Хрущев. Смутьян в Кремле - Емельянов Юрий Васильевич. Страница 104

Тем временем Аджубей попытался дозвониться до некоторых участников заседания. Однако телефоны Шелепина, Полянского и других молчали. Только через несколько дней С. Хрущев узнал, что «после отъезда отца все члены Президиума договорились к телефону не подходить: вдруг Хрущев начнет их обзванивать и ему удастся склонить кого-нибудь на свою сторону». Вечером Серго Микоян сообщил Сергею Хрущеву, что к А.И. Микояну приехал директор ИМЭМО академик А.А. Арзуманян и они долго беседовали. Когда беседа закончилась, С. Микоян вместе с С. Хрущевым и А. Аджубеем поехали к А. Арзуманяну. Академик пересказал им все, что он узнал от Микояна, а затем сказал: «Дело сейчас не в ошибках Никиты Сергеевича, а в линии, которую он олицетворяет и проводит. Если его не будет, к власти могут прийти сталинисты, и никто не знает, что произойдет. Нужно дать бой и не допустить смещения Хрущева. Однако, боюсь, это трудновыполнимо. Впрочем, нельзя сидеть сложа руки, попробуем что-то сделать». Сергей Хрущев писал: «Его слова вселяли надежду – отец не одинок. Ведь в 1957 году большинство членов Президиума тоже требовали его отставки, но Пленум решил иначе».

О том, что исход борьбы не был решен, свидетельствуют и воспоминания Семичастного: «Этой ночью спать мне не пришлось. Среди членов ЦК началось брожение: с кем идти, за кем идти? Непрерывно звонил телефон. Всем, кто обращался с вопросами ко мне, я отвечал, что информации о деталях обсуждения не имею. Утром следующего дня мне доложили, что Хрущев прибыл в Кремль и заседание Президиума продолжено. Хрущев казался более уравновешенным, тем не менее дискуссия длилась еще несколько часов».

На открывшемся утром 14 октября заседании первым слово взял член Президиума ЦК и заместитель Председателя Совета Министров СССР Д.С. Полянский. Он сказал: «Линия съездов правильная, другое дело осуществление ее Хрущевым… Мы не мирились и раньше, но не были острыми. Другой Хрущев стал. В первую пятилетку вел хорошо себя. В последнее время захотел возвыситься над партией, стал груб. Сельское хозяйство – в первые годы шло хорошо, затем – застой и разочарование. 78 миллиардов рублей не хватает. Ослабление материально-технической базы. Сталина поносите до неприличия. Седеет деревня. Всех отстранили от сельского хозяйства. О восьмилетке – темним. Руководство через записки. Лысенко – Аракчеев в науке. 10 академиков Темирязевки не принимаете, а капиталиста сходу принимаете. Тяжелый вы человек. Теперь вы – другой. Заболели манией величия.

Вывод – уйти вам со всех постов в отставку. Вы же не сдадитесь просто». Очевидно, что члены Президиума ЦК, узнав о намерении Хрущева и Микояна «дать бой» и, возможно, добиться реванша даже после отстранения Хрущева с одной из должностей, решили действовать более радикально.

После того как Полянский кончил речь, Шелепин заметил: «Микоян ведет себя неправильно. Послушать его». Слово взял Микоян. Он постарался соединить критические высказывания в адрес Хрущева с упоминанием позитивных сторон его деятельности таким образом, чтобы общий вывод не привел к решению о его отставке: «Суслов прав – прямо говорит, решение съездов правильно. Стабильный состав Президиума – может управлять страной. Во внешней политике – вначале Хрущев мало владел внешней политикой, быстро овладел. Суэц – не были в состоянии войны, но риск был. Берлинский вопрос – я выступал против. В общем – правильно. Кубинский кризис – спорил. Подводный флот послать – сама идея на грани авантюризма. Блестящие беседы с иностранцами. Вспыльчивость, раздражительность – правильно. (Микоян, видимо, говорил о том, что критика этих черт характера Хрущева была правильной. – Прим. авт.) Нет мстительности. (Позже в своих мемуарах Микоян говорил прямо противоположное. – Прим. авт.) Идет на смелое выдвижение людей.

Окружение – отделить тт. Малина и Шуйского (работник Общего отдела ЦК и сотрудник секретариата Хрущева. – Прим. авт.). Подсовывали цифры, Старовский путает. (Микоян снимал обвинения в фальсификации статистических данных с Хрущева и обвинял в этом начальника Центрального статистического управления Старовского. – Прим. авт.) Не надо Хрущеву брать все на себя. По поводу обкомов – сначала я возражал. Неправильное отсечь. Хрущева разгрузить, должен оставаться у руководства партии». Так Микоян, поддержав отчасти критику в адрес Хрущева, пытался оставить его на посту Первого секретаря и в составе Президиума ЦК.

Потом выступил кандидат в члены Президиума ЦК и первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Ш.Р. Рашидов: «Линия ЦК правильная, страна имеет успехи. Жизнь ставит новые вопросы, кадры растут. Почему записка Хрущева разослана, а не решение? Надоели реорганизации. Производственные управления ликвидированы, райкомы ликвидированы. Принижена роль парторганов. Оба обкома – не оправдывают себя. О новой пятилетке – Президиум не обсуждал – совещание прошло без пользы. В вашем характере – противоречивость, в вашем выступлении – одно, в действиях – другое. Вам дают необдуманные цифры. Все с вашим именем связывают. Товарищей унижаете. Пленум созвать. Ленинский порядок». Во многом повторив содержание выступлений тех, кто высказался до Микояна, Рашидов тем самым продолжил наступление против Хрущева. Однако он не решился поддержать предложение Полянского.

Выступил член Президиума ЦК и первый заместитель Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгин: «Удовлетворен ходом обсуждения. Линия правильная. Полумерами не удастся решить. Стиль Хрущева – не ленинский. XXII съезд – два доклада на себя взял. Все сам, все сам. Письма льстивые рассылает, а критические нет. (Видимо, имелось в виду распространение Хрущевым членам ЦК писем, в которых выражалась поддержка политике Хрущева. – Прим. авт.) Противопоставили себя Президиуму ЦК и ЦК. Ни с кем не считаетесь. Интриговали. Доклад Суслова – сначала хвалил, потом хаял. Власть на вас давит. Вам нравятся овации. Записки и единоличные решения о пятилетке и восьмилетке. Военные вопросы – монополизировал. Созвать пленум, ввести пост второго секретаря. Вас освободить от всех постов». Таким образом, Косыгин решительно поддержал предложение Полянского.

В своем выступлении член Президиума ЦК и секретарь ЦК Н.В. Подгорный сказал: «Согласен с выступлениями всех, кроме Микояна. Мы все с уважением относились к Хрущеву. Сейчас он другой. Культ личности процветает. Много хороших сторон есть. Колоссальные ошибки в реорганизации. Ссылки на Сталина – ни к чему. Сам делает хуже. По военным вопросам. Президиум не знает, что делается, и вы не знаете. О разделении обкомов – глупость. О взаимоотношениях с социалистическими странами – разброд. Вы виноваты. Обстановка с Хрущевым – невозможно поговорить. Разделить посты. Решить о пленуме. Как отразится на международных отношениях и внутренних? Отразится, но ничего не случится. Лучше, если бы сам попросил освободить».

Опять слово взял член Президиума ЦК и секретарь ЦК Л.И. Брежнев: «Согласен со всеми». Обращаясь к Хрущеву, он сказал: «С вами я прошел с 38-го года. В 57 году боролся за вас. Не могу вступить в сделку со своей совестью… Освободить Аджубея. Освободить Харламова. Рязанское дело – ваша вина… Освободить Хрущева от занимаемых постов, разделить посты».

Тем временем, по словам Семичастного, за стенами Кремля «напряженность продолжала нарастать. Поэтому, где-то в середине дня, я позвонил в Кремль и попросил позвать к телефону Брежнева. Тот откликнулся немедленно. Я сказал ему: "Продолжение дискуссии не идет на пользу: в зал может заявиться какая-нибудь делегация – спасать либо вас, либо Хрущева". "Что предлагаешь?" – тревожно спросил Брежнев. "Я за то, чтобы пленум собрался сегодня же. Еще одну ночь я не смогу контролировать ситуацию". Брежнев посоветовался с остальными и через полчаса сам мне позвонил: "Пленум откроется в шесть вечера. Мы договорились, что те, кто еще хочет выступить, получат по пять минут, а затем подведем черту"».

Записи выступлений секретарей ЦК в протоколе были короткими: «Андропов: Правильно делает Президиум. Предложение поддерживаю. Пономарев: Поддерживаю предложение. Ильичев: Согласен. Титов: Согласен с выводами. Рудаков: Согласен с выводами. Поляков: Согласен с выводами».