н.. Страница 29

Цивилизованное человечество наших дней оскудело духом и любовью и ожесточилось. Причины этого процесса глубоки и сложны - и заложены в веках; если свести их к единой формуле, то надо было бы сказать: торжество рассудка над вдохновением, расчета над сердцем, механического над органическим, внешнего опыта над внутренним опытом... Внешние причины содействовали этому процессу: размножение и уплотнение народонаселения; революционный выход масс на поверхность жизни; технические открытия, создавшие новую промышленность; развитие капитала и связанная с ним новая и обостренная классовая дифференциация; образование промышленного пролетариата и крупных городов, население которых отрывается от природы и покоряется машинной жизни; распространение полуобразованности и демократизации государств; дразнящие, назойливые успехи материальной цивилизации и связанная с этим всеобщая жажда комфорта и наслаждений; и многое другое..." [ 123].

Ильин говорил это в 1935 году. Развитие науки Ильин отмечал как одну из причин кризиса духовности (у него - кризиса безбожия). Такого же мнения придерживается Шафаревич. Он пишет: "Переворот, создавший в исторически очень короткий срок технологическую цивилизацию, обычно называется Научно-Технической Революцией... Как и всякая революция, она тоже уничтожает старый уклад жизни, в особенности духовную структуру общества и человека" [ 124].

Если наука и техника якобы являются причиной кризиса духовности, то означает ли это, что прогресс науки и духовность - явления, взаимоисключающие друг друга, и что общество должно чем-то одним пожертвовать?

5. Наука и вера

Как ранее отмечалось, духовное воспринимается человеком посредством чувства, воли, воображения и мысли. Материальное воспринимается посредством зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания. То есть средства восприятия духовного и материального различны. Это не означает, что средства не могут где-то пересекаться. Тем не менее, в основном, они не пересекаются. Отсюда вытекает предположение об отсутствии конфликта между верой и наукой.

Наука исследует материальную сферу, используя органы чувств, тогда как вера занимается духовной сферой и использует другой инструментарий.

Наука не может отрицать того, что принадлежит вере. Духовное не познается научными методами. Как говорит Ильин, "предметы, воспринимаемые человеком, различны, и каждый предмет требует от человека особого восприятия, другого подхода, другой установки - верного акта" [ 125].

Например, отрицание Бога наукой можно сравнить с такой ситуацией. "Тот, кто хочет услышать сонату Бетховена, должен слушать ушами. Нелепо - залить себе уши воском, прийти в концерт, не увидеть глазами звуков сонаты и уйти, заявляя, что это все иллюзии или обман, ибо никакой сонаты не было и нет" [ 126].

Ни старые, ни новые открытия в науке не могут поколебать веру. Беспокоиться об этом нет никакого смысла.

Этьен Жильсон критиковал тех ученых, которые в новых открытиях видели угрозу для веры (в его случае - для католической).

"Речь идет о философах и теологах, у которых исследования Пастера в области самозарождения живых существ вызвали сильнейшее беспокойство. Что произойдет, если ученый в результате своих изысканий придет к выводу о том, что при определенных условиях материя может порождать жизнь? Самого Пастера это также волновало не по причине его религиозных убеждений, а из-за научной чистоты его собственных исследований. Если бы поиски Пастера привели его к выводу о том, что в изученных им случаях самозарождения не происходит, то его могли бы заподозрить в том, что им руководило тайное желание избежать конфликта с учением Церкви. На самом же деле, если такое заключение и противоречило чему-либо, то в первую очередь оно противоречило бы учению схоластических ученых. Св. Фома и все его современники были уверены в том, что разогретая солнечным светом грязь может порождать червяков, мух и других мелких и несовершенных животных. На это могут возразить, что хотя это не очень большие животные, важно уже то, что они живые. Если бы Пастеру удалось пронаблюдать рождение мухи из стерилизованного препарата, история биологии, да и всей современной науки, развивалась бы сейчас в другом направлении.

К сожалению, эти уроки не идут на пользу. В наше время верующие обеспокоены тем, что эксперименты по созданию живой материи могут увенчаться успехом, что позднее позволит производить на свет искусственных людей. Даже в том случае, если эта мечта осуществилась бы, то это все равно не давало бы поводов для беспокойства. Единственное, что по этому поводу говорит теология, заключается в том, что Бог индивидуально создает каждую душу в тот момент, когда эмбрион превращается в человеческое тело. Будет ли этот эмбрион искусственным или же естественного происхождения никакого значения не имеет. Правда, религия не может этого доказать, но она в это верит; доказывать это не ее дело, и науке никогда не удастся продемонстрировать обратное. Верующие с трудом привыкают к той идее, что, как говорит апостол Павел в послании к Тимофею, "Бог пребывает в свете недостижимом". Они произносят эти слова, верят в них, но забывают их при первой же возможности. Истины веры сверх?естественны, поэтому они находятся вне досягаемости науки. Не стоит опасаться за их сохранность, так как всякая научная истина относится к природе и принадлежит ей по своей сущности; тогда как истины веры, в свою очередь, неотчуждаемо относятся к своей области...

Вера и наука отличаются друг от друга по своему порядку и компетенции, и это различие в буквальном смысле "иерархического" характера; как бы ни были полезны христианской философии наука и философия, которые помогают ей превратиться в подлинную науку, ни та, ни другая никогда не добавят ничего нового к вере, принимающей их в своих помощников. Устаревшие разделы теологии это именно те ее части, которые она в свое время позаимствовала у науки...

Исходя из приведенных выше соображений, мы не можем с одобрением относиться к усилиям некоторых ученых, направленным на увязывание судьбы христианской философии с непрерывно сменяющими друг друга переворотами в науке. Хотя эти ученые стремятся таким образом обеспечить прогресс христианской философии, все же питающий ее источник лежит вне области науки, поскольку ее истина имеет ненаучное происхождение. Христианская философия дружелюбно взирает на начало таких великих предприятий, какими являются новые научные теории, она напутствует их добрыми советами и пожеланиями, однако сама эта философия не участвует ни в одном из них...

Христианскую философию можно рассматривать как историю, которая развивается, начиная с некой неподвижной точки, расположенной вне времени и поэтому внеисторической. Эта философия есть развертывание прогресса, имеющего в своей основе неподверженную никакому прогрессу истину, которая имеет божественное происхождение и, следовательно, не меняется, в то время как просвещаемый ею мир не перестает изменяться. Это можно сказать о мире научных открытий, о морали, социальной, экономической и политической сферах, искусстве...

Христианская истина остается неизменной, хотя и не перестает углублять и обогащать накопленные за многие века сокровища христианской философии. Она и должны быть неизменной, чтобы, постоянно наблюдая за становлением мира и сохраняя верность самой себе, служить источником прогресса для всего остального" [ 127].

Приведу несколько высказываний известных ученых людей, которые собрал Ильин.

"...Астроном Мэдлер (1794-1874): "Настоящий естествоиспытатель не может быть отрицателем Бога"...

Ботаник Шлейден (1804-1881) высказывается в том же самом направлении: "Именно настоящий и точный естествоиспытатель никогда не может стать материалистом в современном смысле слова, отрицателем духа, свободы и Божества".

Весьма интересное признание мы находим у Чарльза Дарвина (1809-1882): "В состоянии самого крайнего колебания я никогда не был атеистом в том смысле, чтобы я отрицал существование Бога".