Матрица жизни на Земле. Том 4 - Мулдашев Эрнст Рифгатович. Страница 9

Юрий Иванович Васильев: – Если тебя в следующей жизни в тело червяка засунут, то даже на крючке извиваться надо весело, вроде как с оптимизмом

– Что, Юрий Иванович?

– Рано или поздно наш мир начнет переходить из третьего измерения в четвертое, в котором у нас у всех ума прибавится намного, и мы, вспоминая трехмерную жизнь, будем вспоминать беспробудную тупость. Но самыми умными и живучими в новом мире будут те люди, кому Бог первым подкинет нового четырехмерного пророка, который будет учить людей уму-разуму в новом более «умном» мире. А кому он подкинет нового пророка-то?

– Кому?

– Евреям, – убежденно кивнул Юрий Иванович. – А сделает это Бог потому, что треугольную покорность евреев учтет при жизни в трехмерном мире, когда они даже маленькую страну треугольной постарались сделать. А ведь… скажу тебе честно, шеф, скажу…

– Что?

– Быть покорным Богу очень важно, очень! – Лицо Юрия Ивановича стало серьезным. – Богу виднее, что с тобой, дураком, делать! Не надо забывать, что ты – человек – перед Богом просто дурак, сущий дурак! И не надо пыркаться и из себя Бога корчить. Вот так вот!

Юрий Иванович Васильев: – Не надо забывать, что ты, человек, перед Богом просто дурак. И не надо пыркаться из себя Бога корчить!

– Да уж, – промычал я.

– А ведь люди на Земле до такой степени из себя Богов корчат, что даже предметы в школах и институтах преподают так, что какую-то мало-мальскую разгадку тайны божественного созидания или всего лишь констатацию какого-то фактика за огромное открытие выдают и превозносят ученого, описавшего этот фактик, чуть ли не как Бога, который все это создал, но ни слова не говорят о том, что этот ученый – всего лишь наблюдательный описыватель.

– Кто, кто?

– Описыватель, – четко проговорил Юрий Иванович, – ты, шеф, неправильно понял… от слова описывать.

– М-да.

– И вообще, склонны люди приписывать себе все, созданное Богом, склонны! Ох, и страсть у людей себя за Бога посчитать!

– Да уж, Юрий Иванович, – промолвил я.

Четыре стороны пирамиды

Я на мгновение задумался, а потом сказал:

– У меня, Юрий Иванович, мысли что-то вокруг пирамид вертятся. И особенно любопытно мне почему-то то, что каждая пирамида из четырех треугольников состоит.

Юрий Иванович встал, взял с полки маленькую янтарную пирамидку, подаренную мне Ольгой Ишмитовой, и как-то уютно, по-детски посчитал ее треугольные стороны.

– Раз, два, три, четыре, – проговорил он. – Четыре получается.

– Раз, два, три, четыре, – посчитал Юрий Иванович Васильев

– Помнишь, Юрий Иванович, – продолжал я, – мысль у меня как-то появилась о том, что тело человека из четырех тел состоит…?

– Да и прозрачненькая… австриячка… поговаривала, зараза такая, о том, что в три других мира у нее зрение открылось, когда она наше материальное зрение потеряла. Может быть, шеф, каждое наше тело свое зрение имеет, а? У нее ведь, у прозрачненькой-то, три зрения открылось, а было еще одно – материальное. Четыре зрения, что ли… с четырьмя телами сопряженные?! – растерялся Юрий Иванович.

– Сумбур какой-то в голове, Юрий Иванович, – отмахнулся я и закурил. – Но пирамиды созданы, мне кажется, неспроста, ой, неспроста…

– ???

– А потому, что любая пирамида является… является… – Я опустил голову. – Мне кажется… мне кажется…

– Что?

– Мне кажется, что любая пирамида есть геном… или ген… но четверной ген, созданный одновременно для четырех тел, – неожиданно для самого себя выпалил я.

– Мне кажется, что любая пирамида есть геном… или ген… но четверной ген

– Почему…?

– Не знаю, Юрий Иванович.

– Давай, шеф, еще по рюмке дернем, а? – неожиданно предложил Юрий Иванович.

– Давай.

Мы выпили по рюмке, после чего Юрий Иванович смачно выдохнул и выдавил из себя:

– Да, пирамиды – это Загадка Веков!

– И не зря они строились. С какой-то грандиозной целью созидались пирамиды, – тихо проговорил я.

– Шеф, закусывай! Оливка неплохая, аж ластится на зубах, – сказал Юрий Иванович, причмокивая.

– Не хочется что-то… Кстати, вот что я думаю… Я ведь, Юрий Иванович, был в Городе Богов, который состоит из огромного числа невероятных по размеру пирамид и пирамидоподобных конструкций, – начал распаляться я. – Для чего они сделаны? Для чего? Для чего существует Город, состоящий из пирамид? Какова цель строительства этого колоссального комплекса? Ведь Великая пирамида Хеопса кажется карликом на фоне основных пирамид Города Богов! Какая-то грандиозная цель была заложена в строительство пирамид Города Богов! Но какая? Какая?

– Не знаю, – пролепетал Юрий Иванович.

– И я не знаю, – грустно проговорил я. – И скажу я тебе честно, Юрий Иванович, чувствую, что никогда не буду знать предназначения Города Богов, предназначения этого чудесного поднебесного тибетского Города, которому поклоняются паломники, и загадку которого хотел разгадать великий Николай Рерих. Но я видел Город Богов, Юрий Иванович, видел!!! Понимаешь, видел!!! Воочию видел!!! Но что это?! Что я видел?! Так хочется знать!

– Шеф, не расстраивайся, предки… ой… потомки разгадают.

– Да ведь хочется знать сейчас!

Мы оба замолчали. А через минуту я прервал молчание и тихо произнес:

– Все та же интуитивная мысль не дает мне покоя, Юрий Иванович.

– Какая?

– Мне все кажется, что любая пирамида – это геном или… матрица…

– М… м… м…

– Странно это, – лишь промямлил я.

Мы снова замолчали.

Сколько цветов у радуги?

– Кстати, о Городе Богов! Был у меня тут один чуваш из поселка Туймазы, – прервал молчание Юрий Иванович. – Чуваш как чуваш. Красненький такой. Даже с розоватым оттенком. Кстати, шеф, если красный цвет с розовым соединить, то какой цвет получается?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю.

– А что ты, Юрий Иванович, о цветах-то заговорил?

– Да так.

– Ну и что твой чуваш-то говорил?

– Сейчас… Ты меня, шеф, с цветами перебил…

– Это, Юрий Иванович, ты вроде как на цветах зациклился.

– Скажи мне, шеф, сколько цветов у радуги?

– М-м… – «Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан», – стал загибать я пальцы. – Семь получается: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

– Семь значит, – Юрий Иванович хмыкнул. – А не пять?

– Семь.

– А не пять? – Юрий Иванович кинул на меня хитрый взгляд.

– Ну, вроде как…

– А я думаю, что пять. – Глаза Юрия Ивановича заблестели.

– Почему?

– Сколько первичных элементов в мире-то, шеф? Сколько, а?

– Пять: огонь, ветер, вода, земля и… некий пятый элемент, – ответил я.

– А цветов-то почему семь?

– К чему ты клонишь, не пойму?

– Голубой и фиолетовый цвета – это надуманные цвета, об заклад бьюсь! – весомо заявил Юрий Иванович. – Мне кажется, что эти два цвета голубые придумали. Есть только синий цвет.

– Ну, – улыбнулся я, – голубой цвет понятно, а при чем тут фиолетовый?

– Ну, – в свою очередь загадочно улыбнулся Юрий Иванович, – фиолетовый цвет – это концентрированный голубой цвет… с легкой розовинкой. Поэтому уж очень активные в этом… голубом… смысле… фиолетовыми являются.

– М-да.

– Шеф! – Юрий Иванович посмотрел мне прямо в глаза. – Все в этом мире исходит от пяти элементов! Тех самых: огонь, вода, ветер, земля и пятый элемент. Все! Цвета в том числе! Об заклад бьюсь! Чую я это.