Завтра я всегда была львом - Лаувенг Арнхильд. Страница 24
Эти высказывания являются расистскими и дискриминирующими, и беспредельно глупыми, и остаются такими, когда речь идет о пациентах. Все пациенты психиатрических учреждений здравоохранения, каких я когда-либо встречала, были людьми. А потому для них так же, как для всех остальных людей, были характерны индивидуальные отличия и основополагающее человеческое сходство. Одни мне нравились, другие не нравились. Одни были веселые, другие сварливые, и все были люди как люди - не лучше и не хуже, чем большинство людей. Другая однокурсница, узнав о моем прошлом, предложила как-то другой ярлык. Она сказала, что от пережитых трудностей я должна была стать замечательным и мудрым человеком, потому что трудности облагораживают и закаляют.
Поверить в это, казалось бы, очень заманчиво, однако это было бы так же глупо. Потому что для некоторых людей борьба с трудностями означает человеческий рост, а некоторые от нее ломаются. Некоторые люди используют препятствия для того, чтобы развить свои лучшие черты, между тем как другие становятся озлобленными и мелочными. На страданиях человек не всегда учится, иногда страдания его только калечат. А люди, которые страдают или когда-то страдали психическими заболеваниями, ничуть не хуже других и не обязательно становятся бомбами замедленного действия, но, с другой стороны, они и не обязательно бывают лучше других. Как правило, они - то есть мы -приблизительно такие же, как и все прочие.
Вышеприведенные высказывания очень откровенны, очень недвусмысленны, а потому их очень легко разоблачить и отмежеваться от этих идей. Но есть и другие, не столь откровенные высказывания, которые в первый момент могут показаться очень убедительными, но при ближайшем рассмотрении обнаруживают свою дискриминирующую сущность, поскольку косвенным образом выражают ту мысль, что пациенты представляют собой некую однородную группу, совершенно отличную от всех остальных людей. «Представить что-то в перспективе потребителя > - стало уже привычным и широкоупотребительным выражением, мы слышим его на каждом шагу. На первый взгляд, это нормально, и меня не раз просили сделать доклад или высказаться с точки зрения потребителя.
Я несколько раз выполняла эту просьбу, потому что на слух это звучит очень хорошо: «А теперь нам интересно было бы узнать, как это выглядит в перспективе потребителя, мы хотим поработать над распространенными в психиатрии предрассудками, так послушаем же историю пациента >. Это прекрасно. Пока ты не поверишь, будто и впрямь есть такая перспектива потребителя. Перспектива, как таковая, конечно же, существует, потому что под перспективой понимают то положение в пространстве и расстояние, с которого ты рассматриваешь данный объект, например, стул, или какую-то услугу, оказываемую здравоохранением. Если смотреть на стул сверху, он выглядит несколько иначе, чем если бы ты смотрел на него снизу, лежа на полу, то же самое относится и к услугам здравоохранения. Если ты доктор или психолог, они выглядят для тебя иначе, чем если бы ты был пациентом. Но это всего лишь часть истины.
Другая часть заключается в слове «потребитель», а это слово отнюдь не выражает однозначного понятия. Потребителем психиатрических услуг здравоохранения является по определению любой человек, пользующийся одной или несколькими услугами, предлагаемыми этой системой, на протяжении более или менее длительного времени. Это значит, что «потребителем» может быть вполне взрослая женщина, которая страдала от каких-то страхов на протяжении ряда лет, она может быть замужем, иметь свой дом и семью, может находиться на больничном или получать страховку и посещать центр дневного пребывания своей коммуны. Потребителем может быть также молодой человек, страдающий алкоголизмом, отклонениями личности, причастный к криминалу и получающий психиатрическое лечение в тюрьме. Это может быть рабочий, посещающий психотерапевтические сеансы в поликлинике, после того как он на работе попал в конфликтную ситуацию, от которой он не может оправиться и чувствует себя угнетенным. Или член специального общежития, который уже тридцать пять лет живет с диагнозом психоза и нуждается в психиатрической поддержке и постоянном поликлиническом наблюдении.
И вот нам хотят сказать, будто бы только на том основании, что все эти люди пользуются различными услугами одной и той же системы, они должны видеть жизнь в одинаковой перспективе! Мне в это совершенно не верится, и это не соответствует тому, что мне приходилось слышать, когда я обращалась с вопросами в общество потребителей и связанные с ним организации. Там я встречалась с тем, что некоторые люди были довольны оказанной им помощь и реагировали на негативную критику в отношении психиатрии, а некоторые люди, которые натерпелись унижения, были недовольны и возмущались. Встречались люди подавленные или смирившиеся с неизбежным, то есть каждый вел себя в соответствии с особенностями своей личности и пережитого опыта.
Все они являются пользователями одного или нескольких видов услуг психиатрических учреждений, но все они - очень разные люди, с разными историями и разными свойствами личности, и смотрят на мир не с одной и той же точки, так что у них совершенно разная перспектива видения. Тем самым оказывается, что слово «перспектива » имеет совершенно определенное значение, между тем как «потребитель» - понятие слишком широкое и неопределенное по своему значению для того, чтобы оно могло нести в себе какой-то полезный смысл. Ибо единственный смысл, выражаемый словом «потребитель» состоит в том, что ты не дающее лицо, не наблюдатель или что-нибудь в этом роде. А если выразить это другими словами, ты - не «один из нас», ты принадлежишь к противоположной группе в антитезе «мы и они». Ты - это «те, другие».*! в этом уже нет ничего хорошего. Тут уж это слово перестает быть вежливым и приятным, и отнюдь не способствует борьбе с предрассудками, а скорее наоборот. С виду оно кажется обманчиво прекрасным, на самом же деле ничего не меняет. Это все равно, что прикрыть грязный стол скатертью. С виду кажется чище, но на самом деле никакой чистоты нет, и до гигиеничности тут далеко. Тем самым опасность только увеличивается, поскольку ты не сразу обнаруживаешь, что в сущности ничего не изменилось.
Самое горькое в положении апельсиновой мученицы заключалось в том, что ко мне и моим действиям подходили не с обычными мерками, а рассматривали их только как симптомы безумия. И тут уж все доводы были бесполезны, ибо чем больше ты возражаешь, тем яснее становится всем, что ты больной человек Болезнь у меня была, это бесспорно, но ведь не все мое «я» было больным. Возможно, никто не думает, что «потребителей», «пациентов» или «шизофреников» могут так сильно занимать лексические классы или вопрос о том, что представляет собой категория цитрусовых или чего-нибудь там еще. И, скорее всего, это правильное мнение. Однако в изолятор в ту субботу заперли не ту или иную группу. Там оказалась Арнхильд. А Арнхильд интересуется языком. Те, кто хорошо меня знает, не удивятся тому, что я способна ввязаться в подобную дискуссию. Но когда речь зашла о том, как лечащему персоналу правильнее и разумнее всего поступить с «пациенткой», у меня отняли эту субботу. Диагнозы не плачут. Плакала апельсиновая мученица.
Поэзия без пижамы
Вообще-то я не хотела умереть, но я совершенно не представляла себе, как мне жить дальше, поэтому я пыталась покончить с собой. Я долго болела и страшно устала. Психотерапия действовала хорошо, я стала лучше понимать степень своей ответственности, но еще не понимала, что мои желания и потребности справедливы, и поэтому ответственность была тяжким бременем. Я уже стала немного разбираться в причинах и следствиях, но еще не знала, что мне делать с этим знанием. Постепенно я стала освобождаться от некоторых представлений о своей болезни, но мне нечем было их заменить. Я уже не желала играть роль больной, но для здоровья у меня не было подходящей роли.