От двух до пяти - Чуковский Корней Иванович. Страница 32

- А он заводной?

Вася воротился из колхоза.

- Что ты там видел?

- Лошадиный прицеп.

То есть попросту - воз.

Мама:

- У одного мальчика два глаза, у второго тоже два глаза. Сколько у них всего глаз?

Костя (с плачем):

- Я глазов считать не умею.

- А что ты умеешь считать?

- Реактивные самолеты.

Даже окраска предметов ассоциируется у современных детей с механизмами. Мне пишут из Ленинграда о пятилетнем Боре, который, увидя в книге слово "лето", напечатанное три раза - красными голубыми и черными буквами, - сказал:

- Это лето - пожарные машины, это лето - поливальные машины, это лето - грузовые машины.

Даже в старинные сказки умудряются советские дети внедрить современную технику. Пятилетний художник, выслушав сказку о бабе-яге, рисует ее избушку на курьих ножках с длиннейшей антенной на крыше.

- Ведь она же радио слушает!

- Слушай, Сереженька, сказку. Созвала как-то бабушка семерых козлят...

- По телефону?

Илюша Розанов (1 г. 10 м.) впервые увидел грозу.

- Бабушка, смотри, какой салют!

Четырехлетний сын инженера Витя Варшавский нарисовал человечка, а сбоку отдельно - нос, уши, глаза, пальцы и сказал деловито:

- Запчасти.

Ему показали картинку: лошадь, впряженная в плуг.

- Что это такое?

Объясняют: лошадка пашет землю.

- Разве лошадка - трактор? - удивляется он.

Вернулся из Зоопарка.

- Ну, Алешенька, что ты там видел?

Ждали, что он начнет говорить о тиграх, слонах, бегемотах. Но Алеша ответил коротко:

- Машину!

(Грузовик, поливавший дорожки.)

Вопрос моего малолетнего внука:

- Дед, а в лошадь бензин наливают?

Лошадь попятилась от вырытой канавы.

- Смотри, Николушка, лошадка испугалась!

- И совсем не испугалась, просто забуксовала.

Детей постарше интересуют проблемы того же порядка, но значительно более сложные. Семилетний Сережа Сосинский:

- Чтоб долететь до какой-нибудь там планеты, надо сто шестьдесят девять лет. Значит, чтобы человек действительно долетел до нее, ему надо по дороге жениться и иметь детей, которые и долетят. Но могут ли рожаться дети в атмосфере?

Он хотел сказать "в безвоздушном пространстве".

Наташа, дочь поэта Д., сочинила такое стихотворение о Лайке:

Отправили собаку

Летать вокруг Земли.

Ей разных бутербродов

На месяц запасли.

Собака громко лает

В кабиночке своей,

А спутник всё летает

Вокруг Земли моей.

Поэту захотелось приписать к этой Наташиной песенке несколько строк своего сочинения.

- Пожалуйста, не надо, - сказала Наташа. - Ты ведь, я знаю, испортишь.

Девочка ехала в поезде с разговорчивой матерью, которую долго ревновала к ее собеседникам; наконец зажала ей рот:

- Мама, закрой свое радио!

Тут опять-таки "метастаз" техники в область бытовых отношений, процесс, противоположный тому, который приходилось наблюдать в детской речи лет тридцать назад.

Е.Ковальчук (Ленинград) сообщает мне замечательный случай одного такого "метастаза", который определяется суффиксом "ист".

"С сыном Эдиком мы приехали в Вильнюс. Это было в 1947 году. Тогда у вокзала стояло много извозчиков. В Ленинграде их уже давно не было, и Эдик никогда их не видел. Он знал, что на свете существуют велосипедисты, таксисты, танкисты, но названия "извозчик" не знал.

Указав на дрожки, он с восторгом воскликнул:

- Смотри, папа, лошадист поехал!"

Иные старые слова известны советским детям главным образом в связи с современностью. Например, слово "карета". Когда в сказке Андерсена "Огниво" детям читают о том, что солдата повезли в карете, они спрашивают: "Разве он заболел?", так как единственная карета, известная им в наше автомобильное время, есть "карета скорой помощи", которая, кстати сказать, давно уже перестала быть каретой. Впрочем, в последнее время дети чаще всего говорят: "Победа" скорой помощи".

Недавно я читал по радио отрывки из своей книги о Чехове. Рассказывая о его сахалинской поездке, я упомянул, между прочим, что в дороге его обокрали случайные спутники.

Вскоре после этого из Севастополя мною было получено такое письмо:

"Мой 4-летний сын Вова собирался гулять и, казалось, совсем не слушал вашего чтения. Вдруг на лице его появилось выражение ужаса:

- Мама, ты слышишь? Спутника обокрали!"

Сооружает нечто из двух табуреток.

- Что это ты делаешь, Гриша?

- Для твоих сапог гараж строю.

Прочтя эту страницу моей книги, А.Мясникова (Куйбышев) спросила своего племянника Алика:

- Как называется дом, где живут лошади?

Он немедленно ответил:

- Гараж.

- Ну, что ты! Совсем не гараж.

- Ангар.

- Нет, нет, не ангар.

Он замолчал и задумался. Когда же ему сообщили, что жилье лошадей конюшня, он недоверчиво замотал головой.

- Такого слова нету! Выдумываешь!

Этот же Алик, по словам А.Мясниковой, воскликнул, увидя купающегося в Волге коня:

- Папа, лошадь по самый кузов в воду залезла!

Бабушка стоит у окна, показывает двухлетнему внуку автомобиль и сюсюкает:

- Бибика! Сереженька, это бибика!

Внук с пренебрежением глядит на нее:

- Это не бибика, а "победа".

Неинтересным и убийственно скучным представляется пятилетнему Антону Иванову все, что не связано с техникой. О чем бы вы ни говорили ему, он слушает насупившись, с большой неохотой, а чаще всего и вовсе не слушает. Но чуть только дело касается радиолокаторов, динамо-машин, или блюмингов, или самой обыкновенной электрической лампочки, его круглые щеки краснеют, в глазах появляется выражение блаженства, он вскакивает с места и, бегая в восторге по комнате, засыпает говорящего сотней вопросов и не отстанет, пока не получит ответов на свои "как?", "почему?", "для чего?".

Его речь перенасыщена множеством технических терминов. Он сказал, например (цитирую со стенографической точностью):

- Я так устал, как лампочка на сто двадцать вольт, которую включили в сеть на двести двадцать вольт без трансформатора.

И это показалось мне тем более чудесным, что растет он в семье, чрезвычайно далекой от техники: его дед - писатель (Всеволод Иванов), бабка - переводчица повестей и романов, мать - лингвистка, отец - художник (Д.Дубинский), один дядя - филолог, другой - пейзажист.

В троллейбусе.

- Тетя, подвиньтесь!

Молчание.

- Тетя, подвиньтесь, пожалуйста.

Молчание.

- Мама, эта тетя неозвученная?

У бабушки в углу перед иконой никогда не гаснет лампадка.

Леня с удивлением:

- А почему у тебя все время горит стоп-сигнал?

- Вот почитай стихи на кубиках.

- Меня это теперь не интересует.

- А что же тебя интересует?

- Космос.

- Эта церковь закрыта.

- На переучет?

- Бабушка, что с тобой?

- Ох, милый, болею.

- За кого? За "Спартак"? За "Динамо"?

Выше говорилось о ребенке, назвавшем полумесяц "сломатой луной".

Сейчас мне сообщают про мальчика (трех с половиною лет), который во время войны закричал о том же полумесяце:

- Мама, мама, луну разбомбили!

Мальчик лет пяти иллюстрировал Пушкина "У лукоморья дуб зеленый" и сбоку нарисовал патефон.

- При чем же здесь патефон?

- Ведь у Пушкина сказано: "Идет направо песнь заводит". Раз "заводит", значит патефон.

- Звезды на небе не настоящие, не красные, не такие, как в праздник.

- Звезды - это салютинки, которые за небо зацепились.

- Когда у нас день, в Америке ночь.

- Так им и надо, буржуям!

Характерно, что слово "белый" советскими малышами часто воспринимается не в прямом, а в переносном смысле. Услышав о белых медведях, Вова говорит с удивлением:

- Разве у зверей тоже есть буржуи?

Марина Талашенко маме:

- Стрекоза - это буржуи, а муравей - рабочий... Волк - тоже жадный буржуй, а журавль - рабочий. Вот только не знаю, в басне "Мартышка и Очки" кто же мартышка: буржуй или рабочий?