Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 11

Внезапно в соседнюю лавку зашли двое молодых ребят. Просто молча вошли и, ничего не сказав, встали у входа.

– Что вам нужно? – гневно рявкнул Рахимов, уже вставший со стула. – Видите, мы разговариваем. – Он был в штатском, но всем своим видом ясно давал понять, кто здесь хозяин.

– Ты нам нужен, – сказал один из ребят, внезапно доставая какой-то большой пистолет с длинным дулом. Выстрелов Алескер не слышал, только приглушенные хлопки. И вдруг Рахимов, захрипев, повалился на пол, опрокидывая столик с чайником и стаканами. Парень чуть изменил направление дула, и вот уже на пол падает и собеседник Рахимова, не сумевший в последний момент удивиться этому невероятному обстоятельству. Испуганный Алескер даже не подумал отойти от ковра. Он просто стоял и смотрел. Представить себе, что кто-то на Алайском рынке посмеет не только выстрелить, но и вообще громко говорить с Рахимовым, было невозможно. И вдруг эти двое так быстро и аккуратно расправились с самим Рахимовым. Это было потрясение основ. Стрелявший подошел к Рахимову и для верности сделал еще один выстрел в голову. Потом, подойдя к таджику, тяжело раненному, но живому, он прикончил его все тем же профессиональным выстрелом в голову. Затем поднял голову.

У Алескера замерло сердце. Он понимал, что тонкий ковер не самая идеальная защита от бандита, вздумай он сейчас снова открыть огонь.

Но, даже подумав об этом, он не двинулся с места, словно кто-то произнес древнее заклятие. Убийца осмотрелся, наклонившись, пошарил в карманах убитого, забрал у таджика какое-то письмо и передал его своему напарнику, после чего оба спешно покинули лавку.

«Хорошо, что ушел Джаббар, – подумал Алескер, – иначе старик разделил бы участь убитых».

Он отошел от ковра, вздохнул. Через несколько минут вернется Джаббар, очевидно оставивший своего грозного гостя для беседы с незнакомцем. Несчастный. У него девять детей. Джаббара теперь не просто посадят, его могут даже расстрелять. Убил начальника милиции и его гостя. Никто не поверит, что Джаббар просто не имел такого пистолета, стрелявшего почти без шума. И маленькие дети соседа останутся без отца и кормильца. Алескер тяжело задумался.

– О Аллах, – взмолился старик, – ты посылаешь мне очень серьезное испытание. Что мне делать? Промолчать или рассказать всем, что я видел? Как мне поступить?

Послышались чьи-то шаги. Алескер замер от ужаса, но это был случайный прохожий, спешивший мимо. Просто он прошел очень близко от их лавки. Старик вздохнул. Кажется, пронесло. Но Джаббар все равно войдет в свою лавку и увидит эти два трупа. Алескер думал долго, мучительно долго. Он вспоминал тяжелую жизнь своего вечно нуждающегося соседа, случайно оказавшегося владельцем лавки после смерти своего богатого брата. В отличие от удачливого брата дела у многодетного Джаббара шли не столь блестяще, и он часто говорил Алескеру, что хотел бы продать свое место на Алайском рынке и податься куда-нибудь в кишлак, где его семье легче прокормиться.

Перед глазами вставали маленькие дети соседа. А ведь его самый старший сын ровесник младшего внука самого Алескера. Нельзя оставлять в беде своего соседа. Аллах может покарать за такое равнодушие. Нельзя предавать своего соседа. Аллах может этого не простить. И когда он принял решение, на душе стало светло и спокойно, словно он действительно освободился от всего пакостного и мерзкого, что есть в каждом человеке и от чего каждый человек мучительно мечтает освободиться всю свою жизнь.

Когда Джаббар, войдя в свою лавку, увидел трупы и закричал, рядом оказался Алескер. Именно он успокоил трясущегося от страха Джаббара. Именно он вызвал милицию и «Скорую помощь». Именно он дал первые показания срочно приехавшему заместителю прокурора района, недоверчиво выслушавшему его сбивчивый рассказ. И именно его забрали в милицию, как главного свидетеля и как лицо, в первую очередь подозреваемое в совершении этих страшных преступлений.

Всю ночь Алескер рассказывал двоим следователям историю о контрабандных грузах, исчезнувшем человеке и двух молодых парнях-убийцах, так некстати появившихся в этой лавке. Его слушали явно недоверчиво, задавали десятки уточняющих вопросов, проверяли показания.

Несчастный старик рассказывал свою историю раз двадцать, пока наконец приехавший из городской прокуратуры прокурор по надзору за следствием в органах милиции не разрешил ему идти домой. Прокурор был молодой, но уже успевший получить несколько назначений и даже перевестись из районной прокуратуры в городскую. В отличие от Алескера, он не верил ни во что, ни в Аллаха, ни в Маркса, ни в Каримова. Он верил только в силу денег и был настоящим циником.

Молодого прокурора звали Хамза в честь великого узбекского поэта, от которого нынешний не сумел перенять ни врожденного благородства, ни высоких духовных помыслов. Наоборот, нынешний Хамза знал, что только услужливость, понятливость и умение правильно ориентироваться в сложных ситуациях, подобных этой, могли принести пользу.

Допросив старика в очередной раз, он наконец подписал документы и распорядился отпустить Алескера домой. После чего заперся в кабинете, предоставленном в его распоряжение руководителем УВД, и стал думать. Одна фамилия вызывала у него повышенный интерес. Но он не хотел в этом признаваться даже самому себе. С другой стороны, он уже видел себя начальником отдела и заместителем прокурора города, что могло бы случиться при правильном подходе к этому сложному делу. Здесь нужно было продумать очень точную линию поведения, чтобы, с одной стороны, разыскать убийц, а с другой, стать полезным человеком нужным людям. Хамза знал, что за все в его мире нужно платить.

И если Алескер сохранял веру в человеческую порядочность и благородство, то молодой Хамза верил только в личную выгоду и личное благополучие. Поэтому, дождавшись, когда старик уйдет, он поднял трубку телефона, набрал известный ему номер и попросил:

– Соедините меня с товарищем Камаловым, – он перевел дыхание, сказав эту фразу. Впервые он сам звонил такому начальству. Камалов был прокурором города Ташкента, назначенным на эту должность пять месяцев назад.

В аэропорту столицы Узбекистана в этот момент проходил паспортный контроль прилетевший из Москвы Дронго.

Глава 6

Машина, в которой они ехали, неожиданно остановилась, и водитель, чертыхнувшись, вышел из автомобиля доставать другое колесо. Пахомов и Комаров, поняв, что случилось, вылезли следом.

– Техника у вас, товарищ следователь по особо важным делам, прямо скажем, не очень передовая, – издевательски сказал Комаров, показывая на старую «Волгу».

– Еще хорошо, что такую дали. Раньше вообще на попутках добирались. Или на автобусах, – пожал плечами Пахомов, – да и эту скоро обещали заменить. Ничего, подождем, пока он поменяет колесо.

– Ты куришь? – спросил Комаров, доставая сигареты.

– Бросил, – покачал головой Пахомов, – говорят, на сердце сказывается.

– А я вот не могу бросить, – Комаров достал сигарету и, щелкнув зажигалкой, закурил, – в последнее время вообще курю по одной пачке в день. Раньше курил меньше.

– Работа у нас такая нервная, – пожал плечами Павел Алексеевич, – у нас одно время даже ликвидировали следственное управление. Наши умники посчитали, что в контрразведке не должно быть следователей. А ты где был в это время?

– Меня тогда здесь не было, – сказал непонятно почему изменившимся голосом Комаров и отвернулся.

– Тогда тебе еще повезло. А то многих следователей перевели к нам в прокуратуру или, еще хуже, в милицию и посадили на расследование краж, в которых они ни бельмеса не смыслили.

– Повезло, – вдруг выбросил сигарету Комаров, – действительно повезло.

Пахомов что-то почувствовал.

– Ты давно работаешь в Москве? – спросил он.

– Полтора года, – ответил Комаров.

– Подожди, – не понял настойчивый Пахомов. – Ты ведь мне сказал, что работал в Прибалтике до девяносто первого года. А сейчас говоришь, что в Москве всего полтора года. А где ты был несколько лет, с девяносто первого по девяносто четвертый?