Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна. Страница 71

Кто ОНИ? Для чего ИМ ЭТО нужно? Снова вопросы, и ни одного достойного ответа, все запутывалось ещё сильнее. Мне казалось, что я погружаюсь в тёмное болото, все глубже и глубже в смрадное чрево истории, где я только пешка в чужой страшной игре.

Ближе к рассвету, когда небо посерело, и растаяли последние, самые стойкие звезды, я встала. Дом спал, погруженный в предрассветный самый крепкий сон, сладко посапывал в своей кроватке маленький Наследник, шумно сопел носом рядом с его дверью на коврике лохматый пёс. Я прихватила с собой плед и на цыпочках вышла в коридор. Пёс приподнял одно ухо и приоткрыл один глаз, сонно разглядывая меня, потом недовольно простонал по-своему, по-собачьи, и снова погрузился в дремоту.

Я вышла на веранду и, закутавшись в плед, улеглась на старую кушетку, одну ножку которой заменяла толстая стопка книг. Я свернулась клубочком и постаралась заснуть, глубоко вдыхая утреннюю прохладу. Стоило мне закрыть глаза, как раздался грохот и крики голосов. Я подскочила и вытянула шею, стараясь рассмотреть, что происходит на рыночной площади за домом Властителей, но густой неухоженный сад надёжно скрывал от меня весь вид. Тогда я встала на кушетку, стараясь быть как можно осторожнее, неустойчивое ложе заходило под ногами. Держась за стену одной рукой, я встала на цыпочки, чувствуя, как шатается кушетка. В прогале между деревьями я заметила распустившиеся яркие шатры, радующие глаз всеми цветами радуги, и довольно улыбнулась: цыгане. Цыган я любила с самого детства, их жизнь мне казалась простой и беззаботной. Повзрослев, я даже крутила любовь с цыганёнком – сыном Барона табора. Любовь закончилась быстро, но, сколько ж мы успели увести лошадей из конюшни Кулинарного Училища, где я тогда постигала науку готовки!

Рядом с забором прошелестела разноцветными юбками стайка неряшливых женщин, с покрытыми платками косами, их говор, быстрый и резкий, походил на воробьиное чириканье.

В этот момент кушетка накренилась, пирамидка из книг разлетелась в разные стороны, и я с грохотом рухнула на пол, ударившись многострадальной спиной.

– Черт, – простонала я, с трудом поднимаясь. Сил подпереть диванчик обратно не нашлось, я обмоталась пледом и осторожно, стараясь не опираться на спинку, уселась на стул.

Девушки-цыганки заметили шевеление на веранде и прильнули к низкому заборчику, увидев во мне будущую жертву обмана.

– Красавица! – заорала одна из них, – счастье дому твоему! Дай, погадаю, всю правду расскажу, не обману!

Она легко перемахнула через забор и уже стояла во дворе, оправляя длинные цветастые юбки. Я с интересом посмотрела в её сторону:

– А если обманешь?

– Что ты! – всплеснула руками цыганка. – К Лейле со всех городов едут гадать! Лейла все знает! – она стала тихо подходить к веранде, неотрывно глядя в моё бледное измученное лицо.

Я следила за её плавной, бесшумной походкой, лёгким женственным покачиванием бёдер, за выражением совершенной честности на смуглом лице.

– Ты хотя бы знаешь, куда забрела, милая? – хмыкнула я, когда Лейла встала передо мной на веранде.

От её крепко сбитого, гибкого тела, спрятанного под десятком разноцветных юбок, исходил резкий запах мускуса. У меня моментально заболела голова, мускус на меня действовал безотказно – капля, и я в нокауте.

Цыганка упала передо мной на колени, длинные юбки мягкими волнами легли вокруг неё, делая её похожей на диковинный распустившийся цветок. Запах мускуса становился практически невыносимым. Я на секунду закрыла глаза и почувствовала, как цепкая холодная рука, звякнув золотыми браслетами, схватила мои пальцы, открывая, словно книгу, мою ладошку.

Я с трудом разлепила тяжёлые веки и, с восхищением заметила, как девушка, склонив голову над моей рукой, ощупывает взглядом веранду в намерении что-либо тихо и безболезненно украсть. Вот её быстрый взгляд упёрся в приоткрытую дверь, ведущую в дом, она нервно сглотнула, а ладонь её стала влажная от волнения.

– Забудь, – хмыкнула я, глядя на её чёрную макушку. Девушка испуганно уставилась на меня. – А хочешь, я тебе погадаю? – я ласково улыбнулась, сильно сжимая правой рукой её запястье. Цыганка уставилась на семь горящих у моего пальца звёздочек, губы её задрожали. – В будущем тебя ждут большие неприятности, – начала я, по-прежнему глядя в её лицо, искажённое страхом, – потому как, забрела ты в Дом Властителя Фатии, а он малый жёсткий. – Девушка затряслась. – Нравится тебе моё предсказание?

Я отпустила её руку и посмотрела в её глубокие тёмные глаза, чувствуя про себя странное удовлетворение. Ужас окружающих рождал во мне ощущение их ложного уважения.

– Ты ведьма, – прошептала она. Это был скорее утверждение, нежели вопрос. – В тебе чёрная сила, ведьма.

Я хмыкнула: «Тоже мне новости, если бы Бабочка оказалась белым голубком, от меня бы не шарахались!» Я поднялась, опираясь на стол, стараясь не сгибаться, любое движение отдавалось болью в покарябанной спине.

– Я серьёзно, – она обняла мои колени, уткнувшись в них лицом. Теперь испугалась я: «может, девушка слегка не в себе?» – Я её вижу, она желает победить, – бормотала Лейла, – не дай ей победить себя, тогда мы все обречены. Мир рухнет, города зажгутся ярким пламенем, ты сама погибнешь. Не дай ей победить!

– Отойди! – я попыталась вырваться, охваченная паникой. – Отойди от меня!

Лейла подняла заплаканное лицо:

– Тебя предадут ведьма!

Я шарахнулась, упала на стул, снова приложившись спиной о жёсткую деревянную спинку и выгнулась дугой, застонав от боли.

Девушка вскочила на ноги и кинулась прочь со двора.

– Верь мне, ведьма! Лейла никогда не врёт! – крикнула она, и в следующую минуту ошарашенная стайка цыганок поспешно убралась к табору.

– Что за черт, – буркнула я, потеплее кутаясь в плед и укладываясь на накренённую кушетку. Руки мои дрожали, вот и пошутила.

Я проснулась сразу, просто открыла глаза и поняла, что уже не сплю. Первое, что я увидела, ноги, мужские ноги, обутые в чёрные эльфийские сапоги. Я с трудом приподняла гудящую голову, «надо же, даже не заметила, как заснула». Фатиа стоял ко мне спиной, скрестив руки на груди, его чёрные отросшие волосы льнули к шее, сильные плечи напряжены, вся его поза выражала недоумение и недовольство.

Я осторожно пошевелилась, кожа на спине высохла и, вероятно, покрылась мелкими корочками-болячками.

– Проснулась? – он повернулась ко мне, взгляд злой, брови сведены у переносицы, опухший нос величиной с добрую картофелину. – Что там? – кивнул он в сторону рыночной площади, где уже собирался шумящий народ, посмотреть на товары привезёнными цыганами.

– Табор, – отозвалась я, усаживаясь и осторожно спуская ноги на пыльный пол.

– Я знаю, что это табор! – рявкнул Арвиль. – Я спрашиваю, что он там делает?

– А мне почём знать? – я удивлённо развела руками. – Ты же Властитель Фатии, Бертлау и Перекрёстка Семи Путей, должен ведать, что творится в твоём царстве.

– Вехрова, – нараспев произнёс он, в его голосе послышалось предупреждение.

– Что Вехрова?! – обиделась я. – Можно подумать, это я привела табор в город. Я их сама на рассвете заметила! Кстати, хорошо выглядишь, – улыбнулась я, исчезая в дверях дома.

Днём, когда в цыганском цирке началось первое представление, мы с Ануком в сопровождении стража Карла отправились на рыночную площадь. Карл, наученный своим прошлым опытом, в беседу со мной не вступал и держался особняком, на все мои заигрывания и ужимки отвечал чуть заметными кивками головы, но его горящие глаза выдавали его настойчивую потребность поделиться событиями последних дней.

– Наказал тебя Фатиа? – спросила я, когда все же смогла уговорить его скинуть плащ и посадить улыбающегося Анука на плечи.

– Наказал, не то слово, – пробурчал Карл, воровато озираясь вокруг, выглядывая в толпе величественный профиль Властителя.

– Да, не волнуйся, – я панибратски хлопнула парня по плечу, – он сюда не придёт.