Война с самим собой - Меннингер Карл. Страница 47

Существует еще один момент, на котором хотелось бы остановиться, хотя он и не имеет прямого отношения к проблеме алкоголизма. Я имею в виду тот факт, что отец пациента и сам был любителем основательно заложить за воротник. Психиатры старой формации считали фактор наследственности определяющим. В наше время едва ли можно говорить об этом серьезно, хотя теория наследственности остается популярной и поныне. В то же время сын вполне мог воспользоваться примером отца как средством подсознательной мести. Известно, что родители многих алкоголиков были людьми трезвыми и ведущими праведный образ жизни. В таких семьях алкоголизм сына в силу своей уникальности становится еще более мощным оружием.

Впрочем, алкогольная зависимость во всех случаях базируется на одних и тех же побудительных мотивах. Со всей уверенностью можно утверждать, что к спиртному прибегают как к средству преодоления комплекса неполноценности. К такому выводу невольно приходили многие люди, и рассматриваемый случай не является исключением из общего правила. Однако следует помнить о том, что ощущение собственной неполноценности зависит от чувства вины, возникающего под влиянием завистливых и враждебных намерений. Тем не менее легкое возбуждение и чувство облегчения, наступающие после одной-двух рюмок спиртного, не идут ни в какое сравнение с ощущениями хронического алкоголика. Он не знает меры и никогда не остановится на полпути. Иными словами, алкоголик будет пить до тех пор, пока опьянение не достигнет стадии, когда его социальная и интеллектуальная неадекватность достигнет критической точки. Это соображение, равно как и часто наблюдаемое поведение алкоголиков, доказывает агрессивную сущность самого процесса беспробудного пьянства. Такая позиция едва ли нуждается в дополнительных доказательствах; каждый из нас не раз наблюдал сцены, которые устраивают напившиеся субъекты на вечеринках, в общественных местах или у себя дома. Алкоголики, находящиеся на стационарном лечении, доставляют врачам куда больше хлопот, чем остальные пациенты. Порой они бывают агрессивны, вспыльчивы и непредсказуемы. Приступы раздражительности чередуются с периодами умиротворенности и даже покорности. В целом их душа не может мириться с ограничениями и запретами, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни, особенно в тех случаях, когда приходится следовать больничному режиму. Если алкоголик находит иной способ протеста вместо пьянства, можно говорить о значительном прогрессе в его реабилитации. В этой связи следует упомянуть беспристрастное и точное описание собственного больничного опыта Уильяма Сибрука.

Уильям Сибру к . Сумасшедший дом. Брейс Харкорт, 1935.

Для тех, кого волнует эта тема, упомянутая книга станет неиссякаемым источником фактов, несмотря на то, что автор неожиданно обрывает анализ собственного психического состояния на самом интересном месте.

Уже говорилось о том, что комплекс неполноценности нередко является порождением чувства затаенной вины. У некоторых людей комплекс становится очевидной причиной пьянства, хотя нередко чувство собственной неполноценности ошибочно объясняют физиологическими причинами, порожденными пагубным занятием (синдром похмелья и т. д.). Однако чувство вины проявляется не столько вследствие врожденной агрессивности, сколько по причине подавленной враждебности, которая, на мой взгляд, и порождает алкогольные неврозы. В одних случаях ситуация проясняется лишь после долгого и тщательного анализа, а в других, например, в рассматриваемом примере она очевидна с первого взгляда.

Еще один мужчина стал нашим пациентом в возрасте 23 лет. Это был умный, интеллигентный парень, который рассуждал и выглядел как тридцатилетний. С успехом окончив среднюю школу, он поступил в университет, из которого его затем отчислили из-за беспробудного пьянства. После этого он менял места работы как перчатки. Причина была все та же - разгульный образ жизни, то есть алкоголь и женщины. В клинику он обратился по собственному почину, так как понял, что может окончательно опуститься. Его решению способствовала, с одной стороны, смерть отца и свалившиеся на него обязанности главы семьи, и с другой - гложущее его раскаяние, которого, впрочем, оказалось недостаточно, чтобы противостоять порочным наклонностям.

Помимо всего прочего, его мучили тревожные ощущения, например, он боялся попасть в тюрьму. После смерти отца пациента постоянно преследовал один и тот же ночной кошмар: он видел во сне, как труп отца восстает из могилы и начинает ему угрожать. При жизни отец был умным, дальновидным человеком, которого немало огорчало поведение сына, и он этого не скрывал. Поэтому перед смертью его отношения с сыном оставались натянутыми. Сам пациент не мог избавиться от убеждения в том, что он своими поступками свел отца в могилу. Именно этим объяснялись его ночные кошмары и боязнь уголовного преследования. Однажды он сказал мне: «Я знаю, что виноват в смерти отца. Не удивительно, если я попаду за решетку».

В своих фантазиях он представлял себя то повешенным, то заключенным. Пытаясь отогнать навязчивые видения, он вновь и вновь прикладывался к бутылке, но чувство вины не проходило. Дословно привожу нелестную характеристику, которую он себе дал: «Я - не кто иной, как гнусный пьяница и дегенерат. Хорошо бы, я упился до смерти; и не стоит меня спасать».

Неожиданно он прервал лечение и покинул стены клиники, о которой, впрочем, остался самого высокого мнения. В этот момент им полностью овладела бредовая идея самоуничтожения. Продолжая пьянствовать, он попал в автомобильную аварию, в результате которой погиб человек (по его собственному выражению, человек был «убит»). Ему предъявили обвинение в непредумышленном убийстве (как он и мечтал!), но суд вынес оправдательный приговор.

Некоторое время он посещал другого психоаналитика, но, как и в первый раз, бросил лечение, занялся бизнесом, который на первых порах был относительно успешным. Опыт дорожного происшествия не прошел даром - он прекратил пить, но вместо этого у него стали проявляться невротические симптомы: беспричинный страх, раздражительность, болезненные уколы совести, повышенная утомляемость и навязчивые идеи. В данном случае налицо явная подмена одного невротического состояния другим.

В не меньшей мере этот пример демонстрирует типичный для алкоголиков перенос агрессивности и чувства вины в сферу искаженного сексуального восприятия. Гипертрофированное чувство вины перед отцом и смешанное с чувством любви к нему же породили противоречие между пассивной эротической зависимостью и отрицанием ее. Ни для кого не секрет, что, несмотря на внешне активную гетеросексуальную позицию алкоголиков, в душе они побаиваются женщин и как мужчины чувствуют себя не вполне уверенно. Общение с прекрасным полом вызывает у них подсознательные опасения. Часто они отдают себе отчет в собственной сексуальной несостоятельности и откровенно признают, что не получают от полового акта должного удовлетворения. Это связано с тем, что люди подобного психологического типа ждут от женщины материнской ласки и заботы. У нормальной представительницы слабого пола такой подход вызывает естественный протест, ибо она стремится найти себе партнера, за которым будет «как за каменной стеной». Результат такого конфликта очевиден и неизбежен. Алкоголик подсознательно формирует у себя негативное отношение к женщинам и начинает предпочитать общество мужчин, которое на первых порах внушает ему большее доверие. При этом он вычеркивает из жизни существенную ее часть, а это ведет к появлению чувства потери. Он продолжает кутежи с приятелями, которые подсознательно заменяют ему отца. Память и сожаление об отце постепенно отвращают его от матери и женщин вообще, ибо последние ее олицетворяют. Уныние и муки совести порождают стремление нанести себе вред. В это время разочарованная мужем жена подает на развод, и супруг-«сосунок» на коленях и со слезами на глазах умоляет ее не делать этого. Не в силах устоять против столь пылкого проявления чувств жена уступает, и все повторяется снова.