Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич. Страница 51

В этой обстановке Сталин уделял все больше внимания международным делам, вопросам внешней политики, теперь он нередко сам участвовал в дипломатических переговорах на высшем уровне, был вынужден вести дружеские беседы с представителями и руководителями ведущих капиталистических стран, являвшихся заклятыми врагами коммунизма, и договариваться об укреплении отношений с ними.

Его беспокоило намерение стран Запада спровоцировать военный конфликт между Германией и СССР. В своем докладе на XVIII съезде Сталин обратил внимание на то, что те же самые страны, которые «уступили» Германии «Австрию, несмотря на наличие обязательств защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора… Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее как весной этого года присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов, к так называемой Карпатской Украине.

Похоже на то, что этот подозрительный шум имел целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований».

По поводу политики «нейтралитета», или «невмешательства» стран Запада Сталин в отчетном докладе ЦК XVIII съезду говорил: «В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами – выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево и мило!»

Поскольку Советскому Союзу угрожало германо-польское нападение с запада и японское – с востока и нельзя было рассчитывать на чью-либо помощь, кроме Монгольской Народной Республики, созданной в 1921 году при активной помощи Красной Армии, цель советской внешней политики состояла в том, чтобы предотвратить эти нападения. Поэтому, с одной стороны, Сталин заявлял о намерении развертывать «серьезнейшую работу по усилению боевой готовности нашей Красной Армии, нашего Красного Военно-Морского Флота». С другой стороны, подчеркивал, что СССР выступает «за мир и укрепление деловых связей со всеми странами». При этом Сталин давал понять, что СССР не будет поддаваться на провокации западных стран.

Тем временем попытки Германии и Польши договориться об условиях военно-политического союза зашли в тупик, а вопрос о так называемом «Данцигском коридоре», который немцы рассчитывали получить в счет будущего раздела Украины, привел к напряженности в отношениях между двумя странами. В конце марта 1939 года в европейских столицах уже заговорили о возможности германо-польской войны. В этих условиях Польша стала искать поддержки на Западе, а Запад, в свою очередь, обратился за поддержкой к СССР.

Конец весны и лето 1939 года прошли в обстановке растущего обострения международной напряженности. В это же время японские войска напали на Монгольскую. Народную Республику. Японцы давно разрабатывали планы создания «Великой Монголии» под своим контролем. Новое образование должно было включить земли Внутренней Монголии, МНР, а также советской Бурятии и все земли вокруг озера Байкал. Монголия была объявлена в Токио «главной дорогой продвижения по евро-азиатскому континенту».

Еще 1 марта 1936 года Сталин в беседе с газетным магнатом США Роем Говардом на его вопрос: «Какова будет позиция Советского Союза в случае, если Япония решится на серьезное нападение против Монгольской республики?» ответил: «В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике… Мы поможем МНР так же, как мы помогли ей в 1921 году.» В ответ на уточняющий вопрос Р. Говарда: «Приведет ли, таким образом, японская попытка захватить Улан-Батор к позитивной акции СССР?» Сталин недвусмысленно заявил: «Да, приведет». Такое решительное заявление было подкреплено подписанным в марте 1936 года советско-монгольским протоколом о взаимопомощи.

Хотя первые атаки японцев 11 мая 1939 года были отражены советскими и монгольскими войсками, противник продолжал наращивать силы. В ответ в МНР были переброшены новые советские части под командованием комкора Г. К. Жукова. Тяжелые бои в пустынной местности на берегах реки Халхин-Гол, не прекращавшиеся с конца июня до конца августа 1939 года, увенчались окружением и сокрушительным разгромом 18 тысяч солдат и офицеров так называемых «императорских частей японской армии».

Через несколько месяцев после боев на Халхин-Голе Сталин принял Жукова и в ходе продолжительной беседы проанализировал последствия поражения японцев. Это была первая встреча со Сталиным будущего маршала, и он, по его словам, «долго не мог заснуть» после этой беседы. В своих воспоминаниях он писал: «Внешность И. В. Сталина, его негромкий голос, конкретность и глубина суждений, осведомленность в военных вопросах, внимание, с которым он слушал доклад, произвели на меня большое впечатление». Отвечая на вопросы Сталина, Г.К. Жуков выразил уверенность в том, что «японская сторона сделает для себя теперь более правильные выводы о силе и способности Красной Армии». Эти суждения оказались верными. Поражение на реке Халхин-Гол во многом повлияло на отказ Японии от планов экспансии в Сибирь и Центральную Азию и заставило ее развернуть агрессию в страны Юго– Восточной Азии и бассейна Тихого океана. Судя по всему, Сталин высоко оценил полководческие качества Жукова и назначил его командующим Киевским военным округом, поскольку после начала Второй мировой войны наиболее опасной границей представлялась западная, откуда могла начаться агрессия Германии против СССР.

Однако по широко популяризируемой версии В. Резуна, не Германия собиралась напасть на СССР, а СССР готовился к вероломному нападению на Германию, а затем – к походу против остальных стран Западной Европы. С этой целью Сталин якобы хотел втянуть Германию и весь мир в войну. Резун утверждает: «Второй мировой войны могло и не быть. Выбор был за Сталиным. У Сталина было две возможности. Первая. Независимо от позиции Британии, Франции или Польши официально объявить, что Советский Союз будет защищать польскую территорию, как свою собственную». Вторая возможность, по словам Резуна, сводилась к тому, чтобы «затянуть переговоры с Британией и Францией, и это было бы Гитлеру предупреждением… Но Сталин выбрал третий путь: Гитлер, нападай на Польшу, я тебе помогу».

На самом деле «возможностей», о которых писал В. Резун, не было вовсе. Переговоры с Западом, которые велись с весны 1939 года посредством дипломатических нот, а затем за столом переговоров в Москве, затянулись не по вине СССР, не принеся никаких реальных результатов. Анализируя обмен нотами между Западом и СССР, английский историк А. Тейлор обратил внимание на то, что в ходе дипломатической переписки 1939 года советские ответы Лондону приходили через 1-2 дня, в то время как на подготовку ответов Москве Лондону требовалось от одной до трех недель. Историк пришел к выводу: «Если эти даты что-нибудь значили, то только то, что англичане тянули, а русские хотели добиться результатов».

Но нежелание стран Запада договориться о действенном отпоре Гитлеру проявлялось не только в задержке ответов Советскому правительству, но и в их неконструктивной позиции. 9 мая Великобритания отвергла предложение СССР от 17 апреля заключить Пакт о взаимопомощи между СССР, Великобританией и Францией, к которому могли бы присоединиться Польша и ряд других европейских государств. Вместо этого правительство Чемберлена объявило о своих гарантиях Польше и Румынии в случае германского нападения и предложило, чтобы Советский Союз обязался оказать немедленно помощь этим странам. Это предложение А. Тейлор назвал «концепцией крана»: «помощь СССР включалась по воле Англии, а не Советского Союза». В то же время Великобритания отказалась дать гарантии прибалтийским странам. Комментируя этот отказ, Тейлор писал: «Это оставляло лазейку для германского нападения на Советскую Россию, в то время как западные страны сохраняли нейтралитет».