Война с самим собой - Меннингер Карл. Страница 58

Именно деструктивный характер ее помешательства подсказал врачам способ лечения. Ей объявили, что она поправится после операции по удалению «инфицированных миндалин и кариозных зубов», что в действительности и произошло. Она быстро пошла на поправку и обрела прежнюю ясность суждений.

Было время, когда удачные исцеления такого рода, которые случаются не так уж редко, рассматривались как доказательства токсичной природы умственного расстройства. Следовательно, возникала уверенность в эффективности терапевтического воздействия хирургического вмешательства по удалению «очага инфекции». Тысячи людей были подвергнуты операциям по удалению зубов, миндалин, предстательной железы; резекции кишок и других органов. В частности, одна из крупнейших клиник штата содержала группу хирургов, работавших исключительно в этом многообещающем направлении. В то же время, несомненно, положительные результаты, которые в свете последних исследований получили несколько иные объяснения, чередовались с многочисленными неудачами. Постепенно медики стали отказываться от теории очаговой инфекции, и сейчас эта методика почти забыта.

Есть все основания полагать, что случаи послеоперационного выздоровления связаны с психологическими факторами, о которых речь пойдет в следующем разделе этой книги. Вышеупомянутый случай демонстрирует то, как женщина, упорно стремившаяся к самоуничтожению и фактически считавшая себя мертвой, быстро поправилась в результате болезненной и в определенном смысле жестокой процедуры, в то время как традиционная терапия доказала свою неэффективность.

Подобные случаи надуманного самоуничтожения, как правило, не типичны для откровенно суицидальных пациентов - меланхоликов и шизофреников, - которым в большей степени свойственно стремление к фактическому, а не гипотетическому самоубийству, реже - к членовредительству. В следующей главе я приведу несколько примеров, а сейчас мне бы хотелось обратить внимание читателя на то, как классические шизофреники в своем воображении уничтожают объективную реальность, подменяя ее иллюзорным вымыслом. В крайних случаях мы наблюдаем клиническую картину полного неприятия личностью общепризнанных ценностей, начиная от отрицания закона всемирного тяготения и кончая физиологическими и экономическими законами. Такое явное противоречие здравому смыслу приводит к тому, что психика таких пациентов рассматривается как несуразная и абсолютно непостижимая. (Как бы там ни было, ничего «непостижимого» в этом феномене нет. Все, что требуется для спасения таких пациентов, - это внимательное и участливое отношение психиатра.) В некоторых случаях пациенты способны сами сублимировать свои фантазии, что также приводит к выздоровлению. Один из моих ассистентов

Чарльз У. Тидд. Обостренное восприятие реальности, выявленное в процессе анализа шизоидной личности. «Бюллетень клиники Меннингера», т. I, с. 176-183, 1937.

приводит случай, когда деструктивные фантазии пациента сопровождались постепенным угасанием переполнявших его ненависти и страхов. Получив психиатрическую помощь, этот мужчина воплотил свои ненавистнические теории по уничтожению существующего мира в приключенческие рассказы, которые впоследствии охотно покупались популярными журналами. Более того, спустя некоторое время он полностью отказался от мира иллюзий и стал серьезным писателем.

Можно предположить, что формы умственного расстройства, предполагающие отрицание собственной индивидуальности и неодобрительные и даже оскорбительные высказывания по собственному адресу, представляют собой эгоцентричную деструктивность. Это качество усиливается при появлении тенденции к унижению высшего эго. Нейтрализация высшего начала часто является главной целью употребления алкоголя, и те проявления, о которых идет речь, напоминают состояние алкогольного опьянения.

Этот тип расстройства назвали несколько неудачно - «мания» (также «гипомания», «маниакальная фаза маниакально-депрессивного психоза»). Такие формулировки вызывают у неспециалистов ассоциации с диким и неистовым безумием. В действительности ярко выраженные проявления «бешенства» довольно редки. Как правило, при подобном психическом расстройстве человек кажется подвыпившим, веселым и раскрепощенным. Типичными характеристиками поведения такой личности являются нелепые шутки, экстравагантные предложения, неуемный смех и искрящееся веселье. Так же, как хронические алкоголики, такие люди весьма раздражительны и болезненно реагируют на любые замечания относительно их абсурдного поведения.

От пьяницы такой человек отличается по нескольким показателям. Во-первых, его «веселье» не утихает за несколько часов, но, напротив, продолжается на протяжении многих дней, недель, а иногда и лет. Более важно то, с какой степенью серьезности и упорства он относятся к собственным безумным затеям. Эти качества первоначально вызывают у окружающих восхищение и далее зависть, но впоследствии несуразность планов людей, подверженных такого рода психическому расстройству, становится очевидной. Иногда, хотя и крайне редко, они достигают значительного успеха в жизни, и общество не отдает себе отчета в том, что их достижения являются результатом умственного расстройства. Однако даже в этих случаях законы и чувства других людей грубо попираются, и «баловни судьбы» отправляются за решетку. При любой попытке вмешательства в их дела и планы такие люди приходят в бешенство, так как считают, что не должны давать отчет в своих действиях кому бы то ни было, даже собственной совести.

Все это возвращает нас к привычной психиатрической картине - патологическому состоянию сознания с полным разрушением нравственных установок. До болезни такие люди могут быть приветливы, благородны, терпимы и вежливы. Неожиданно их нравственные устои, если можно так сказать, получают смертельный удар. Как мы уже говорили, основа нравственности закладывается в детстве, когда поведение родителей служит в качестве морального эталона. Поэтому убить совесть в каком-то смысле означает убить образ собственных родителей.

Возможно, моя мысль станет более ясной после следующего примера.

Джон Смит был старшим из пяти детей, росших в семье средних американцев из Миннесоты. Его отец, мелкий торговец, был заботлив, но отличался угрюмым и замкнутым характером. Он покончил с собой, когда сыну минуло двенадцать лет. Смерть родителя возложила на подростка дополнительные обязанности. Благодаря своему усердию и беспримерной настойчивости в достижении целей, к тридцати годам наш герой занимал место главы отдела промышленной корпорации. Члены семьи и родственники испытывали законную гордость; о нем говорили, как о «бедном парне, который самостоятельно добился многого». Он всегда был надежной опорой своей матери и сестер.

Начальство к нему благоволило, и не только в силу его профессиональных качеств, но и вследствие его почтительного и достойного отношения к окружающим. В процессе работы у него возникли трения с начальником департамента, человеком недалеким и консервативным, который во многом напоминал нашему герою собственного отца. Чаще всего в таких спорах аргументы мистера Смита были более убедительными, что, несомненно, шло на пользу компании. Но однажды он допустил серьезный промах, ставший причиной значительной финансовой потери. Несмотря на то, что со стороны начальства не последовало каких-либо карательных мер, Смит мучился угрызениями совести. Впоследствии выяснилось, что он испытывал чувство вины даже тогда, когда его очередная победа над мнением начальника департамента не приводила к столь пагубным последствиям.