Железная мистерия - Андреев Даниил Леонидович. Страница 40
Даймон
В твоей стране
Он жил, он правил;
Он сам прибавил
Свой груз к Вине,
Но, взяв Вину,
Он понял, с кем он;
Он понял: демон
Влечет страну
Чредой подмен,
Столь явных ныне,
В кольцо гордыни
И в адский плен.
И ложь держав
Отверг он сердцем;
Быв самодержцем,
Ушел, избрав
Седой туман
Да нищий посох,
Омытый в росах
Нездешних стран.
Звук конского скача стихает.
Голос Яросвета
Ты предшественника Антихриста поборол;
До Синклита
Шаданакара
ты досягнул;
Что увидел ты с поднебесия, мой орел?
Что за свиток
тебе Сын Господа
развернул?
Голос императора-искупителя
Гибель зарится,
Яросвете,
на твой чертог.
Чужеземные уицраоры разъярены;
Их обуздывает
великий
Противобог,
Устрашая из непонятной им глубины.
Ибо братья твои —
водители
всех земель —
Их на Жругра вооружают; и, трепеща,
Враг лукавит,
чтоб не изведала
Цитадель
Взмах погибельный их чудовищного меча.
Яросвет
Уицраоров чужеземных сооруженья
Не усилим
и не оправдаем
мы никогда,
Ни сиянием святорусского благословения,
Ни согласием
на неистовство
их суда.
Голос Яросвета усиливается до мощи призыва — в третий раз
Для общения
с высшей правдой
Шаданакара
Единитесь же в целокупности наших сил,
Вы, кто светочами
пророческого
дара
Души русские озарял и преобразил!
Неизвестный
Вижу, как зов несется
По всем небесным селениям,
Не к витязям, не к полководцам —
Только творцам и гениям.
Шепот в катакомбах:
Девушка
О, если б хоть краем зрения
Постигнуть, как блещут там
Загробные их создания,
Их общий, их вышний храм…
Ректор
Как, и они удостоены
Венцов Небесной России?
Не родомыслы, не воины,
Не праведники, не святые.
Пусть — гении… разве гений —
И много ль найдешь творений,
Светливших туман сердец?
Молодой интеллигент
А я — за любое творение,
Где жаркая кровь страстотерпца,
Отдам мое тусклое зрение
И утлое, нищее сердце.
Даймон
Творец и гений, как и любой,
Влекомы выбранною судьбой,
Сквозь просветление здесь иль там,
К высокоцарствующим мирам.
Кто ж ведал творчество на земле,
Дар провозвестника не предав —
Творит стократы в Святом Кремле,
В краю наивысших свобод и прав.
Неизвестный, напряженно вглядываясь
Но незнаком приближающийся
Первейшим: он прям и строг,
Одежда его развевающаяся —
В пыли нездешних дорог;
В бесплотных руках — меч воина,
Опущенный вниз лучом…
Лазурью — нет, синевою
Пророчат глаза — о чем?..
Даймон
В кромешной России ведомо
Едва ли десятку тысяч
То имя , что в будущем следовало бы
На цоколе храмов высечь.
Но трижды он был восхищен ,
Привечен и обручаем
Той, розу Чью все мы ищем,
И ризу Чью все мы чаем.
То было в песках Египта,
И русской весною было,
И может быть, ваша крипта
Не вовсе его забыла.
Неизвестный с трепетом и радостью
«Рыцарь-монах» !..
Он снился мне! брезжил… снился…
Лишь тенью своей — иль сам…
Даймон
Ты чувствуешь — он прикоснулся
Ладонью к твоим волосам?
Неизвестный невнятно
За что же это… за что же?
Как сторож,
дремал на посту я…
Колеблющиеся, ничтожные,
Полжизни изжиты впустую!
Даймон
Молчи о прощенном заранее.
Еще истончи свое зрение!
Неизвестный
Чуть различаю — следом — другого,
Он без оружия, зрим едва,
Но раскалено, как белая лава,
Само средоточие духа его…
Даймон
Когда-то он сжег золотое создание ,
Двойственность долга испив до дна,
Но смертная горечь самозаклания
Давно, о, давно уже утолена!
Теперь готовит он действо наше
Ко дню наивысшего из торжеств…
О, как химерам слепящ и страшен
Его малейший
взор
и жест!