Ледяной круг (Львиный Зев) - Елисеева Ольга Игоревна. Страница 60

«Отстань! — раздался оттуда сдавленный голос. — Как ты мне надоел, безумный колдун!»

— Ругается, — удовлетворенно заметил маг. — Да, он может ругаться, и это забавно, потому что именно король Беота, любезно одолживший мне свое тело, понял больше других и попытался сбежать.

— Сбежать? — не поняла Зейнаб. «Куда можно сбежать из покоренной страны, набитой твоими войсками? Аль-Хазрад и правда потерял рассудок!»

— Сбежать, — подтвердил маг. — Перейти на другую сторону, к новому покровителю, который один знает, что делать. И может что-то сделать!

— Что сделать? О ком ты говоришь?

— Об Арвене, глупая женщина! О твоем любовнике! — сорвался «могильщик», не выдержав недогадливости Зейнаб. — О единственном, кого здесь пока нет, ибо он сам есть сила. Другая сила, противоположная той, которая владеет нами!

Зейнаб показалось, что пол уходит у нее из-под ног и она теряет сознание. Двое «могильщиков» подхватили ее под локти и усадили у стены.

— Я не думал, что ты столь впечатлительна, — в голосе Аль-Хазрада звучало разочарование. — Ты казалась мне крепче. Впрочем, это не имеет значения. Ты знаешь, что норлунг жив?

— Да, — произнесла королева, с трудом отхлебывая воду из чашки, поданной ей одним из черных слуг Аль-Хазрада.

— И ты знаешь даже, что он бежал именно в сопровождении этой пронырливой девчонки, принцессы Орнейской?

— Да, — голос Зейнаб обрел необходимую твердость. — Я знаю это и нашла способ ее убить.

— Твои способы смешны, — резко прервал ее маг, — как и ты сама со своими детскими амбициями. Ты выпустила Палантида и сделала это зря. Граф никогда не поднимет руку на Астин, как бы ты ее ни оговорила.

В глазах Зейнаб блеснуло раздражение. «Все помешаны на этой орнейской шлюхе! Разве она красивее или умнее меня? Или может доставить такие же наслаждения на ложе? Что в ней Палантиду? Только то, что она его сестра? Глупо. Родство среди высшей знати холодно, как вино в подернутом инеем бокале».

— Он любит ее, — Аль-Хазрад легко читал мысли собеседницы, и это испугало королеву. — Конечно, не так, как любят супругу или наложницу, но… Что ты, собственно, знаешь о внутреннем круге посвященных?

— О чем? — переспросила Зейнаб, сдвинув брови.

— Стыдно, — покачал головой Аль-Хазрад. — Стыдно столько лет жить в самом сердце Лотеаны, считаться едва ли не королевой Арелата и не знать о главном, что связывает древнейшие роды этого государства. О том, например, почему люди их крови никогда не согласились бы терпеть тебя в своем кругу. А в Арвене признали господина.

Зейнаб вспыхнула.

— Сразу видно, что ты простая фаррадская шлюха, лишь по воле норлунга поднявшаяся туда, где стоишь.

— Ты оскорбляешь меня.

— Я говорю правду, — пожал плечами маг, — а правда всегда оскорбительна. Ты ничего не знаешь, глупая женщина, решившая поиграть в политику. Северные династии плотно связаны узами тайного родства — родства духа и родства крови. Члены их союза не поднимают друг на друга руку. Их отношения горячи настолько, что они готовы рискнуть ради одного из своих головой. И любовь, которую они питают друг к другу, — не братская и не сестринская. Это чувство на грани плоти и Духа. Понимаешь, женщина? — Хазрад сощурился. — Что ты можешь понять? Ты — капля из мутного потока сотен и сотен племен. Они же — народ из народов — одинокие, среди толп и орд дикарей, родные в океане чужаков, вечно готовые протянуть друг другу руку, для того чтобы сохранить свою избранную тайную семью.

— А Арвен? — удивленно протянула Зейнаб. — Почему они приняли его? Ведь он норлунг.

— Я уже сказал тебе, что их родство не исчерпывается кровью. А ты так и не поняла, — укоризненно покачал головой Аль-Хазрад. — Они считают его одним из своих. По духу. Это для них гораздо глубже. Но чтобы окончательно ввести короля в круг посвященных, им понадобилась кровь. То есть соединение его крови с кровью принцессы Орнейской. Тогда он получит такую силу, какой не владел никто. У норлунга откроются глаза. Побороть его будет невозможно, — маг тяжело осел в каменное кресло. — Мы должны остановить Арвена, пока он не соединился с принцессой.

Заложив за спину руки, Зейнаб ломала пальцы. Она ненавидела сейчас каждый миг, прожитый с королем, каждое его слово, обращенное к ней. Ненавидела не за то, что он выбрал другую женщину. У него и раньше их было много! И даже не за то, что ради этой женщины он хотел лишить ее, Зейнаб, короны. Такие чувства давно отволновались в груди наложницы. Душная волна ненависти давила на фаррадку потому, что из слов Аль-Хазрада она поняла: Арвен никогда не принадлежал ей. Он еще до рождения был предназначен другой. Эта другая просто являлась недостающей частью его самого.

— Будь ты проклят, — прошептала Зейнаб, сжимая кулаки.

— Вот как славно, — засмеялся «могильщик». — Мне кажется, теперь, когда ты кое о чем знаешь, мы с тобой поладим.

Женщина подняла на него темный от ненависти взгляд.

— У тебя есть сын, Зейнаб, — с расстановкой сказал маг. — Он у меня в руках, поскольку я, — «могильщик» снова засмеялся каркающим смехом, — временно исполняю обязанности Хагена, короля Беота. Итак, Бран находится в моей полной власти…

— Что ты собираешься с ним сделать? — в ужасе воскликнула королева.

— С ним? Ничего, — заверил ее Аль-Хазрад. — Разве что отправить его из Арелата в более надежное место. Ведь у меня, как ты понимаешь, нет относительно его коронации таких широких планов, как у нашего друга Хагена, — маг потряс лампу, висевшую у него на шее, и оттуда раздалось сдавленное хрипение. — Так вот, — удовлетворенно продолжал он, — я собираюсь отправить маленького Брана, о, конечно, с няньками и охраной, в более выгодное для его пребывания место.

— Выгодное? В каком смысле? — Зейнаб сощурила глаза. — Для кого это место более выгодно? Неужели для Брана?

— Конечно нет, дорогая моя, — покачал головой маг. — Как приятно иметь дело с догадливыми женщинами! Ты все правильно поняла. Это место выгодно мне или вернее той силе, которую я представляю, — его голос стал жестким. — Сила имеет Место. А Место имеет Силу. Оно может удержать Львиного Зева, как в ловушке, если мы его туда заманим. У меня есть то, чем твоего мужа можно заманить.

Зейнаб все расширяющимися глазами смотрела на собеседника. Его речь казалась бессвязной, и в то же время в ней была железная логика. Брана хотят поместить где-то, куда Арвен обязательно придет за ним, и тогда капкан захлопнется. Но что, если вместе с отцом пострадает и мальчик?

— Где это место? — стараясь не выдать волнения, спросила королева.

— К западу от Гэльского побережья есть каменный круг, называемый Хороводом Великанов.

— На пустошах? — в ужасе взвыла Зейнаб. — Да неужели ты считаешь, что я отпущу своего ребенка туда? Ты в своем уме, Аль-Хазрад?

— Твоего мнения никто не спрашивает, женщина, — сухо заявил «могильщик». — Я решил и поступлю, как задумал. Ты можешь только подчиняться и исполнять, если не хочешь лишиться сына.

Зейнаб осознавала всю бесплодность спора.

— А мне будет разрешено поехать с ним? — тихо спросила она.

— Нет.

— Но почему? — возмутилась женщина. — Ведь это мой ребенок.

— Во-первых, у меня на тебя другие планы. А во-вторых, мальчик уже поехал.

— Как поехал? — не поняла Зейнаб. — Когда? Какой дорогой? Я не видела каравана, уходившего из столицы.

— Его везут по тайным подземным тропам, вырытым малым народцем, — усмехнулся Аль-Хазрад. — И он будет на месте как раз вовремя. А на тебя возложена миссия пойти к Арвену, благо теперь, в связи с возвращением принцессы Астин в Орней, мы знаем, где он, и сказать, куда именно он должен явиться за сыном. Если же он не придет, судьба мальчика будет плачевна. Впрочем, я все напишу ему, и тебе останется только передать королю мое послание, а также долго, слезно молить его не обрекать единственного сына на гибель.

— А что, если я не пойду? — Зейнаб очень не нравилось, когда ею помыкали.

— Разве ты враг своему ребенку? — пожал плечами Аль-Хазрад. — Ты волчица, Зейнаб, хищная, умная тварь, жаждущая добычи, но и волки любят детенышей, — он выдержал паузу. — Ты пойдешь и сделаешь то, что я сказал. Не вздумай меня обмануть, — маг резко выдвинулся вперед и приблизил свое лицо к лицу инстинктивно вздрогнувшей Зейнаб. — насквозь вижу твои скользкие маленькие мысли. Иди, я тебя больше не задерживаю.