Хрущев. Смутьян в Кремле - Емельянов Юрий Васильевич. Страница 102

С. Хрущев вспоминал: «Медленно подкатился трап. Загадочные фигуры тоже приблизились вслед за ним. Теперь их уже можно узнать – это председатель КГБ Семичастный и начальник управления охраны Чекалов. Следом спешит Георгадзе. Отец, поблагодарив бортпроводниц, спускается по трапу первым. За ним в цепочку растянулись остальные. Семичастный подходит к отцу, вежливо, но сдержанно здоровается: "С благополучным прибытием, Никита Сергеевич". Потом пожимает руку Микояну. Чекалов держится на два шага сзади, руки по швам – служба. Лицо напряжено».

По словам Семичастного, Хрущев тут же спросил: «А где остальные?» Семичастный ответил: «В Кремле. Ждут вас». Никита Сергеевич глянул на меня, но ничего не сказал. "Вы будете обедать дома или в Кремле присоединитесь к остальным?" – нарушил я тишину вопросом. "Они уже поели?" "Наверное, нет. Ждут вас". Потом они обменялись парой фраз с Микояном. "Поедем в Кремль", – решили вместе». Хотя отсутствие членов Президиума ЦК во Внуково-2 могло возмутить и встревожить Хрущева не на шутку, миролюбивые вопросы Семичастного о том, где он будет обедать, никак не свидетельствовали о том, что Хрущев находится под арестом.

Сергей Хрущев вспоминал: «Проходим пустой стеклянный павильон. Эхом отдаются шаги. В дальних углах вытягивается охрана. Дежурный предупредительно открывает большую, из цельного стекла, дверь. Напротив двери у тротуара застыл длинный «ЗИЛ-111», автомобиль отца. На площадке выстроились черные машины: еще один «ЗИЛ» – охраны, «Чайки» Микояна и Семичастного, «Волги». Хрущев и Микоян садятся в машину. Офицер охраны захлопывает дверцу и занимает место впереди. Автомобиль стремительно трогается и исчезает за поворотом. За ним срываются остальные. Семичастный на ходу запрыгивает в притормозившую "Чайку"».

«Поехали за ними», – сказал Семичастный своему шоферу. Он вспоминал: «Про себя воздал хвалу судьбе за то, что она помогла мне все провести так гладко. И только в пути я осознал, что допустил маленькую оплошность. За несколько дней до этого перепуганный Брежнев посоветовал мне для предосторожности – против обыкновения – брать с собой телохранителя. Телохранителем был всего один офицер, одетый к тому же в штатское. Мы, не спеша, двигались по Внуковскому шоссе к городу. Обычно я сидел рядом с водителем, а теперь мое место занимал охранник. Телохранители Хрущева обратили на это внимание и занервничали. Они все чаще стали оборачиваться, чтобы глянуть на нашу машину. Один раз обернулся и сам Никита Сергеевич». Хрущев и его охранники могли решить, что следовавшая за ними машина – это конвой. «Притормозите», – сказал Семичастный водителю, стараясь избежать неприятностей. Несколько минут машина Семичастного переждала у края шоссе, а потом двинулась дальше.

Семичастный вспоминал: «Я снял телефонную трубку и сообщил о прилете Первого секретаря человеку, ожидавшему моего звонка за кремлевскими стенами. Как только Хрущев и Микоян прибыли на место и Никита Сергеевич закрыл за собой двери зала заседаний, я отдал еще несколько распоряжений. Прежде всего я отыскал майора, который в это время заменял в Кремле Литовченко, и сказал ему значительно: "Сейчас я меняю охрану в приемной Никиты Сергеевича, на его квартире и на даче. И ты давай со своей командой – в сторонку. Это решение Президиума ЦК. Ты коммунист, я – тоже. Поэтому давай решение выполнять. О своей дальнейшей работе в органах безопасности не беспокойся". "Товарищ председатель, – немедленно отреагировал майор. – Я офицер и коммунист. Все понимаю и сделаю так, как вы мне прикажете"». В общем, я принял все меры, чтобы охрана и связь на квартире, на даче, в машине Хрущева были замкнуты на начальника Девятого управления Чекалова и меня. Новая охрана приступила к своим обязанностям. На этом свои главные задачи я выполнил. Не оставалось повода дольше находиться в Кремле. Остаток дня я провел в своем кабинете на третьем этаже на Лубянке».

Тем временем Н.С. Хрущев вошел в свой кремлевский кабинет. Было около 4 часов дня. В кабинете находилось 24 высших руководителя партии. Здесь были все члены Президиума ЦК, кроме больного Ф.Р. Козлова, все кандидаты в члены Президиума ЦК, все секретари ЦК. Заговорщики не повторили ошибки Маленкова, Булганина и других, выступивших против Хрущева в отсутствие некоторых членов Президиума ЦК. Но главное отличие состояло в том, что сейчас участники заговора могли положиться на полную поддержку КГБ, Министерства обороты и значительной части членов ЦК. Хрущев, видимо, это еще не знал. Он, как обычно, занял председательское место, и открыл заседание словами: «Вы хотели обсудить проблемы в моем присутствии. О чем речь?»

Первым взял слово Л.И. Брежнев. В черновых записях заседаний сказано, что первый вопрос, который поднял Л.И. Брежнев, звучал так: «Ставят вопрос секретари: что означает восьмилетка». Затем был поставлен вопрос о ноябрьском пленуме и ликвидации территориальных производственных управлений. Далее было сказано о «разделении обкомов», и это означало, что у Брежнева и собравшихся были возражения против осуществленного два года назад раздела местных партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные. Следующие вопросы уже явно касались стиля работы Хрущева: «о частых структурных изменениях», «Хрущев, не посоветовавшись, выступил на совещании о восьмилетке», «общение стало через записки», «высказаться о положении в Президиуме ЦК», «общение с товарищами непартийное».

Записи лишь конспективно воспроизводят ответ Хрущева на эту критику: «Обеспокоен был. Аргументы веские. Главное – люблю свою партию, хочу быть полезным партии. К сожалению, не замечал и не ожидал. Записки посылал членам Президиума по всем вопросам. Разделение обкомов – не противоречит единому руководству. Допускал раздражительность. Я выступаю о своих недостатках. Насколько хватит сил». Судя по этим записям, требования об отставке Хрущева еще не прозвучало и поэтому он объявил о готовности работать «насколько хватит сил». Дальше, как писал Гришин, Хрущев «предоставлял поочередно слово всем членам и кандидатам в члены Президиума ЦК. Каждый отмечал недостатки и ошибки в работе Первого секретаря ЦК».

Первым выступил кандидат в члены Президиума ЦК и первый секретарь ЦК Компартии Украины П.Е. Шелест. В черновых записях о его выступлении сказано: «Мы– главный генеральный штаб, Резко видны недочеты и промахи. Переоценка успехов и новых идей ведут к срывам. С положениями записки Н.С. Хрущева нельзя согласиться. (Речь идет о записке «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации». – Прим. авт.) На партработу кадров не подобрать, сплошные реорганизации. В 1957 году ставили задачу догнать и перегнать США, а получился провал. Деятельность нашу дискредитирует. Говорили о жилье – не выполнили. Волевые решения. Не повышаем зарплату, а говорили, что повысим. О разделении обкомов – не на правильном пути стоим, нельзя молчать. О планировании – коллективно надо решать, а не единолично. Последнее заседание о плане, ничего не поняли. Ответственность и права республик – ответственность есть, а прав нет». Шелест подверг критике всю деятельность Хрущева, но не сказал, какие из этого могут последовать оргвыводы.

Следом выступил член Президиума ЦК и председатель Совета Министров РСФСР Г.И. Воронов: «В результате неправильного и непартийного отношения Хрущева создалась нетерпимая обстановка, возник новый культ личности Хрущева. Не менее опасный. По существу коллективного руководства нет. За 3,5 года я не имел возможности высказать свое мнение; окрики, оскорбления. Последнее совещание: Хрущев наговорил много ерунды. О плане – не знаем какой план. Мне говорил (видимо, Хрущев. – Прим. авт.): «Вы самый опасный человек». В записке много чепухи. Реорганизация – только и сидим на этом. Два обкома – жизнь не подтвердила. Отпустить на пенсию, я бы проголосовал». Таким образом. Воронов первым предложил отправить Хрущева в отставку.

Секретарь ЦК А.Н. Шелепин начал с упоминания положительного в политике Хрущева, сказав: «Линия правильная, за годы много сделано». Но тут же перешел к перечислению ошибок Хрущева: «Сколько пленумов – были митинги. У вас сосредоточена власть, вы ею стали злоупотреблять. Нетерпимая обстановка. Культ личности полностью сложился. Поддерживал вас, вера в вас падала, падала – обидно. Много демагогического. Самомнение непомерное. Зачем вы натравливаете друг на друга? Роль членов Президиума ЦК принижена. Среди членов Президиума ЦК нет друзей, окружили себя сомнительными людьми. Т. Поляков (этот секретарь ЦК присутствовал на заседании. – Прим. авт.) гнусную роль играет. Потеряли скромность. «Правда» – это семейный листок Хрущева. Откуда вы взяли – «дела у нас идут хорошо». Темп за 10 лет – упал. Национальный доход – с 11% до 4% упал. Волевые указания наносят вред. О строительстве. Строят 4-5-этажные дома. В сельском хозяйстве – карусель… Лозунг «обогнать» – авантюризм в политике. Резкостью оттолкнули от себя. «Мы разгоним Академию!» Перестройки в промышленности вред принесли. Оторвали науку от производства. Два обкома – ошибка и теоретическая ошибка».