Война с самим собой - Меннингер Карл. Страница 59

В один прекрасный день он не пришел на работу, что было весьма нехарактерно для этого исполнительного и ответственного служащего. Коллеги решили, что он болен, и в течение нескольких дней не беспокоились. Потом все же нашли нужным навестить его жену, которая рассказала, что муж отправился в Нью-Йорк по поручению компании. Разумеется, ей и в голову не пришло подвергать его слова сомнению.

Президент послал запрос в нью-йоркское отделение компании и получил сообщение, согласно которому Смит звонил из отеля и внес предложения по расширению деятельности компании. По словам менеджера из Нью-Йорка, голос его звучал возбужденно и нервозно. Менеджер был весьма удивлен, поскольку об этих планах услышал впервые.

Наконец Смита обнаружили в шикарных апартаментах в окружении пяти стенографисток. В приемной ожидали своей очереди оптовики, которым он предложил заключить контракты с его компанией. Он настолько был поглощен телефонными переговорами, что представители фирмы долгое время не могли остаться с ним наедине, чтобы выяснить, что происходит. Наконец он удостоил их вниманием и раздраженно заявил, что им следует подождать, когда он освободится. Такое поведение было неожиданным и совершенно не подходило складу его характера. В разговоре он позволил себе ряд крепких выражений по поводу бессмысленности и нежелательности их визита.

В какой-то степени им удалось его образумить. После того как представители фирмы терпеливо выслушали его предложения по экспансии деловой активности, не лишенные, впрочем, определенного смысла, они посоветовали ему все же вернуться домой. Он очень резко отказался и принялся орать об идиотах и тупицах, не способных воспринять гениальные идеи по развитию их же бизнеса. Он вошел в такой раж, что набросился на одного из представителей с кулаками и наверняка нанес бы ему увечья, если бы тот вовремя не ретировался. В приступе гнева он швырял бутылки и разные предметы из окна, а затем в бешенстве покинул свой номер. На выходе из отеля он успел прочитать служащим лекцию о коммунистической опасности, награждая при этом своих невольных слушателей тычками и тумаками. Не успели гостиничные служащие прийти в себя, как он прошел за стойку, набрал там сигар, после чего стал призывать помериться с ним силой всех присутствовавших в холле.

Эти призывы сопровождались такими словами, которые никогда ранее не срывались с его языка.

Смита задержали уже в баре, где его окружали многочисленные собутыльники, которых он поил за свой счет, и девицы, которым он щедрой рукой раздавал двадцатидолларовые бумажки, предлагал подняться в номер за дополнительную плату. Следует иметь в виду, что в повседневной жизни Смит был человеком непьющим, придерживался строгих моральных правил и отнюдь не бросал денег на ветер.

Желая избежать скандала, связанного с арестом и тюремным заключением, компания отправила в Нью-Йорк родственников больного, с помощью которых его удалось поместить в лечебницу, где его возбужденное состояние несколько улеглось. Он стал смотреть на свое принудительное лечение, как на забавную шутку, продолжая настаивать на том, что компания допустила серьезную ошибку, не воспользовавшись его идеями. Он заявлял, что коль скоро сослуживцы оказались «тупоголовыми болванами», не способными к восприятию его гениальных планов, он в будущем реализует их самостоятельно, а пока, поставленный своей усиленной работой на благо компании «на грань нервного срыва», собирается наслаждаться отдыхом в санатории. По отношению к клинике и персоналу он принял снисходительно-покровительственный тон, уверяя, что долгие годы не встречал таких милых и интересных людей. О своих грандиозных планах он больше не заикался, заявив, что компании остается лишь сетовать на недальновидность своих сотрудников, в то время как он сам намерен отдохнуть, тем более, что он это заслужил.

Каждый из подобных примеров по-своему уникален, но во всех случаях можно отметить типичные характеристики.

При госпитализации далеко не все пациенты проявляют миролюбие и покладистость, и даже пациент, о котором шла речь выше, порой демонстрировал явную раздражительность, граничащую с открытым проявлением авторитарного поведения и агрессивности.

Рассказанный эпизод из практики не столько демонстрирует проявление конкретной симптоматики, сколько является образцом типичной психологической структуры таких пациентов.

В данном случае бросается в глаза тот факт, что отец пациента совершил самоубийство, тем самым отказавшись нести ответственность за судьбу сына, который впоследствии адекватно отреагировал на это событие. Как бизнесмен, сын выдержал конкуренцию с собственным отцом и даже превзошел его. Однако этого достижения было недостаточно, чтобы удовлетворить его подсознательные амбиции; именно эта неудовлетворенность и стала причиной проявившегося психоза. В этой связи вспоминается сказка о маленьком лягушонке, который, желая стать в глазах своей матери таким же большим, как отец, начал «раздуваться», пока не лопнул.

Мнимая победа над отцом превратилась в источник чувства вины, которое усилилось завистью к начальнику департамента, а совершенная ошибка, повлекшая убытки, еще более осложнила ситуацию. Внутреннее напряжение стало непереносимым и трансформировалось в стремление к самоуничтожению. Однако вместо того, чтобы последовать примеру отца и совершить самоубийство, пациент принялся уничтожать собственное эго. Казалось, что он старается убедить себя примерно такими словами: «Неправда, что я чувствую вину за смерть своего отца; неправда, что я чувствую раскаяние за попытку превзойти его; неправда, что я испытываю вину за свое подчиненное положение, зависть и разногласия с начальником; неправда, что я корю себя за убытки компании. Я также не испытываю угрызений совести за пьянство, богохульные речи и общение с проститутками. Я абсолютно ни в чем не виноват! Напротив, я чувствую себя свободным от каких бы то ни было ограничений. Ничто не мешает моему свободному волеизъявлению, а традиционные запреты существуют лишь для лентяев и дураков. Я - свободный, сильный и счастливый человек, который поступает так, как ему хочется, и при этом не испытывает раскаяния и страха». Таковы типичные психологические установки больных этой категории.

У читателя может сложиться впечатление, что такое бессовестное поведение не отличается от позиции заурядного алкоголика. Однако у последнего потеря нравственной точки отсчета сознательна и является следствием вторичного фармакологического эффекта, в то время как уничтожение эго в случаях маниакального синдрома спонтанно и бессознательно.

Очевидно, что суперэго пациента не подверглось окончательному распаду. И все же, несмотря на то, что он не испытывал угрызений совести, ему не удалось полностью избавиться от сдерживающих факторов, что сделало бы его абсолютно свободным от условностей. Будь он полностью аморален, ничто не остановило бы безудержных приступов ярости, он мог бы убивать, красть и бесчинствовать без зазрения совести. Однако подобное случается крайне редко. Таким образом, мы приходим к выводу, что маниакальный психоз предполагает не полное, а лишь частичное разрушение самосознания, своего рода паралич суперэго. То, что это заболевание, как и другие формы самоуничтожения, подразумевает агрессивность, стремление к наказанию и эротическую составляющую, очевидно и не нуждается в дополнительных доказательствах.

Следующий случай подтверждает драматизм клинической картины этого феномена.