Совесть - поиск истины - Успенский Петр Демьянович. Страница 60

190

П. Д. Успенский

пальм, и все время он пристально вглядывался в темноту, точно искал чего-то. Наконец, он свернул в сторону, и я заметил, что на песке у толстого ствола пальмы сидел другой черт, довольно важный на вид, с толстым животом, с седой козлиной бородкой и в ермолке. Маленький черт сел против него на песок и начал рассказывать, очевидное своих неудачах с Лесли, временами показывая рукой в сторону отеля. Что он говорил, я не понимал. Но меня поразило, до какой степени он на самом деле стал похож на женщину, точно он совместил в себе все неприятное и отталкивающее, что может быть в пошлой и вульгарной женщине. Старый черт внимательно слушал, потом начал говорить видимо наставительным тоном, и чертик сидел перед ним, скривив голову на бок и опершись подбородком на ладонь и внимательно слушал, точно боясь пропустить слово. Я вернулся к Лесли. Он еще долго читал, записывал пришедшие мысли и потом лег спать.

Ночь быстро промелькнула передо мной, и наступил короткий тропический рассвет. И в Индии, и на Цейлоне встают рано. Слуги мели коридоры, несли в комнаты чай и кофе. Бой -- сингалезсц в белой узкой юбке и куртке, босиком и с черепаховым гребнем на голове, с большим подносом в руках неслышно вошел в комнату Лесли. Лесли еще спал под пологом-сеткой от москитов. Осторожно ступая, бой наклонился и поставил поднос на низенький столик около кровати. Я посмотрел на поднос и к своему глубокому изумлению увидел, что все помещавшееся на подносе, это был черт, которого я оставил под пальмой. Теперь черт принял самые разнообразные формы и, надо отдать ему справедливость, имел очень привлекательный и аппетитный вид. Во-первых, это был чай, два небольших темных чайника, один с кипятком, другой с крепким и душистым цейлонским чаем; янтарное австралийское масло с кусочком льда на тарелке, густое апельсиновое варенье, горячее яйцо всмятку в фарфоровой рюмочке; два кусочка сыру; горка горячих поджаренных тостов, четыре темно-желтых, изогнутых банана; два черно-фиолетовых мангустана, плод, который так нежен, что никогда не может быть привезен в Европу. -- И все это был черт! Лесли открыл один глаз и посмотрел на поднос. Потом он потянулся, зевнул, открыл другой глаз и сел на кровати. Я видел, как сразу нахлынули на него вчерашние мысли, и как ему было весело и приятно все это вспоминать: и разговоры с индусом, и свои намерения заняться йогой, и все мысли, приходившие ему в голову вечером. -- Все дело в тренировке, старик прав, -сказал себе Лесли. Главное, нужно всегда следить за собой, не позволять себе делать ничего, не спросив себя, нужно ли это для той цели. Следить за своими мыслями и словами, и действиями, чтобы все было сознательно! И я видел, что Лесли очень приятно говорить себе это и приятно чувствовать, что он это знает, и что он может это говорить себе. Затем Лесли приподнял сетку от москитов и вылез наружу. Он хотел было

191

Совесть: поиск истины

встать, но поднос с чертом остановил его внимание, и он невольно посмотрел на бананы. Я уже чувствовал поставленную ему западню. Одну десятую секунды, он как будто колебался, но потом с деловым видом он налил себе большую чашку крепкого чая и густо намазал апельсиновым вареньем кусок тоста. Лесли чувствовал себя так удивительно хорошо. Все в нем рвалось скорее за дело, за работу, и он по совести не мог отказать себе в маленьком удовольствии. Чай, тосты, масло, варенье, яйцо, бананы, сыр-все это очень быстро исчезло. Сделав кругом надрез ножом, Лесли разломил толстую черную кору мангустана и вынул нежный белый плод, по виду похожий на мандарин, чуть-чуть кисловатый, душистый и тающий во рту. За первым последовал второй. Это было последнее. С некоторым сожалением, поглядев на поднос, Лесли начал вставать. Пока он умывался и брился, черт опять появился около него. У него был немного помятый вид, но теперь он, несомненно, видел Лесли. Лесли думал все о том же, только мысли его как будто немножко потускнели. Того творчества, которое было в них вчера вечером, сейчас я не замечал. Мысли, как будто шли по одному кругу. Но Лесли крепко держался за них, и, видимо, они были ему приятны. Одевшись, Лесли спустился вниз и, через столовую, прошел на веранду, выходившую к морю. Перед верандой была небольшая площадка, поросшая травой, и дальше за пальмами синело и золотилось море. Направо зеленый берег убегал к Коломбо, и виднелись верхушки сушившихся парусов на рыбачьих "катамаранах", вытащенных на песок. Лесли невольно поглядел в эту сторону. Правда он шел сюда просто, пока бой убирает комнату, и собирался работать до завтрака. Но теперь его потянуло море. Здесь было столько солнца, и дул такой приятный ветерок с запахом воды. Лесли почувствовал, как хорошо будет покачаться на катамаране над прозрачной волной и еще раз продумать хорошенько вчерашние разговоры. -- Нет, лучше буду работать, -- сказал он себе, -- не нужно начинать сразу с уступок. Пойду только взгляну, в порядке ли все на катамаране. Насвистывая, он сбежал вниз по каменным ступенькам над самым морем, и я видел, как черт, совсем как собачонка, что было духу понесся вперед.

Молодой рыбак-сингалезец, которого Лесли всегда брал с собой в море, стоял в это время около лодок и с огромным интересом, стараясь не проронить ни слова, слушал, что рассказывал один из старых рыбаков, с седой косичкой на затылке, о своем судебном процессе с местным богачом де Сильва из-за теленка, задавленного автомобилем. И сингалезцы, и тамилы, на Цейлоне, и все население Индии до Гималаев ничем на свете не увлекается так, как судебными делами. Суд -- это любимое развлечение индусов, любимая тема разговоров. В прежние времена, при раджах, не было никакого суда, потому что правым оказывался тот, кто больше заплатил. И это не представляло

192

П. Д. Успенский

никакого интереса, потому что заранее было известно, кто может заплатить больше, и кто будет прав. Но англичане ввели настоящий суд, в котором никогда неизвестно заранее, кто выиграет. Такой суд создает азарт, спорт. И население Индии с жаром воспользовались новым развлечением. Суд, это театр, клуб, цирк, представление заклинателей змей, состязание борцов и петушиный бой-вес в одно время и в одном месте. Знатоки законов и суда пользуются огромным уважением и авторитетом. И все с кем-нибудь судятся. Только у самого бедного и несчастного человека нет никаких судебных дел. Но тогда его самого за что-нибудь судят. Молодой рыбак совершенно ушел в тонкости доказательств, представленным владельцем убитого теленка. Но в этот момент подбежавший черт ударил его кулаком в плечо и толкнул в сторону отеля. Увидав Лесли, спускавшегося вниз к морю, бой заключил, что он собирается выйти в море на своем катамаране, и, оторвавшись с некоторым сожалением от увлекательного рассказа, сразу устремился навстречу Лесли с самой сияющей физиономией. Мастэр хочет идти в море. Прекрасная погода, мастэр. Ветер немного слаб, но мы сразу поставим парус. Сейчас все будет готово, мастэр! И, не слушая, что говорил Лесли, бой, нагнув голову, и сверкая голыми пятками, помчался к его катамарану, стоящему на песке, в стороне от других. Лесли невольно заразился его энтузиазмом и, улыбаясь, шел за ним, решив раз уж так полчаса покататься. Ветер в море оказался сильнее, чем можно было думать на берегу. Катамаран поднимался и опускался, скользя по волнам, как буер по льду, и повинуясь каждому движению рулевого весла. И у Лесли долго не хватало духу поворачивать назад. А, возвращаясь, пришлось лавировать против набежавшего бриза, и в результате Лесли вернулся в отель только в половине десятого. В столовой отеля, через которую проходил Лесли, уже кончался "брейкфаст". И хотя Лесли чувствовал порядочный аппетит после двух часов на воде, он хотел пройти к себе, чтобы больше не терять времени. Но "старший бой", в белой узкой юбке, с черепаховым гребнем на голове, в белом смокинге и босиком, поклонился ему так почтительно-фамильярно, как умеют это делать только индийские слуги, и Лесли невольно подошел к своему столику и сел. Черт забежал вперед его, прыгнул на стол и превратился в карточку кушаний, кокетливо прислонившуюся к вазочке с цветами. Молодой бой принес чай и варенье, как это полагается к первому завтраку и остановился, ожидая распоряжений. Лесли налил себе большую чашку крепкого чаю и, отхлебнув, взглянул мельком на карточку и велел подать себе традиционную английскую жареную копченую селедку. После селедки он спросил, также национальную, яичницу с поджаренными ломтиками страшно соленой свиной грудинки, потом небольшой бифштекс с жареным луком, потом индийское кушание -- керри, которое нигде не подают так, как на