Золотой империал - Ерпылев Андрей Юрьевич. Страница 59

Николай с трудом оторвал глаза от противоположной стороны улицы, вдоль которой они сейчас не торопясь следовали.

– Я чем угодно готов поклясться, ротмистр, что во-о-он того мужика я знаю. Мы с ним в одной школе учились, в параллельных классах. Я ему, помнится, как-то нос разбил в седьмом из-за одной девчонки. Он теперь на ГРЭС работает инженером каким-то.

– Ничего удивительного. Просто это еще раз иллюстрирует, насколько близки мой и ваш миры. И этот, естественно… Не случись у вас этого сумасшедшего переворота в девятьсот семнадцатом…

– Да и у вас – не без греха! – огрызнулся задетый за живое капитан.

– Простите, погорячился. Я и сам, когда бродил по улицам вашего Хоревска, кажется, встречал знакомые лица. Это один и тот же мир, просто раздробленный на части, не то что проклятый Бергланд.

Чебриков явно загрустил, вспомнив мир без России, поэтому Николай решил несколько отвлечь его:

– А каким образом выяснилось, что это не тот мир, который нам нужен?

– Это просто. Я сделал несколько звонков и выяснил, что никакого ротмистра Чебрикова в Екатеринбургском отделении не числится, про его кодовый позывной никто и не слышал, и вообще… Словом, несколько незаметных, но важных различий. – Граф помолчал. – Здешний мой аналог спокойно живет-поживает в столице, в Санкт-Петербурге, причем, похоже, пошел по иной, чем я, стезе… Обер-офицер одного из расквартированных там гвардейских полков, название которого вам ничего не скажет. Хотя официальная информация из Сети вряд ли отражает полную картину. Никакой роковой дуэли, никакой опалы.

«Вот так отвлек! – опешил Николай. – Еще и хуже сделал. Надо как-нибудь выкарабкиваться из ситуации…»

Пока он размышлял, ротмистр устало потер правый висок и сообщил:

– Потому-то мы так резво и сорвались с места. Шестеренки машины нашего ведомства проворачиваются медленно, но верно. Кто-то неизвестный не только знает закрытые телефонные номера, но и называет пусть неправильный, но построенный по той же системе, что и реальный, позывной. Как бы вы поступили, капитан, в данной ситуации?

– Вы так легко об этом говорите? Да там уже наверняка трясут все семейство Савиных!

– Ну, положим, пока не трясут. Я думаю, еще сутки-другие в нашем распоряжении имеются. Если не пройдет вариант с хазой Колуна…

В этот момент на другой стороне улицы раздался противный скрип тормозов и тут же – визгливый голос:

– Вот ты где, чертовка! Проститутка, дрянь! Шлюха подзаборная!

– Что это? – Чебриков удивленно попытался взглянуть поверх голов столпившихся горожан. – Интересно…

– Не вмешивайтесь, ротмистр! – Николай, чувствуя смутное беспокойство, попробовал удержать графа за рукав, но тот, словно не замечая помехи, ледоколом раздвигал толпу, направляясь к месту происшествия.

Александрову ничего не оставалось, как следовать в кильватере.

– Я весь город уже объездил, а ты!.. Стерва! Да ты на коленях будешь ползать, штиблеты мои целовать, чтобы я!.. – разносилось по всей улице.

Последние зеваки, закрывавшие обзор, наконец расступились, и путешественники оказались в эпицентре событий.

У тротуара косо приткнулся огромный, сверкающий черным лаком автомобиль незнакомой Николаю марки, при одном взгляде на который в голове начинало крутиться полузнакомое определение «лимузин», перемежающееся почему-то таким знакомым словом «членовоз». Рядом с блистающим четырехколесным монстром возвышался здоровенный красномордый детина в белом костюме, распахнутый на груди пиджак которого (или не пиджак?) демонстрировал всем окружающим толстенную золотую цепочку поперек муарового нежно-бирюзового жилета. Здоровяк грубо сжимал локоть невысокой хрупкой брюнетки, гордо и вызывающе глядевшей обидчику прямо в глаза. Левая щека женщины пылала ярким румянцем, неестественно выглядевшим на бледном лице. В тот момент, когда ротмистр и Николай пробились на простор, детина как раз заносил руку для повторного удара.

– Постойте, милейший, – раздалось рядом с Александровым, и он отчетливо понял, что, будучи не в силах совладать со своей рыцарской натурой, граф пошел на обострение ситуации и конфликта не избежать…– Бить по лицу женщину – En voila? des manie?res! [47]

– А ты кто еще такой? – Громила вперил в Чебрикова мутный взгляд поросячьих глазок из-под белесых кустистых бровей. – Хахаль ейный, что ли? Еще один?

– Меня зовут граф Чебриков, Петр Андреевич, милейший.

– Ха-ха, граф! Ну и что же? А я, к твоему сведению, барон. Батяня покойный постарались, понимаешь… Барон Моришенков, слыхал, может?..

По толпе зевак пронесся ропот. Ротмистр оглянулся на замерших людей, очевидно хорошо знавших самодура, и развел руками:

– Ну… Это совершенно меняет дело…– После чего развернулся и влепил барону пощечину, больше смахивающую на затрещину. – Разрешим нашу проблему, как люди благородные… барон.

Солнце уже клонилось к далекой зубчатой стене леса, своими косыми лучами превратив реденький березняк в какое-то подобие зебры: ярко освещенные участки чередовались с почти темными, отчего многие из присутствующих казались карикатурно урезанными. Секундант барона, например (суетливый полный господин в пенсне, напоминавший Николаю Пьера Безухова в исполнении Бондарчука из знаменитого фильма «Война и мир»), состоял из одной верхней половины, начинавшейся чуть ниже часовой цепочки, а доктор Ярославцев, срочно выдернутый из своего кабинета, наоборот, – только из клетчатых брюк и сверкающих штиблет.

Старинные длинноствольные пистолеты уже были проверены и вручены дуэлянтам. Стреляться было решено на двадцати шагах, так как оскорбление было нанесено серьезное. Предстояло отмерить дистанцию.

– Слушайте, господин… э-э…– Толстячок в пенсне деликатно взял под локоток Николая. – Не имею чести знать ваше…

– Александров, – представился милиционер, чувствуя себя не в своей тарелке и уточнил, чтобы не возникало вопросов: – Капитан Александров.

– Очень рад, – почему-то обрадовался очкарик. – Помещик Лихонос-Нарбетов, столбовой дворянин, если вам будет угодно-с… Послушайте, капитан, – зашептал помещик после того, как они с Александровым обменялись рукопожатием. – Я не настолько силен в дуэльном кодексе, как вы, военные, но даже я понимаю, что сейчас будет не честный поединок, а натуральное смертоубийство! Двадцать шагов! Это же почти в упор! Особенно если отмерять буду я…

Николай взглянул на короткие толстенькие ноги Лихонос-Нарбетова и вынужден был согласиться.

– Отмерьте вы, капитан! Ваши шаги наверняка в полтора раза длиннее моих.

Пока Николай отмерял требуемую дистанцию и отмечал ее воткнутой в дерн саблей совершенно случайно оказавшегося здесь гусарского поручика (бывшего пьяного вдрызг, но не в состоянии упустить столь увлекательного зрелища), а также тростями зрителей, ротмистр, придирчиво изучая свой пистолет, поощрял его взглядами искоса.

Когда дуэлянты наконец были расставлены на свои места и Лихонос-Нарбетов уже прокашливался, дабы провозгласить необходимые в таких случаях слова, Чебриков остановил его жестом и подозвал Александрова.

– Может быть, отложите эту затею, граф, – волнуясь начал Николай, подбежав к нему. – К чему все это? Из-за совершенно незнакомой женщины… Я уже обсудил с помещиком…

– Не суетитесь, капитан, – оборвал его на полуслове Петр Андреевич. – Жребий уже брошен. Обещайте мне только, что в случае… Ну, в общем, доведите дело до конца, Николай Ильич.

– Неужели нельзя было обойтись без гусарства, граф?! – в сердцах воскликнул Александров. – Дело то…

– Увы, нет. И мне жаль, капитан, что вы этого не поняли. Надеюсь, пока не поняли… Ступайте на свое место.

Через минуту помещик Лихонос, волнуясь, проговорил срывающимся голосом:

– Господа, последнее слово за вами. Нельзя ли все-таки уладить дело миром?

Моришенков, лузгающий в горсть семечки, держа пистолет под мышкой, как зонтик, отрицательно покачал головой и, сплюнув, тщательно отряхнул ладони: