Берегиня Иансы - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 37

– На-та-ша! – орал Ветров. – Ты где-э-э-э?!

Не обнаружив меня во флигеле, он бросился искать в темном ночном саду, уверенный, что сама я не найду там кусты крыжовника и выломанную им доску.

История становилась похожей на дурную немскую комедию, а они, как правило, оканчивались плачевно для главной героини. Главный герой обязательно ее или убивал, или калечил. Перекошенное лицо Савкова выражало как раз горячее желание задать мне хорошую трепку или же просто отвесить смачный подзатыльник. Даже становилось непонятно – чего он, собственно, медлит?

В повисшей тишине шорох за окном показался неестественно громким. Я вздрогнула, но все равно перепугалась резкой магической вспышки, озарившей зеленым светом комнату и лицо Николая.

– Лечь! – приказал он.

В следующее мгновение он навалился на меня, подминая под себя. Вокруг рассеивалось удушающее жасминовое облако.

С потолка посыпалась крошка, пол зашатался, с грохотом слетела с петель дверь.

Николай откатился и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда на пороге появилась высокая фигура в белом балахоне. В руке нападающего горело марево боевого заклинания. Я бы могла поклясться – перед нами фанатик-белорубашечник, но слетевший с головы капюшон открыл обезображенное лицо с желтыми змеиными глазами, горящими подобно светильникам. Савков дико и вроде бестолково махнул руками, на меня пахнуло горячей волной. Незнакомца отбросило назад, в сени, откуда раздался его болезненный вопль.

– Уходим! – скомандовал колдун, взвалив на плечо невменяемого Давидыва.

Последний на столь бесцеремонное обращение не отреагировал, он до боли напоминал тряпичную куклу.

Мы хотели выскочить в сенцы, но давешний Хранитель очнулся и преградил нам путь, остервенело скалясь. Савков шарахнулся назад, оттесняя меня к разбитому окну и закрывая собой от убийцы. Тот осторожно шаг за шагом приближался к нам и отчего-то медлил с ударом заклятия, повисшего у него на кончиках пальцев. Под ногами захрустело разбитое стекло. Следующей магической волной меня выкинуло через окно в розовые кусты, а сверху свалилось недвижимое тело Давидыва. От головокружительного падения потемнело в глазах. Едва очнувшись, я грубо оттолкнула Дениса и, задыхаясь, с трудом выбралась из палисадника.

– Наташа! – Сзади на меня налетел Федор.

Голова гудела и кружилась, раненное намедни плечо сильно саднило, в ушах стоял непрекращающийся животный вой.

– Наташа, уходим, быстрее! – Ветров потащил меня к саду.

Противиться не было ни сил, ни времени. Пошатываясь, я следовала за ним, едва передвигая ноги.

– Быстрее, Наташа! – повторял Федор, еще крепче сжимая мою руку. – Быстрее! Быстрее! – И неожиданно он рухнул навзничь, увлекая меня за собой в пыль.

– Федька, ты сдурел?!

Но Ветров не отвечал.

– Федька? – Из последних сил я развернула ставшее слишком тяжелым тело и только тут увидала темную лужицу. На виске Федора чернела царапина, его лицо стало мертвенно-бледным.

Я похолодела и растерялась, почувствовав спазм в горле.

От темноты отделилась серая тень в балахоне. Я вскинулась, незнакомец целился арбалетом в Ветрова. Душегуб, не скрываясь, спокойно стал прилаживать новый болт. Налетел резкий порыв ветра, смахнув с башки незнакомца капюшон. Я увидала желтоватые змеиные глаза на знакомом лице помощника ростовщика Акакия и только прошипела сквозь зубы:

– Ненавижу!!!

И в этот же момент окрестности разбил громогласный одуряющий драконий вой, а поблизости раздался хриплый приказ:

– К земле!

Я вжалась в пыль, даже камушек впился в щеку. И все равно яркая жасминовая вспышка ослепила. Хранитель вспыхнул, как сухой прутик, и с тонким визгом закрутился на месте, старясь потушить охватившее его пламя.

– Вставай! – Савков схватил меня за шкирку, силой поднимая на ноги.

– Постой! – попыталась я вырваться. – Федька! Надо его с собой взять! Стой же ты!

Отчего-то в голове крутилась дурацкая мысль, что надо спасти юнца от неминуемой расправы Хранителей. Глупый невинный мальчик. Он думал, что я красивая.

– Ты его на хребтине потащишь?! Вперед! – рычал мне в ухо Николай, подталкивая к настежь раскрытым воротам. Я последний раз обернулась.

Савков с трудом тащил на себе Давидыва, руки того болтались безвольными плетьми. На крыльцо выскочила очередная фигура – в ненавистном белом балахоне, будто злобный призрак, желающий уничтожить нас. Колдун резко развернулся и наугад, не целясь, послал очередной разряд. В магическом свете блеснуло жало арбалета у нападающего. Где-то в небе заголосил дракон. Зеленая вспышка смешалась с огромным огненным потоком, налетевшим на крышу дома и сжирающим все на своем пути. Фигура мгновенно растворилась в огненном мареве, откуда-то изнутри деревянного строения донесся испуганный болезненный вопль.

– Вперед! – процедил Николай, грубо пихнув меня к выходу. – Не останавливаться!

Мы выскочили на улицу, где уже собиралась толпа, готовая идти штурмом на недобрых и нежданных гостей из внешнего мира, разбивших вдребезги их уединение. Во главе белорубашечников шел сам настоятель храма, его высокая фигура в кипельно-белом балахоне ярко выделялась на фоне грязных дымных сумерек, пришедших вместо чистой звездной ночи.

Мы заметались, не зная куда кинуться, но тут, будто благословенный глас свыше, раздался женский крик:

– Сюда! Ко мне!

Кухарка Давидыва с самым решительным видом и вздыбленными седыми волосами едва удерживала повод возбужденной, бешено косящей лошади.

– Короля сюда! – Савков перевалил Давидыва через седло, помог забраться и женщине.

– Встретимся у развилки на Истоминское, в четырех верстах отсюда! – приказал он и сильно шлепнул каурую по крупу.

Та, всхрапнув, рванула с места. А я непроизвольно отметила про себя – если подвязка у Давидыва, то на четыре версты от него я смогу беспрепятственно двигаться, не испытывая страха остаться без руки.

Белорубашечники неслись в гору, подгоняемые религиозным экстазом и кровавой жаждой порешить нас. Пламя, шипя, перекинулось на сад и грозило вместе с налетевшим ветром распространиться на соседние постройки. Крыша дома со странным треском провалилась вниз, выплюнув в воздух сноп искр. Но, видимо, свихнувшихся сектантов такая мелочь, как вселенский пожар, не страшила. У них была единственная цель – выловить и наказать нас. А деревню? Деревню восстановят заново, будет краше прежнего.

Мы рванули в подворотню, мало веря в собственное спасение. В ноги впивались мелкие камушки. Дыхание замирало, давило в груди, в боку кололо. Савков, будь он неладен, тащил меня, не сбавляя ходу. За нашими спинами орала возбужденная толпа. Мы бежали вдоль городской стены, пытаясь найти лаз и выбраться наружу, но все было тщетно. Когда впереди встала людская масса, обогнувшая деревню и тем самым загнавшая нас в капкан, мы остановились, тяжело дыша и практически теряя сознание от потери сил.

– Их всех не смогу заворожить, – тихо прорычал Николай, пряча меня за своей спиной. – Наташа, – задыхаясь, прошептал он, – ты прости меня за все, что я тебе сделал плохого.

– Не надо! – осекла я его, хорошенько шарахнув между лопаток кулаком. – Не надо со мной прощаться! Я помирать не собираюсь, так что заткнись немедленно!

Толпа приближалась, молча и хмуро рассматривая нас, чужаков. Сектанты неплохо вооружились – уступами да вилами, видать, весь садовый инвентарь из сараев собрали, спеша с нами расквитаться.

Надежды выжить практически не осталось.

– Молитесь, братья мои! – Священник возвел руки к небу, заволоченному белесым дымом горящего дома. – Пришло время нечестивцам предстать пред их черным богом! Да пребудет с нами свет! Да поглотит их тьма!

Мы жались к стене, и шершавые колья неприятно царапали тело даже через рубаху.

Глава секты развернулся в сторону храма, и все взгляды обратились к высокой деревянной колокольне с крестом на шпиле. Как раз в тот момент, когда его преисполненный истинной веры и радости голос утонул в оглушающем драконьем вое, а большое огненное облако, не разжевывая, заглотило и саму колокольню, и остроконечный купол храма, к которому она была пристроена. Земля под нашими ногами зашлась в нервной дрожи. С отчаянным хрустом высоченный забор завалился назад, открывая вид на огромное поле и темный частокол леса всего в каких-то ста саженях. Пока сектанты с испуганными воплями и визгом падали на колени, крестились и рыдали, глядя на сгорающий символ их нерушимой веры и кружащего длиннокрылого дракона, мы рванули в сторону спасительного лесного убежища.