Тайна черного чемодана - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 7

— О! не подходите так близко, полковник Деймер! — воскликнула бедная Белла, когда несчастный, побледнев как полотно, снова приблизился к кровати и прислушался к неистовому бреду жены. — Помните, она не ведает, что говорит. Завтра ей точно будет лучше. Не слушайте сейчас эту чепуху — не мучьте себя.

— Я уже не верю, что ей будет лучше, миссис Клейтон, — на третий день агонии ответил он ей.

— Любимый! — горестно и нежно проговорила больная, не обращая никакого внимания на их разговор. — Если ты когда-нибудь любил меня, то узнай сейчас, что и я тоже всегда любила тебя. И за твою любовь я пожертвовала не только жизнью.

— Она говорит обо мне? — спросил полковник Деймер.

— Думаю, да, — грустно молвила Белла.

— Снимите его! Слышите? снимите! — вдруг в ужасе закричала миссис Деймер, — этот сундук… сундук, окованный железом. Он давит мне на грудь, не дает покоя душе. Что я сделала? Куда я отправлюсь? Как я теперь увижусь с ним?

— Что она такое говорит? — дрогнувшим голосом спросил полковник.

— Полковник Деймер, я должна просить вас выйти из комнаты, — плача ответила Белла. — Вы не можете больше здесь оставаться. Прошу вас, оставьте меня с Бланш наедине, пока она не успокоится.

Полковник был вынужден выйти из спальни, плача, словно малый ребенок, а Белла с болью в сердце попыталась успокоить лежавшую в бреду женщину.

— Если бы он хоть ударил меня, — простонала миссис Деймер. — Или нахмурился, или сказал, что я лгу… Мне не было бы так тяжело… Но он убивает меня своей добротой… Где же сундук?.. Откройте его… Пусть он сам увидит… Я готова умереть… Но я забыла… Нет ключа… И никто, никто не сможет открыть его… Он мой, мой… Чу! Я слышу! Слышу его! Он зовет меня! Как я могла оставить его там одного?.. Пустите меня к нему… Никто меня не удержит!.. Пустите, я говорю… Я… слышу его… и… мне все равно, что скажут люди!

Наконец, когда Белла почти потеряла надежду на облегчение ее страданий, Бланш, совершенно выбившись из сил, задремала на час, после чего широко открыла запавшие глаза и изменившимся, но твердым голосом спросила:

— Белла! Я была больна? — бред закончился.

Заканчивалась и ее жизнь.

Придя в следующий раз, доктор Барлоу увидел, что сознание прояснилось, но пульс почти не прослушивается, а тело холодеет, после чего сказал ее друзьям, что Бланш осталось жить часов двенадцать, не более.

Полковник Деймер в исступлении телеграфировал в Лондон и вызывал докторов, которые приехали, когда жену его уже укладывали в гроб.

Белла, услышав приговор, беззвучно заплакала; великая печаль опустилась на всех обитателей Мольтон-Чейса. Гости со времени болезни миссис Деймер были оставлены хозяйкою на попечении бедного Гарри.

После короткого сна, возвратившего ей рассудок, Бланш некоторое время лежала недвижно и молча. Силы совершенно оставили ее. Вот, наконец, глядя в опухшие от слез глаза кузины, умирающая спросила:

— Я умираю, Белла? Правда?

Бедная маленькая миссис Клейтон не знала, как ответить на столь прямой вопрос, и что-то пыталась выдавить из себя, но Бланш посчитала ее невнятные слова утвердительным ответом.

— Я так и думала. Я больше не смогу встать с постели?

— Боюсь, что нет, дорогая. Ты так слаба!

— Да, я едва могу пошевелить рукой. И все же я должна Постараться. Мне нужно кое-что сделать.

— Могу я сделать это за тебя, Бланш?

— Ты… ты сделаешь это, Белла?

— Все, что ни скажешь, любовь моя! Ты еще спрашиваешь!

— А можешь ли ты обещать мне, что сохранишь эту тайну? Дай мне посмотреть тебе в глаза. Да, они, как всегда, правдивы, и я могу на тебя положиться. Так вот, пусть, пока я не умерла, черный сундук заберут из моей комнаты — запомни, Белла, пока я не умерла . Вели поставить его у себя, в твою гардеробную.

— Что поставить, дорогая? Твой сундук для белья?

— Да, да, его, сундук для белья, вернее… Впрочем, называй его, как знаешь, Белла. Только вели унести его прямо сейчас. И смотри: никому ни слова. А когда умру, вели зарыть его в могилу вместе со мной. Ты, конечно, сделаешь это ради меня?

— А полковник Деймер?

— Если, Белла, ты хоть слово скажешь ему… ему или кому-нибудь еще, знай: я никогда не прощу тебе этого! — вскричала умирающая и в возбуждении приподнялась на кровати. — О, я умираю… Ах! зачем я так долго откладывала, почему не сделала этого раньше? А теперь я не могу даже умереть спокойно.

— Да, да, моя дорогая Бланш, я все, все сделаю, как ты сказала, обязательно сделаю, — пообещала миссис Клейтон, встревоженная ее состоянием, — и, кроме меня, никто не будет об этом знать. Хочешь, я прямо сейчас велю отнести его ко мне? Ты можешь вполне на меня положиться. Прошу тебя, ни о чем не волнуйся!

— Да! Прямо сейчас — сразу же. Нужно спешить! — проговорила умирающая, в изнеможении упав на подушку. Белла позвала слугу — и черный сундук, окованный железом, был перенесен и спрятан в ее покоях. Миссис Деймер была уже так слаба, что кузина хотела позвать ее мужа, однако умирающая не пожелала говорить с ним.

— Мне нечего сказать ему… Я могу лишь причинить ему боль, — прошептала она. — Я умираю, Белла, и хочу, чтобы рядом была только ты, ты одна. Так лучше.

Пожелание Бланш было исполнено, и полковника Дей-мера, всю ночь метавшегося по коридору взад и вперед, не оказалось подле жены в ее последние мгновения. Она умерла на рассвете, перед восходом солнца, наедине со своей преданной маленькой кузиной.

Перед самой смертью она тихо прошептала:

— Скажи ему, Белла, что я ему все прощаю. Скажи еще, что этой ночью я видела, как отверзлись небеса и дух младенца вместе с Богородицей молился за нас… Груз грехов больше не гнетет меня, и на душе у меня теперь легко и покойно…

И, торжественно добавив:

— Я вознесусь к Небесному Отцу… — она умерла, не докончив фразы.

Простодушная Белла добросовестно передала последние слова умершей полковнику Деймеру.

— Она просила меня сказать вам, что чувствует себя прощенною, что видела, как для нее открылись небеса и бремя грехов упало с ее души… Ах, полковник Деймер, прошу вас, думайте об этом — и в мысли найдете утешение. Бланш теперь счастливее, чем будь она с вами.

Но бедный верный муж оставался совершенно безутешен.

Днем приехали доктора из Лондона. Их торжественно приняли, усадили завтракать и вежливо отправили обратно. Все гости, приехавшие на Рождество, собирали вещи и готовились уехать из Мольтон-Чейса, потому что тяжелая утрата не позволяла помышлять об увеселениях. И Гарри Клейтон сказал жене, что очень признателен им за такое решение.

— Все это слишком прискорбно, Белла, и праздники все равно расстроились. Несчастные гости, конечно, это поняли, к тому же они решительно ничем не могут помочь нам. Всю неделю в доме царило горе, и останься они, стало бы еще горше. А вот Лоренса я, право, ни разу не видел таким убитым. С той самой поры, как твоя бедная кузина заболела, он ничего не ел. Можно подумать, что она была его сестрой или лучшим другом.

— Он уезжает вместе с остальными, Гарри?

— Нет. Он намерен остаться и быть на похоронах, а затем уедет за границу. Он сильно соболезнует тебе, Белла, и хотел, чтобы я тебе об этом сказал.

— Он очень добр, поблагодари его от моего имени.

Бедная миссис Клейтон, избавленная от необходимости заботиться о гостях и горько рыдающая в своей комнате, никак не могла решить, как же ей поступить с черным сундуком кузины. Она обещала Бланш ничего не говорить полковнику Деймеру и своему мужу. Полковник, поскольку у него не было фамильного склепа, пожелал похоронить жену рядом с могилами Клейтонов на кладбище при деревенской церкви Мольтона. Но как было втайне поместить в могилу черный сундук на глазах у всех участников похорон — этого наивная Белла решить никак не могла. Однако судьба помогла ей выйти из затруднительного положения. На второй день после смерти кузины в дверь комнаты Беллы негромко постучали. Она пригласила стучавшего войти и к своему удивлению увидела на пороге мистера Лоренса. Белла подумала, что он желает выразить ей свое соболезнование лично.