Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Джонс Эрнест. Страница 24

В том же 1886 году со всех концов мира в Германию приходят сообщения о многочисленных случаях болезненного пристрастия к кокаину и кокаиновой интоксикации. В мае появляется вторая статья Эрленмейера против Фрейда, в которой он называет кокаин «третьим бичом человечества». Еще в 1884 году Эрленмейер написал книгу, озаглавленную «О болезненном пристрастии к морфию» и в ее третье издание в 1887 году включил то, что ранее написал о болезненном пристрастии к кокаину в своей первой статье. В конце этой книги он с похвалой отзывается о литературных достоинствах статьи Фрейда о растении кока, однако добавляет: «Фрейд рекомендует без каких-либо ограничений применение кокаина при лечении морфинизма». (Это третье издание рецензировалось не кем иным, как самим Артуром Шницлером [42], критиковавшим Фрейда.)

Человек, который пытался облагодетельствовать человечество, или, во всяком случае, создать себе репутацию врачевателя «неврастении», теперь обвинялся в том, что он выпустил зло в мир. Некоторые считали Фрейда человеком с опрометчивым суждением. И это, очевидно, был самый мягкий приговор, который могла вынести его чувствительная совесть самому себе. Он лишь еще более подтвердился из-за печального события, имевшего место немного времени спустя, когда, считая кокаин безвредным средством, Фрейд прописал слишком большую его дозу пациенту, который в результате этого скончался. Трудно сказать, насколько существенно все это повлияло на репутацию Фрейда в Вене. Позже он рассказывал, что эти события привели к «тяжелым упрекам» в его адрес. Не могло исправить положения и то, что чуть позже Фрейд с энтузиазмом поддержал «странные» взгляды Шарко на истерию и гипнотизм. Таков был тот жалкий задний план, на фоне которого Фрейд шокировал венские медицинские круги несколько лет спустя своими теориями по сексуальной этиологии неврозов.

В своей работе, опубликованной в «Венском медицинском еженедельнике» 9 июля 1887 года, Фрейд дал довольно запоздалый ответ на критику в свой адрес. Поводом этому послужила статья, написанная У.А. Хаммондом, которую Фрейд обильно цитирует в свою поддержку. У него были две линии защиты. Первая заключалась в том, что никакого пристрастия к кокаину не было (тогда) известно, кроме как в случаях болезненного пристрастия к морфию, с предположением о том, что остальные люди не могут стать жертвой такого пристрастия. Укоренение любой привычки, как тогда обычно полагали, было не прямым результатом употребления вредного наркотика, а обусловливалось некоторой особенностью пациента. В этом Фрейд был, конечно, абсолютно прав, но в то время этот аргумент звучал неубедительно.

Вторая линия защиты была более сомнительной. Вариативный фактор, отвечающий за неопределенное воздействие кокаина на различных людей, Фрейд приписал лабильности кровеносных сосудов: если давление в них стабильное, кокаин не оказывает воздействия; в других случаях он содействует гиперемии, а в некоторых — вызывает токсический эффект. Так как заранее это невозможно определить, существенно важно воздерживаться от подкожных инъекций кокаина при любых внутренних или нервных болезнях. При внутреннем употреблении кокаин безвреден, а при подкожных инъекциях иногда опасен. Фрейд снова утверждал, что случай Фляйшля (не называя его имени) является первым случаем излечивания от болезненного пристрастия к морфию посредством использования кокаина.

В русле этой второй линии защиты, которая могла быть обусловлена лишь бессознательными факторами, Фрейд совершил особенно тяжелую ошибку. В январе 1885 года он пытался облегчить боль при невралгии тройничного нерва посредством инъекций кокаина внутрь нерва. Это не принесло успеха, возможно, из-за отсутствия хирургического опыта. Но в этом же году У.Х. Холстед, знаменитый американский хирург и один из основателей современной хирургии, успешно ввел себе кокаин внутрь нервных стволов и таким образом положил начало блокаде нервных стволов. Однако он дорого заплатил за свой успех, ибо приобрел сильное пристрастие к кокаину, и потребовался долгий курс госпитального лечения, чтобы от него освободиться. Таким образом, Холстед стал одним из первых кокаиновых наркоманов.

Когда Фляйшлю был предложен кокаин, он немедленно стал вводить его себе в форме подкожных инъекций. Годы спустя Фрейд утверждал, что никогда не имел в виду этого, а прописал данное средство лишь для внутреннего употребления. Однако нет никаких свидетельств того, что он протестовал против «неправильного» употребления этого средства Фляйшлем, но есть доказательства, что сам он выступал в поддержку подкожных инъекций кокаина для случаев, подобных случаю Фляйшля, то есть при отвыкании от морфия, и, по-видимому, также их делал. Как раз его руководитель, профессор Шольц, незадолго до этих событий усовершенствовал технику ввода иглы для подкожных инъекций, и Фрейд прекрасно овладел ею. Он много раз применял ее в последующие десять лет для различных целей, и в одном из своих трудов с гордостью упоминает о том, что никогда не занес никому никакой инфекции. С другой стороны, в его сновидениях тема инъекций неоднократно встречается в связи с темой вины.

В статье, написанной им в свою защиту в 1887 году, содержится намек на то, что при применении кокаина шприц для подкожных инъекций является источником опасности. В ссылках на свои предыдущие работы Фрейд опускает любое упоминание о статье 1885 года, в которой горячо выступал в защиту инъекций. Эта последняя статья также не включена в список его трудов, который в 1897 году Фрейду пришлось подготовить для присвоения ему профессорского звания. В его архиве также нет ни одного экземпляра этой статьи. По всей видимости, знание о ней было полностью вытеснено. Что поучительно в этой истории с кокаином, так это тот свет, который она проливает на присущий Фрейду способ работы. Его великой силой, хотя иногда также его слабостью, было совершенно необычное уважение, которое он питал к единичному факту. Это действительно очень редкое качество. В научной работе люди постоянно опускают единичное наблюдение, если оно не кажется стоящим в какой-либо связи с другими данными или общим знанием. С Фрейдом было не так. Единичный факт очаровывал его, и он не мог выбросить его из головы до тех пор, пока не находил ему некоторого объяснения. Практическая ценность этого качества ума зависит от другого качества: суждения. Факт, подвергаемый рассмотрению, может в действительности быть маловажным, а его объяснение — не представлять интереса; на этом пути лежит чудачество. Но такой факт может быть до этого времени скрытой жемчужиной или крупицей золота, которая указывает на рудную жилу. Психология все еще не может объяснить, от чего зависят нюх или интуиция, которые ведут исследователя к чему-то важному, не к открытию отдельной вещи, а вещи как частицы мироздания.

Когда, например, Фрейд обнаружил в себе ранее неизвестные ему чувства к своим родителям, он немедленно ощутил, что они не являются свойственными только ему одному, и обнаружил нечто присущее всем людям: Эдип, Гамлет и другие образы вскоре промелькнули в его мозгу.

Завладевая простым, но важным фактом, Фрейд пытался доказать его универсальность или общность с другими фактами. Мысль о собирании статистических данных по каждому вопросу была для него неприемлема. За это его часто упрекали, не понимая, что так работает ум гения.

Однако данное качество можно также рассматривать как слабость. Это относится к тем случаям, когда критическая способность не выполняет своей обязанности по определению того, является ли данный единичный факт действительно важным или нет. Такая неудача наиболее часто вызывается вмешательством некоторой другой идеи или чувства, которые оказываются связанными с этой темой. В истории с кокаином имеют место как успех, так и неудача; отсюда и наш интерес к ней. Экспериментируя на самом себе, Фрейд заметил, что кокаин может парализовывать некоторый «расстраивающий элемент» и посредством этого высвобождать все его жизненные силы. Он обобщил это единичное наблюдение и был озадачен, почему у других людей это вело к болезненному пристрастию и в конечном счете к интоксикации. Он справедливо заключил, что эти люди обладали каким-то патологическим элементом, от которого он был свободен. Прошло много лет, прежде чем он смог разобраться в этом вопросе.