Тайна черного чемодана - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 8

— Очень великодушно с вашей стороны, мистер Лоренс… — начала, было, она.

— Я едва ли достоин вашей признательности, миссис Клейтон. Я искал вас, чтобы поговорить о весьма важном, но скорбном деле. Можно мне занять несколько минут вашего времени?

— Разумеется! — она указала ему на стул.

— Это касается той, которую мы потеряли. Миссис Клейтон, скажите мне правду — вы любили свою кузину?

— О, да, всей душой, мистер Лоренс. Мы подруги детства.

— Тогда я могу вам довериться. Если вы хотите спасти добрую память своей кузины, то должны для нее кое-что сделать. Среди вещей миссис Деймер был небольшой черный сундук, окованный железом. Он не должен попасть в руки полковника Деймера. Сможете ли вы перенести его из ее комнаты к себе и — если настолько все еще простирается ваше доверие ко мне — передать его мне?

— Вам, мистер Лоренс? Чемодан, окованный железом? Откуда вам может быть известно о тайне моей кузины?

— Тайне?

— Да. Этот чемодан она доверила мне. Перед самой смертью. Она взяла с меня, не позволив задать вопросов, клятву, что я сделаю именно то, о чем вы сейчас попросили. Так вот, чемодан уже здесь.

Белла распахнула стенной шкаф и показала Лоренсу сундук, о котором он говорил.

— Да, я вижу, это он, — подтвердил Лоренс. — Как же вы собираетесь им распорядиться?

— Она хотела, чтоб он был закопан в могиле вместе с нею.

— Сейчас этого сделать никак нельзя, и дело, собственно, не в нем: нужно просто извлечь его содержимое.

— Но как? — удивленно спросила миссис Клейтон. — Он заперт, и очень хорошо заперт, а ключа нет.

— Ключ у меня, — печально молвил собеседник.

— У вас?! Ах, мистер Лоренс, — с дрожью воскликнула хозяйка, — здесь кроется какая-то ужасная тайна. Бога ради, объясните мне, в чем тут дело! Какое отношение вы можете иметь к сундуку моей несчастной кузины, если лишь однажды встретились с ней?

— Это она так вам сказала? — спросил Лоренс.

— Нет, но мне так показалось. Вы знали ее? Когда вы познакомились? Где? И почему вы об этом не сказали раньше?

— Как мне теперь рассказать вам? — вымолвил Лоренс, глядя на невинное женское лицо, на котором смешались удивление и страх, но которое, казалось, нельзя было и помыслить залитым краской стыда. — Вы слишком добры и слишком счастливы, миссис Клейтон, и вам, надо полагать, нелегко себе представить, а тем более проникнуться сочувствием к тем терзаниям и искушениям, которые предшествовали нашей с Бланш роковой дружбе и ее падению.

— Ее падению? Бланш согрешила? — с ужасом воскликнула Белла Клейтон.

— Будьте добры не перебивать меня, миссис Клейтон, — поспешно выговорил он, закрывая лицо руками, — иначе я никогда не смогу рассказать вам эту грустную историю. Я познакомился с вашей кузиной много лет назад. Подозревали ль вы, что она несчастлива в своем браке?

— Никоим образом! — удивленно ответила Белла.

— Бланш в самом деле была очень несчастна, как несчастны и многие женщины потому, что у мужчин, с которыми они связали свою судьбу, совершенно противоположные чувства и вкусы. Мы встретились после ее возвращения в Англию и… О, это старая история, миссис Клейтон… Я полюбил ее и был достаточно безумен, чтобы признаться ей. Ну, а когда мужчина-эгоист и самоотверженная женщина признаются друг другу в любви, совсем нетрудно предугадать, к чему это приведет. Я разбил ее жизнь — простите, что я говорю без обиняков, — а она продолжала любить меня и все мне прощала.

— О, Бланш! — воскликнула Белла, густо покраснев и закрывая лицо руками.

— Несколько месяцев мы наслаждались нашим невообразимым счастьем, а потом она, ни слова не сказав мне, вдруг уехала из дому, отправилась на континент. Я был изумлен, наконец, просто обижен, и как только нашел ее в Париже, потребовал объяснений. Но она отказалась встретиться со мной, а когда я стал настаивать, уехала оттуда так же внезапно, как из Лондона. С тех пор она не отвечала на мои письма, мы никогда не встречались, покуда неожиданно не столкнулись в вашем доме. Тогда, после ее первого отказа встретиться со мной, гордость не позволила мне вновь просить ее о встрече, и я назвал все происшедшее флиртом. Я пытался заставить себя вычеркнуть из своего сердца воспоминания о наших встречах, и, мне казалось, мне это удалось.

— О, моя бедная, бедная! — рыдала миссис Клейтон. — Вот почему она так долго сторонилась всех, вот откуда ее отчужденность. Она, выходит, пыталась воплотить свое раскаяние в муки отречения и неизбывного одиночества. Она ни с кем, ни с кем не делилась своей тайной. Ну, а сундук, мистер Лоренс — какое отношение все это имеет к черному сундуку?

— Когда несколько дней назад я встретил ее в вашем парке и упрекнул за то, что она бросила меня, и потребовал объяснить такую перемену отношения ко мне, она пригласила меня в свои комнаты. И, открыв этот самый сундук, показала мне, что там лежит.

— Что же это?… — еле слышно вымолвила миссис Клейтон.

— Не угодно ли вам увидеть самой? — спросил Лоренс, вынимая из кармана ключ. — В конце концов я имею такое же право показать вам, как и сама Бланш. Но достаточно ли дорога вам память о ней, ее репутация, чтобы вы хранили эту тайну?

— Да, — решительно отвечала Белла.

— Последние два года этот сундук, — продолжал Лоренс, вставляя ключ в замок, — сопровождал мою бедную девочку во всех ее странствиях. Его страшная тайна, которую она хранила, изнемогая все эти годы от одиночества, и стала, я уверен, главной причиной ее смерти — она должна была терпеть стыд, и ноша оказалась слишком тяжела для ее нежного характера и гордого духа. Раскаяние убило ее. Если у вас достаточно смелости, миссис Клейтон, то загляните внутрь и постарайтесь понять те чувства, которые я испытываю сейчас, стоя здесь на коленях и глядя на это вместе с вами.

Герберт Лоренс откинул крышку, раздвинул ткани, и миссис Клейтон наклонилась и увидела, что на батистовом полотне среди засохших цветов лежит аккуратно положенный крохотный скелет младенца.

Белла закрыла лицо руками не столько для того, чтобы не видеть его, сколько чтобы вытереть женские слезы, лившиеся из глаз, и сквозь рыдания простонала:

— О, моя бедная, бедная Бланш! Что она должна была выстрадать! Упокой, Господи, ее душу!

— Аминь! — сказал Герберт Лоренс.

— Вы позволите мне взять этот сундук с собой, миссис Клейтон? — мягко попросил он.

Она взглянула на него. В его глазах стояли слезы.

— Да, да, конечно, — отвечала Белла, — заберите его. Поступайте с ним, как сочтете нужным, только больше не говорите мне о нем ничего.

Он и не говорил, лишь намекнул один раз. Вечером, в тот день, когда тело Бланш Деймер предали земле, Лоренс приблизился к миссис Клейтон и прошептал:

— Все сделано, как она хотела, — и миссис Клейтон сразу поняла, что он имел в виду. Тайна, к которой она невольно стала причастна, так давила на Беллу, что она была признательна Лоренсу, когда он, как и обещал, прямо из Мольтон-Чейса уехал за границу.

Она больше никогда не видела Герберта Лоренса.

А полковник Деймер, горе которого на похоронах и какое-то время спустя казалось беспредельным, в конце концов, как и большинство мужчин, очень сильно скорбящих на людях, нашел себе утешение в лице другой жены.

История жизни и смерти Бланш Деймер еще не забыта, но кузина Белла, разумеется, свято хранит открывшуюся ей тайну.

Я знаю, найдутся люди, которым этот эпизод покажется несколько надуманным. Но в ответ им я могу сказать только одно: главный инцидент, вокруг которого, собственно, и вращается весь интерес данной истории, а именно — что несчастная миссис Деймер столь мучилась угрызениями совести, что многие годы возила за собой вещественное доказательство своего грехопадения и ни на минуту не упускала его из виду, постоянно трепеща перед возможностью разоблачения, — есть невыдуманный факт.

Я лишь оставил за собой право изменить обстоятельства, при которых было обнаружено содержимое черного чемодана, равно как названия мест и имена людей, в моей истории участвующих, с тем чтобы полнее сохранить тайну. В той форме, в какой я представил ее читателю, данная история никому уже не причинит вреда, и в этом вся моя заслуга.