Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE) - Рампа Лобсанг. Страница 27

— Лобсанг! — услышал я окрик.

Я взглянул вверх. Монах-парикмахер приглашал меня подойти и сесть на трехногий стул. Я повиновался. Он стал передо мной и вытащил огромную бритву, которой брил головы монахов. Он не пользовался мылом или водой. Он лишь провел несколько раз лезвием бритвы по куску камня и, крепко схватив меня за виски левой рукой, приступил к болезненной процедуре соскабливания щетины с моего черепа. Никому из нас не нравилось это, и все мы с нетерпением ожидали окончания пытки, после которой голова превращалась в нечто окровавленное, изрезанное и исцарапанное. Но мы, тибетцы, не начинали плакать при малейшей боли. Я сидел смирно, а парикмахер все скоблил и скоблил.

— Я полагаю, стоит привести в порядок и твою шею, — сказал он. — Все уже знают, что вернулся твой Наставник. Тебе, наверное, не терпится умчаться?

С этими словами он подтолкнул мою голову так, что она почти уперлась в колени, и принялся тщательно соскабливать длинные волосы с моей шеи. Он постоянно дул на меня, сдувая срезанные волосы, и каждый раз, когда мне удавалось угадать этот момент, я задерживал дыхание. Из рта у него исходил неприятный запах — было похоже, что у него были больные зубы. Наконец он закончил «стрижку» и принялся вытирать кровь, сочившуюся из многочисленных порезов. Кто-то сказал:

— Чтобы остановить кровь, лучше всего положить на каждую рану по кусочку бумаги. Попробуйте.

Вскоре я стал выглядеть словно пугало, весь обклеенный маленькими треугольными кусочками бумаги.

Мне нечего было делать, и я решил остаться в парикмахерской и дослушать продолжавшуюся беседу. Казалось, что в западном мире дела были совсем плохи. Мир готов был вспыхнуть. Неприятности угрожали России. В Англии ирландский народ поднял восстание. Только у нас в Тибете пока царило спокойствие.

Я хранил молчание, вспоминая о пророчествах, сделанных столетие назад. Я знал, что во время моей жизни в Тибете произойдут большие несчастья. Я знал также, что наш любимый Далай-Лама — последний настоящий Далай-Лама. И хотя следующий тоже будет носить это высокое имя, его духовный статус будет намного ниже.

Я медленно перевернул страницу и увидел невероятную картинку. Это было похоже на большое количество связанных коробок, с вырезанными по бокам дырками, из которых выглядывали люди. Казалось, что коробки тянет за собой какой-то монстр, изрыгающий столб дыма. Под каждой из коробок располагались в два ряда какие-то круглые предметы. Я не мог понять их назначения. Я не знал тогда, что это колеса, а то, что я видел, называется поездом. В Тибете единственными колесами были молитвенные колеса.

Я повернулся к читающему по-английски монаху и потянул его за мантию. Когда он повернулся ко мне, я попросил объяснить, что это значит. Он перевел мне, что это британский эшелон, увозящий солдат на войну в поля Фландрии.

Следующая картинка удивила и напугала меня, она казалась необъяснимой. На ней было изображено сооружение, напоминающее воздушного змея, но без веревки, привязывающей его к земле. Этот змей представлял собой раму с натянутой на нее оболочкой. Спереди у него были палочки, которые, если верить картинке, вращались. Я увидел, что в этом змее сидят два человека, один — впереди, другой — чуть сзади. Монах объяснил мне, что это аэроплан — машина, о которой я никогда не слышал раньше. Я решил, что если когда-нибудь меня выгонят из монастыря, я стану не лодочником, а одним из тех людей, которые летают на этих странных змеях.

Перевернув эту страницу, я увидел то, что лишило меня дара речи. Это было невероятно — огромный предмет, напоминающий длинную трубу, покрытую какой-то материей, летал над городом. Он сбрасывала на город большие темные ящики. На другой картинке было показано, как эти ящики приземлялись, производя вспышки и разрушая здания. Монах объяснил мне, что эта вещь называется дирижаблем, одним из тех, которые используются для бомбардировки Англии. Он рассказал, что бомба — это металлический сосуд, наполненный взрывчаткой, и что бомбы, приземляясь, могут разнести все, на что упадут.

Мне показалось, что в этих журналах нет ничего о мирной жизни, они были полностью посвящены войне. Я подумал, что уже достаточно насмотрелся картинок, которые могли возбудить в человеке лишь плохие чувства. Я положил журналы, поблагодарил парикмахера и монаха, объяснявшего мне все, и пошел обратно в спальню, где вскоре должен был появиться посланник.

Продолжался бесконечный день. Снова пришло время есть тсампу. Я спустился вниз в зал и поел с остальными. У меня был плохой аппетит, но я считал, что нужно воспользоваться моментом и поесть, пока еще есть время.

Вычистив свою чашку, я вышел из столовой и снова вернулся в спальню. Некоторое время я стоял и смотрел в окно, наблюдая людей, суетившихся во дворе.

Глава 10

Удивительный подарок

Как живут ламы — Долгожданная встреча — Индийские сладости — Разговор с Наставником — Магический кристалл — Правила обращения с кристаллом — Богослужение с участием Далай-Ламы — Последняя ночь в Потале

Вскоре в нашем коридоре появился мальчик. — Лобсанг! Лобсанг! — кричал он.

Я бросился к выходу и встретил его у двери, когда он почти уже вошел.

— Фу! — воскликнул он, вытирая со лба пот. — Я искал тебя везде. Ты что, прятался? Твой Наставник хочет тебя видеть.

— Как он выглядит? — спросил я с некоторым беспокойством.

— Как выглядит? Как выглядит? А как он, по-твоему, должен выглядеть? Ты же видел его пару дней назад. Что с тобой? Ты что, заболел?

Мальчик пошел прочь, бормоча что-то себе под нос. Я отвернулся и поправил свою мантию, проверяя, на месте ли моя чашка и шкатулка, а затем вышел в коридор.

Мне всегда нравилось выбираться из детской части монастыря с выбеленными известью стенами и приходить в ту часть, где жили ламы. Медленно идя по коридору, я заглядывал в комнаты. Большинство лам держали двери открытыми. В одних комнатах можно было видеть стариков, перебиравших четки и беспечно твердивших «Ом мани падме хум!» В других — ламы почтительно перелистывали страницы старых книг, выискивая в писаниях новые идеи. Я никогда не понимал этих стариков, пытающихся прочитать что-то между строк, старающихся извлечь из написанного тот смысл, который не был вложен туда изначально. Если им это удавалось, они тут же начинали строчить «Новые интерпретации писания, сделанные ламой Таким-то».

Древний старик с взлохмаченными белыми бровями спокойно крутил молитвенное колесо и что-то тихо напевал про себя. Другой декламировал себе под нос руководства по ведению теологических споров, в которых явно стремился быть всегда на высоте.

— Эй, маленький наглец, хватит уже ходить здесь и оставлять свои грязные следы на чистом полу, — раздраженно проворчал старый уборщик. Он отложил щетку и гневно посмотрел на меня. — Я не собираюсь работать здесь целый день из-за таких, как ты.

— Выпрыгни из окна, старик! — грубо сказал я, проходя мимо него.

Он потянулся, пытаясь схватить меня, но споткнувшись о длинную ручку своей щетки, упал на пол, произведя глухой стук. Я ускорил шаги, стараясь удалиться от него, прежде чем он поднимется на ноги. Никто ничего не заметил. Молитвенное колесо жужжало и щелкало, монах все декламировал, а глухие голоса все бубнили свои мантры.

Рядом в комнате старик кашлял и прочищал свою глотку, производя ужасный шум. Я прошел мимо. Коридор был длинным, на своем пути я миновал жилища низших лам, лам высокопоставленных и, наконец, добрался до «престижных апартаментов», где жили самые достойные ламы. Все двери здесь были закрыты. Я свернул из главного коридора и вошел в небольшое крыло, обиталище «особо выдающихся». Здесь, в этом самом почетном месте и останавливался мой Наставник во время визитов в Поталу.

Мое сердце громко стучало, когда я остановился у двери и постучал.

— Войдите! — прозвучал хорошо знакомый голос.