Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович. Страница 11

В больнице пробыл 3 года, тяготился пребыванием в стационаре, хорошо работал в мастерских, получал лечение аминазином, в гомосексуальных связях не замечен. За время пребывания в местах лишения свободы и на принудительном лечении О. потерял родственников, жилплощадь и после выписки оказался фактически без средств к существованию, так как испытывал трудности с устройством на работу.

О. приехал в Москву, где на привокзальной площади в туалетах пытался проституировать, выискивая гомосексуальных партнёров. Привлечён к уголовной ответственности. При амбулаторном судебно-медицинском освидетельствовании диагностированы лёгкая дебильность и склонность к половым извращениям. Узнав, что как признанный вменяемым он будет вновь осуждён и направлен в места лишения свободы, О. покончил жизнь самоубийством”.

То, что Нохуров именует “историей болезни”, скорее следовало бы назвать документом, обличающим бесчеловечность судебной системы. Вся жизнь О. с юности до самой смерти – серия преследований и истязаний со стороны органов правосудия и уголовников. На фоне безыскусного отчёта о том, как сломали жизнь человеку недостаточно умному и осторожному, чтобы скрыть свою гомосексуальность, особенно очевидна жестокая глумливость Еникеевой, с которой она приписывает насилие в тюрьмах именно геям.

Главное же, заключённые не меняют своей сексуальной ориентации ни в “зоне”, ни после выхода на свободу. Миф №2 о том, что тюрьма фабрикует гомосексуалов – подвид мифа №1 о том, что половую ориентацию можно сформировать или переделать вопреки врождённым биологическим предпосылкам человека. Кроме того, этот миф – свидетельство гомофобного предубеждения, царящего в общественном сознании. В России, как ни в какой другой стране, термины, относящиеся к однополым отношениям, спаянны с уголовным жаргоном, отражая понятия и нравы, заимствованные из быта “зоны”.

Кое-что о терминологии

Поучительна история превращения термина “педераст” в злобно-презрительную кличку “пидор”. Он возник на основе греческого языка и родствен словам “педагог” (“воспитатель детей”), “педиатр” (“лечащий детей”), а также имени Эраст (“горячо любящий”). “Педераст” в буквальном переводе означает “ любящий детей”.

Гомосексуальные граждане греческих городов-полисов были, в основном, эфебофилами, любившими старших подростков или юношей. По закону Солона совращение несовершеннолетнего свободного грека (в отличие от мальчика-раба) жестоко каралось. Тем не менее, в Элладе слово “педерастия” практически не употреблялось. Зато в более поздние времена этот термин стали использовать и как эквивалент слова “гомосексуализм”, и для обозначения анального акта с ребёнком, не достигшим зрелости; и, наконец, как аналог судебного термина “мужеложство”, подразумевая под этим анальный акт двух взрослых мужчин.

В наши дни в словарях и даже в специальной литературе, отечественной и переводной, царит неразбериха. В одних книгах всемирно известного человека именуют педерастом, вовсе не желая унизить его; в других – то же слово применяется для обозначения преступников, совершивших насильственный “педерастический акт” (то ли с ребёнком, то ли с взрослым партнёром). Самым ярким показателем того, насколько гомофобную окраску приобрёл термин “педераст”, стала его трансформация в бранные клички “пидор” (или “пидар”) и “педик”. Очевидно, что от употребления столь скомпрометированного термина следует отказаться. Это не относится к такому специфическому понятию, как “тюремная педерастия”, прочно вошедшему в современный лексикон.

Происхождение уголовной клички “петух” связано с очевидной ассоциацией: при орогенитальном акте пассивный партнёр совершает “клюющие” движения. Но и с этим не так всё просто, слишком уж многозначно восприятие петушиного образа. У многих народов с ним ассоциируется и сам половой член: вытянутая шея поющего петуха с задранной кверху головкой, увенчанной красным гребнем, напоминает эрегированный член. Недаром кок (петух) – иносказательное название пениса у англичан, американцев, французов. В стихах Артюра Рембо:

Salut à lui, chaque fois

Que chante le coq gaulois,

славится вовсе не поющий петух, а пенис, превращённый эрекцией в фаллос. При этом он становится символом мужской мощи не только героя стихотворения (“я постигаю магию счастья”), но и Франции в целом – ведь coq-то галльский (gaulois)!

Как известно, петух – птица не только сексуальная, но и драчливая. В уголовной интерпретации гиперсексуальный и агрессивный потенциал петушиной символики сохранился, но изменил свою направленность и приобрёл драматический оттенок. “Петух” – жертва бесправия, беззакония, бесчеловечности, царящих в “зоне”. По-видимому, на происхождение клички оказал влияние характерный зрительный образ: согнутый подковой тощий заключённый с тюремным “клифом”, стянутым с туловища к голове, с торчащими лопатками и выгнутыми кверху остистыми отростками позвонков напоминает его насильникам, видящим его сверху и сбоку, ощипанного петуха.

Насколько гомофобная терминология и идеология, заимствованная из уголовного мира, отравляет общественное сознание, свидетельствует общепринятый фольклор. Известна пословица, предупреждающая о возможности неожиданной беды: “Пока жареный петух не клюнул в зад!” Речь при этом идёт о том самом бесправном “петухе”, которого могут насиловать (“жарить”) все обитатели “зоны”. Если он сам кого-то “клюнет” (изнасилует в задний проход), то это означает крайнюю степень унижения жертвы насилия; иными словами, полную утрату им прежнего социального статуса.

Декриминализацию гомосексуальности вряд ли стоит сводить лишь к отмене уголовной статьи за мужеложство. И общественному мышлению, и лексике необходимо очиститься от гомофобных представлений и терминов, заимствованных из уголовного мира.

Термин “гомосексуалист” устарел. Принято говорить “гомосексуал”, а также прибегать к сленгу. Из английского во все языки мира проник термин “гей”. Активисты гей-движения выдают его за аббревиатуру, слово, составленное из начальных букв трёх слов “Good As You”, что в приблизительном переводе означает: “Ничем не хуже тебя”. Этим утверждается, что геи нормальны точно так же, как и представители сексуального большинства (гетеросексуалы или “натуралы”). На самом деле, термин восходит ещё ко временам провансальских поэтов-трубадуров, откуда он в XVI веке попал в английский язык. Всеобщее распространение ему принесло то, что по-английски “gay” означает “весёлый”. Сексуальная революция и движение за гражданские права подхватили этот термин, противопоставив мрачному “педераст”.

В России прижилось слово “голубой”. По мнению лингвиста Марка Пашкова, оно впервые появилось в середине 60-х годов ХХ века. Облюбовав площади и скверы Москвы, на которых издавна обосновались голубиные стаи, гомосексуалы получили кличку “голуби”. Места же их “тусовок” окрестили “голубятнями”. Постепенно самоназвание геев сменилось, и сизые “голуби” стали “голубыми”, чему способствовали ассоциации, связанные с этим цветом (“голубые мечты”, “голубой цветок” поэтов-романтиков и т. д.). Гомофобы придают слову “голубой” оскорбительный оттенок. Вместе с тем, им охотно пользуются сами гомосексуалы; без обид они воспринимают его в разговорах и в литературных текстах. Поэтому употребление слова “голубой” вполне допустимо; в печати его обычно берут в кавычки, но многие авторы этим правилом пренебрегают.

Заметны перемены и в научной терминологии. С некоторыми из них можно согласиться, с другими – это вряд ли целесообразно. Так, возникли сомнения в правомочности термина “девиация”, предложенного психоаналитиками. Поскольку его можно перевести как “отклонение от правильного пути” (латинское de – “от” и via – “дорога”), кое-кто приписал ему дискриминационный характер. Между тем, он незаменим при размежевании двух понятий – девиации как атипичного полового влечения и парафилии (от греческих слов para – “около, рядом” и philia – “любовь, влечение”).