Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS) - Рампа Лобсанг. Страница 18

— Я отошел на шаг назад и посмотрел, не полез ли Учитель выше, — продолжал дальше Наставник, — но не увидел его. Превозмогая страх, я заглянул внутрь расщелины. Там было темно, как в могиле. Согнувшись, как только мог, я дюйм за дюймом начал протискиваться вовнутрь. Когда я прополз футов пятнадцать, мне пришлось обогнуть очень острый угол, затем еще один и еще. Если бы я не был парализован испугом, я бы вскрикнул от удивления: там был свет, мягкий серебристый свет, ярче ярчайшего лунного. Свет, никогда раньше мною не виданный. Я оказался в просторной пещере. Свод ее потолка скрывался где-то в высоте. Один из моих товарищей отодвинул меня с пути, но тут же сам был отодвинут другим. Вскоре мы, все четверо, стояли в испуге, молча созерцая фантастическое зрелище. Зрелище, которое каждому из нас поодиночке навеяло бы мысль о собственном безумии. Больше всего пещера напоминала огромный зал. Она занимала такой объем, что, казалось, вся гора изнутри была полая. Свет был повсюду: он лился из множества шаров, подвешенных в темноте свода. Неведомые машины заполняли пространство. Даже с потолка свисали странные аппараты и механизмы. Я с изумлением обнаружил, что некоторые из них покрыты чем-то похожим на чистейшее стекло.

Мои глаза, должно быть, округлились от удивления, потому что Лама, прежде чем возобновить рассказ, улыбнулся.

— Мы почти забыли об Учителе. Когда он внезапно появился, мы в испуге подскочили на месте. Глядя на наши выпученные глаза и перекошенные лица, он прыснул от смеха. Теперь, как мы видели, он избавился от той странной непреодолимой силы. Мы стали ходить вместе, рассматривая неизвестные машины. Для нас они казались лишенными назначения: всего лишь груды металла и ткани странной экзотической формы. Учитель направился к довольно большой черной панели, которая была вмонтирована отдельно в одну из стен. Когда он был уже готов прикоснуться к ее поверхности, она вдруг повернулась, открывая проход. Теперь у нас не было сомнений в том, что мы попали в заколдованное место или оказались под действием неизвестного галлюциногена. Учитель отскочил в тревоге. Панель сразу же стала на место. Один из лам отважился протянуть к ней руку, и она отворилась снова. Сила, которой мы не могли противостоять, понесла нас вперед. Мы боролись за каждый шаг, но без всякого результата, и вскоре миновали дверной проем. Внутри стояла полная темнота, такая же, как в пещере отшельника. Неодолимая сила протащила нас еще немало футов, прежде чем опустила на пол. Ничто не происходило, и к нам постепенно возвращалось спокойствие, но вдруг мы услышали страшный скрежет, будто царапали и стучали металлом по металлу.

Я невольно поежился. Мне пришла в голову мысль, что я непременно умер бы там от страха. Наставник продолжал:

— Медленно, почти неуловимо, в темноте перед нами образовалось туманное свечение. Вначале это были лишь слабые отблески розовато-голубого оттенка, будто под нашим пристальным взглядом материализовывался призрак. Светящийся туман расползался, становясь все ярче, и нам стали видны очертания диковинных машин, заполнивших почти весь огромный зал, кроме того места на полу, где мы сидели. Свет втягивался сам в себя, свиваясь в причудливые кольца, то тускнея, то становясь ярче, и наконец застыл в форме сферы. У меня родилось странное и необъяснимое чувство от старинного механизма, приходящего в движение после целой вечности бездействия. Мы, все пятеро, упали на пол, буквально лишившись чувств. Я ощутил в мозгу стороннее вмешательство, как если бы потерявшие рассудок ламы-телепаты забавлялись своим искусством. Затем ощущение изменилось и стало столь же отчетливым, как речь.

Наставник прочистил горло и снова потянулся к воде, но замер на полдороге.

— Лучше чай, Лобсанг, — сказал он, звоня в колокольчик. Очевидно монах-служка знал, что нам нужно, потому что сразу принес чай… и пирожные!

— Внутри светящейся сферы мы увидели картины, — продолжал лама Мингьяр Дондуп. — Сначала туманные, они становились все отчетливей и вскоре перестали быть просто картинами. Мы действительно видели события.

Я не мог больше сдерживаться.

— Но, достопочтенный Лама, что Вы увидели? — спросил я, дрожа от нетерпения.

Лама протянул руку и налил себе еще чаю. Мне кажется, я никогда не видел, чтобы он ел эти сладкие индийские пирожные. Чай — да, он пил много чая, но насколько я знаю, он признавал только самую простую и неприхотливую пищу. Гонг позвал на вечернюю службу, но Лама не шелохнулся. Когда мимо пробежал последний монах, он глубоко вздохнул и сказал:

— Теперь я продолжу. Он возобновил рассказ:

— Вот то, что мы видели и слышали и что предстоит увидеть и услышать тебе в не столь отдаленном будущем. Тысячи и тысячи лет тому назад на этой земле существовала высокоразвитая цивилизация. Люди умели летать по воздуху на машинах, преодолевающих действие гравитации, люди создавали аппараты, передающие мысли на расстояние, отображая их в мозгу в виде картин. Они смогли расщепить атом и в конце концов взорвали бомбу, которая сокрушила мир, заставив одни материки потонуть в океане, а другие — подняться со дна. Мир был разрушен. Теперь легенда о потопе есть в каждой из религий.

Последняя часть рассказа не произвела на меня впечатления.

— Учитель! — воскликнул я. — Такие картины можно увидеть и в «Хрониках Акаши». Зачем подвергаться опасностям в горах лишь для того, чтобы увидеть вещи, которые и так нам доступны?

— Лобсанг! — грозно произнес Наставник. — Мы можем увидеть эти картины в астрале и в «Хрониках Акаши» потому, что последние содержат информацию обо всем, что случилось. Мы можем увидеть, но не прикоснуться. Мы отправляемся в астральное путешествие и возвращаемся назад, но нам не дано даже, — он слегка улыбнулся, — захватить с собой смену белья или принести оттуда хотя бы цветок. Мы можем увидеть все, но чтобы изучить эти машины в деталях, нам придется идти в горы.

— Как странно, — сказал я, — что машины, возможно со всего мира, спрятаны только в нашей стране!

— Но ты ошибаешься, — возразил Наставник. — Подобное помещение есть и в Египте. Комната с такими же машинами расположена в Южной Америке. Я их видел и знаю, где они находятся. Люди прошлого скрыли свои изделия, чтобы следующие поколения смогли найти их, лишь когда будут готовы к этому. Случайный обвал обнажил вход в эту пещеру, а войдя вовнутрь, мы узнали и об остальных. Но день уже в разгаре. Вскоре семеро, и мы с тобой в том числе, отправимся в путь и снова посетим Пещеру Древних.

В последующие дни меня лихорадило от возбуждения. Мне приходилось держать свое знание при себе. Другим сказали, что мы отправляемся в горы для сбора растений. Даже в уединенной Лхасе встречались люди, которые постоянно искали личного обогащения: представители Китая, Англии, России, некоторые миссионеры, торговцы из Индии — они все хотели узнать, где мы прячем золото и алмазы, всегда были готовы использовать то, что сулит им выгоду. Так что истинная цель путешествия держалась в строжайшей тайне.

Спустя пару недель после разговора с Наставником мы были готовы к отправлению. Нас ждало долгое восхождение по едва знакомым ущельям и скалистым тропам. Сейчас в Тибете коммунисты, поэтому расположение Пещеры Древних должно держаться в секрете. Это вполне реальное место, и, овладев предметами из Пещеры, коммунисты могли бы покорить весь мир. Все, что я пишу, кроме истинного пути в Пещеру, — абсолютная правда. Настоящая карта, с множеством заметок и указателей, спрятана в надежном месте, и, когда придет время, силы свободы смогут найти ее.

Мы медленно сошли с Чакпори по тропе, продолжив свой путь вдоль Кашья-Линга, миновали этот парк и по дороге спустились к переправе, где нас ожидал паромщик. Нас было семеро, и нам понадобилось некоторое время, чтобы преодолеть Кай Чу на надувной лодке. Наконец все мы оказались на противоположном берегу. Завернув в тюки еду, веревки и сменную одежду, мы выбрали путь на юго-запад. Мы шли, пока садящееся солнце и удлиненные тени не сделали трудным восхождение по каменистой тропе. Затем, в сгустившейся темноте, мы скромно перекусили и расположились на ночлег с подветренной стороны огромных валунов. Как только моя голова оказалась на тюке со сменой одежды, я провалился в сон. Большинство тибетских монахов на уровне лам спали, как предписывалось уставом, сидя. Я и многие другие чела спали лежа, но были обязаны, следуя правилам, делать это только на левом боку. Последнее, что я увидел, была фигура ламы Мингьяра Дондупа на фоне темного ночного неба, который сидел, как статуя, высеченная из камня.