Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса) - Грузман Генрих Густавович. Страница 66

Русская духовная школа («школа Владимира Соловьева») стала одной из первых жертв русской революции, потому-то советская апологетика предала забвенью само существование русской духовной философии, — в ленинизме эта логия, являющаяся идеалистической, считается злейшим врагом. Хронологически дату разгрома русской духовной школы связывают с эпизодом «философского корабля»: в 1922 году декретом, подписанным В. И. Ульяновым-Лениным, были высланы из страны на корабле ведущие представители русской школы. Прецедент в мировой истории случился только однажды: в 529 году византийский император Юстиниан указом ликвидировал прославленную афинскую академию философов, просуществовавшую около тысячи лет. Эффект «философского корабля», несомненно, наложил свой отпечаток на изложенное ранее отношение к «школе Владимира Соловьева» и соответственно участию евреев в русской идее. Однако прежде, чем вести речь об участии русского еврейства в конструктивном созидании русской духовной философии, необходимо твердо знать, что понимается под этой последней и какой критерий делает ее именно русской и никакой другой. Этот критерий однозначно и с убежденностью пророка изложил Вл. Соловьев: "Личность человеческая — и не личность человеческая вообще, не отвлеченное понятие, а действительное, живое лицо, каждый отдельный человек имеет безусловное, божественное значение" (1999, с. 42). Самостоятельное учение и соответственно философская система были созданы Вл. Соловьевым не только потому, что в его извещении отдельное человеческое лицо приобрело статус субъекта познания, но потому, что сей субъект определялся как мировоззренческая категория, концептуальное начало и, наконец, как нравственный принцип. Совокупность этих познавательных атрибутов придает силлогистике Вл. Соловьева вид исповедания особого культа — культа личности, который стал центром стяжения различных мыслителей в одну духовную школу. А культ личности — это есть культура, - такова русская идея в ее сущностном выражении.

Н. А. Бердяев пишет: «Тема о столкновении личности и истории, истории и мировой гармонии есть очень русская тема, она с особенной остротой и глубиной пережита русской мыслью». Но если эта тема «пережита» русской натурой, то не менее активно она прочувствована еврейской душой: череда еврейских пророков, от Моисея до Иисуса Христа, есть несгибаемое племя несущих знамя угодной Богу индивидуальной значимости. Видимо, закономерно и глубоко предопределено, что эта мысль оказалась понятой только в русской философии и даже не всеми ее адептами, а лишь самыми великими, — Бердяев выводит: «После народа еврейского русскому народу наиболее свойственна мессианская идея, она проходит через всю русскую историю вплоть до коммунизма» и еще: «По поляризованности и противоречивости русский народ можно сравнить лишь с народом еврейским. И не случайно именно у этих народов сильно мессианское сознание» (2001, с. с. 553, 495, 489-490). Не подлежит сомнению, что эти сходственные черты — духовные очаги, одинаково озаряющие русские и еврейские лица, равно как факт кентавроподобного строения нового образа галутного еврея, необходимо сподвигаются неким общим глубинным стимулом, непреложно имеющим отношение к фактору индивидуальной человеческой личности. Другими словами, необходимо знать о еврейских признаках русского культа личности.

Неоднократно мной повторяется мысль, что Талмуд посредством системы духовной деспотии способствовал сохранению еврейского духовного достояния, но не давал стимулов для его развития, ибо, создав «ограду вокруг Торы», нарушил главнейшее еврейское уложение — «не сотвори кумира» — и сделал кумир из Торы. В гетто Европы существовал своеобразный духовный климат — сохранение без развития, что позволило А. Идельсону назвать талмудизм консервирующим «рассолом», уничтожающим еврейскую жизнь. Темой специального изучения должен стать факт зарождения во время галута различных духовных течений в недрах талмудизма, в частности, хасидизма и мусаризма (мусар буквально означает мораль, в иносказании — книга, движение мусар — религиозно-этическое направление в иудаизме, ставящее во главу утла мораль отдельного человека). свидетельствующих, что еврейский дух не способен существовать не развиваясь и тем самим демонстрируя наличие противоталмудистских тенденций внутри талмудистской системы. Для ведущихся рассуждений использован в качестве бесспорного тот факт, что данные духовные течения, опротестовывающие деспотию Талмуда, возникли во чреве русских евреев задолго до движения хаскалы, а также принято во внимание особенность духовного течения мусар, мыслящееся характернотическим для еврейского духа в целом.

А. Менес в обзоре духовных качеств мусаризма пишет: «Человеческая личность занимает в философии мусарников центральное место» и цитирует изречение главного идеолога учения мусар — ребе Ноте-Гирш Финкеля: «Вся Тора заключается в совершенстве человека, которое выше Торы. Она нам дана не в заветах и законах, она лежит в основе самого существа человека. И если мы научимся понимать человека, мы лучше поймем Тору, которая нам дана была на горе Синая. Поэтому, прежде всего мы должны достичь высоты, чтобы стать достойными носить имя человека. Тогда мы станем достойны изучать Тору» (2002, с. 347-348). Это учение, таким образом, воплотило в реальность невысказанное предопределение великого первосвященника Хиллеля (Гиллеля): не еврей для Торы, что служит законом в Талмуде, а Тора для еврея. Считается, что миропредставление для еврея и есть философия Торы, а еврейское учение держит в качестве одного из своих основополаганий априорно знаемое значение человеческой личности, которая обособляется в самозначимую величину уже тем, что предназначена для со-беседования с Богом; как известно по текстам Торы, Бог не общается «напрямую» с сынами Израиля, то есть коллективом, народом, а Он имеет дело только с личностями — еврейскими пророками. Этим красноречиво сказано, какое место предназначено для индивидуальной личности в еврейской Торе: еврейский институт пророков есть ведомство по удостоверению индивидуального достоинства человека.

Следовательно, фактор человеческой личности, отдельной личинки, или, как сказал еврейский царь Соломон (Шломо) «божьей свечечки», и есть тот глубинный стимул, который морским узлом связал столь разные на первый взгляд духовности — еврейскую и русскую. И эта связь крепчала на творческой основе, то есть каждый из партнеров входил в со-отношение, обладая собственным обликом и конструируя таким способом систему со-общающихся сосудов. Своеобразие этой конструкции можно уяснить на примере кардинальной детали христианского учения — акта грехопадения первочеловека Адама. Все христианские (католические и православные) экзегезы числят за библейской притчей об изгнании Адама назидательную проповедь о человеке, дерзнувшем воспротивиться воле Бога. Однако учение мусаризма, выходя из собственной методологии «познания человеком самого себя», приходит к качественно иному толкованию (экзегезе) этого акта, что проповедует другой великий творец мусара ребе Иосиф-Юзл Гурвич. А. Менес сообщает по поводу учения ребе Юзла: «Автор ставит вопрос: как случилось, что первый человек нарушил Божий запрет и отведал плод от древа познания. Сделал ли он это потому, что не был в силах противиться искушению? Это ошибка, — говорит реб Юзл. Отведывание плода древа познания — утверждает он — было не началом греха, а зарождением человеческой культуры, первой попыткой человека подняться на более высокую ступень, попыткой, закончившейся неудачей… Первый человек избрал трудный, сопряженный с опасностями путь свободы: свобода дает возможность преодолевать соблазны и подняться на высшую ступень, но она не исключает и риска более глубокого погружения в пучину. История Адама, вкусившего плод древа познания, — это символ человеческой судьбы; он положил начало борьбе человека с грехом и злом» (2002, с. 350). Диспозиция христианства в отношении Адама прямо противоположна: первородный грех (peccatum originale) есть тягчайшее наследие человека и его главное преступление; а ребе Юзл создает перл мусара: «Человек — это единственное создание в мире, способное грешить — в этом его величие», — таков еврейский эквивалент русского лозунга о культе личности и принципиальное противопоказание религиозному базису европейской христианской школы.