Двухголовая химера (СИ) - Харт Хелег. Страница 4

- Рэн, что скажешь? - я перешел на орумфаберский. - Что будешь делать в старости?

- Вряд ли я успею состариться, - без раздумий отозвался тот.

Я вздохнул.

- Вот и я вряд ли. Кир, а ты? Есть планы на старость?

Гном помолчал.

- Я копатель, - сказал он тихо. - Только два копателя за всю историю дожили до преклонных лет. Первый - потому что потерял обе ноги. Второй - потому что ослеп. Дальше сам думай.

- У меня для вас плохие новости, парни. Похоже, мы все пессимисты.

- Пока ещё живые пессимисты, - поправил меня Кир.

Я пожал плечами и перевёл сказанное Рэну.

- Я не пессимист, - сказал пуэри невозмутимо. - Я просто хорошо считаю.

- Одно и то же, - отмахнулся я. - У чистильщиков есть шутка. Чем отличается оптимист от от пессимиста? Когда химера жрёт пессимиста, он думает: “Ну вот, я так и знал, что этим кончится”. А когда химера жрёт оптимиста, тот думает: “Ну вот, хоть от проказы не помру!”.

Охотник вежливо улыбнулся. Либо он не понял юмора, либо этот самый юмор ему не понравился. Честно говоря, я и сам не понимал, где здесь смеяться. Всё равно и оптимист, и пессимист умирают.

Я завёл этот разговор как раз потому, что понял: если я буду продолжать жить так, как раньше, старости мне не видать. А я хотел когда-нибудь стать стариком. Этаким весёлым дедом, который десятки лет живёт по одному распорядку. Мне вдруг захотелось из месяца в месяц, из года в год наблюдать, как солнце встаёт на одном и том же месте, и как тень от моего домика по одной и той же тропинке кочует с запада на восток.

Но такими темпами старости мне не видать, как своих ушей. Я тоже хорошо считаю. Это не пессимизм, это арифметика...

Я встряхнулся, прогоняя застоявшиеся мысли. Огляделся. Взгляд мой остановился на пуэри.

- Рэн! А давай-ка поучим тебя Локуэлу?

*          *          *

Потянулись рабочие будни. Мы много ходили, в основном на север: там у долины было самое широкое место. Собирали всё, что могло пригодиться. Нашли пещеру с солёным озером. Кир даже наткнулся железорудную жилу - но, к сожалению, нам некогда было заниматься металлургией.

Долина буквально изобиловала самыми разными ресурсами. Шкур мы насобирали за первые же два дня, и Рэн потом только и делал, что занимался их выделкой. Чистая вода, спелые ягоды и фрукты, куча свежего мяса - после подземелий для нас это был просто рай на земле. Мутантов здесь не водилось, химер - тоже. Хищники нас благоразумно избегали. К концу недели, когда мы добрались до северного края долины, стало ясно, что люди в ней не только не живут, но никогда и не жили.

На третий день у нас уже были просмолённые мехи для воды и новая верёвка. На четвёртый появились тёплые унты и пара походных сумок. На шестой Рэн закончил меховые плащи - грубые, но надёжные. Днем в долине стояла жара, ночью же воздух охлаждался как в леднике, так что если раньше мы ложились поближе к костру и укрывались всем, чем только можно, то теперь просто заворачивались в плащи и восхваляли рукастого пуэри.

А на седьмой день нам неожиданно повезло.

Дело было после полудня. Мы против обычая пошли на юг, вдоль западных отрогов, чтобы поохотиться и поискать каких-нибудь целебных трав. Накануне лил дождь, а теперь установилась жара - духотища страшная. Пуэри щеголял в одних закатанных штанах, даже обувь снял - чтобы усвоить как можно больше солнечной энергии. Борода Кира промокла от пота, а сам он беспрестанно пыхтел и посылал проклятья на головы всех богов, причастных к созданию “грёбаного солнца”. На самом деле на Глубинах было гораздо жарче, но только здесь гном позволил себе вдосталь поворчать и поныть. Мы были не против.

Я, значительно окрепший и уже возобновивший утренние тренировки, замыкал шествие c мечом на плече. Мы пробирались через густой кустарник, который рос вокруг холма. Гном вдруг остановился, огляделся и пошёл в сторону, бросив ёмкое: “отолью”. Я догнал Рэна, но уже через полминуты мы услышали звонкое матерное словечко и оглушительный треск: кто-то на полном ходу ломился сквозь подсохшие ветви.

- Кир? - позвал я, вглядываясь в заросли, из которых доносился шум.

Обзор отсутствовал полностью.

- Пошёл на хер! - завопили заросли.

Мы с Рэном удивлённо переглянулись. Шум тем временем сместился ещё дальше в сторону и начал удаляться. Мы бросились следом.

Кир продолжал материться на ходу, так что направление прослеживалось чётко. Кустарник поредел и влился в берёзовую рощицу, а потом вдруг кончился. Мы с пуэри в растерянности остановились.

По роще, петляя вокруг деревьев, в одном сапоге носился гном, а за ним гнался здоровенный взбесившийся вепрь. Весу в этой туше было не меньше дюжины пудов. Там, где он выбежал из кустов, осталась настоящая просека - в одиночку Кир такую проложить бы не смог. Клыки у зверя вымахали с добрый кинжал.

- Да чтоб ты сдох, сала кусок!.. - орал гном.

Я, не зная, что делать, бросился ему наперерез. Рэн изготовил лук. Кабан не успевал развить большую скорость, потому что Кир ловко менял направление бега, но и не отставал. Его сильно заносило на поворотах. Чем гном его так разозлил, я даже представить не мог.

Какое-то время мы втроём - я, Кир и вепрь - оголтело носились по рощице. Я всё никак не мог сообразить, как остановить вепря и не зацепить гнома. Рэну тоже не удавалось толком прицелиться, хотя одну стрелу в бок зверюге он всё же засадил - кабан даже не заметил. Кир, рискуя сбить дыхание, не ослаблял поток ругательств. “Сала кусок” топал и грозно визжал.

В конце концов зверь начал уставать. Он поскользнулся на траве, упал (пуэри тут же всадил в него вторую стрелу, с прежним успехом), пронзительно всхрюкнул и снова кинулся за гномом. Тот, не иначе как по чистой случайности, наконец смог выбежать мне навстречу и пронёсся мимо. Теперь кабанище нёсся прямо на меня. Я тотчас проникся настроением Кира.

Мне в голову не пришло ничего лучше, чем создать перед кабаном плотную энергетическую стену - думал, зверь испугается или хотя бы затормозит. Ничего подобного не случилось. Вепрь как бежал, так и влетел в преграду на полном ходу. Раздался треск, туша кувыркнулась через голову и смачно грохнулась о землю. Этого хватило, чтобы пуэри прицелился и пустил стрелу в уязвимое место - горло. Кабан, и без того ошеломлённый падением, захрипел и беспорядочно задрыгал ногами.

С полминуты мы напряжённо наблюдали за его конвульсиями. Кир стоял, опёршись руками на колени, и пытался восстановить дыхание. Меня почему-то разбирал смех.

- Очень, мать твою, смешно, - осуждающе бросил гном и отправился искать потерянный во время бега сапог.

Кабан затих. Я на всякий случай потыкал в него остриём меча. Зверь был мёртв.

- Огромный-то какой, - сказал я. - И шкура толстая. Кир, ты не мог раньше на него наткнуться?

- Пошёл ты! - отозвался гном из зарослей.

Рэн попросил у меня меч и вырезал из туши стрелы. Кир вернулся и уселся на ближайший пень, вытянув ноги.

Ни я, ни копатель, наверное, так и не заметили бы подвоха, если бы не пуэри. Тот подскочил к нам и начал напряжённо тыкать в Кира пальцем, явно пытаясь подобрать слова на Локуэле.

- Ты чего, парень? - с недоумением спросил копатель. - Перегрелся?

- Сидишь! - выкрикнул Рэн.

- Ну сижу, - не понял гном, - и что?

Зато я понял, что охотник имел в виду.

- Так, борода, ну-ка встань, - скомандовал я, подходя ближе.

Кир вскочил. Мы все воззрились на освободившийся пень.

Он был старым и трухлявым, но только с одной стороны. С другой, сохранившейся получше, пенёк порос мхом, а сбоку лез молодняк. В месте, где сидел Кир, на потемневшем от воды и времени дереве отчётливо прослеживался ровный рез - как от пилы с крупными зубьями.

- Видимо, не такая уж долина необитаемая, - заключил я. - Это дерево спилили. Хоть и очень давно.

- Дерево было высокое, толстое и прямое, - старательно выговорил Рэн. - Такими делают строительство. Надо делать поиск жилья.