Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей. Страница 6

"На полпути к луне" - вдруг вспомнил Горлов название давным-давно читанного рассказа. А там, в ресторане ему показалось, что это была всамделишная, от кого-то услышанная история.

"Да, на полпути к луне", - подумал он и, повернувшись, пошел на перрон.

1.3 Нам не надо мечать о дворцах на песке

Еще задыхаясь, она повернулась к Горлову: "У тебя семья и двое детей!"

– И жена. Молодая, музыкальная жена, - умиротворенно улыбаясь, ответил он.

Она обняла его за шею и потянула к себе.

– Не сердись! Ты замечательный муж. Я всегда знаю, какой ты чудесный и необыкновенный, особенно после командировки, или когда мы долго не были вместе, - она благодарно целовала его плечи.

– Я быстро устроюсь, и вы приедете. Самое большее - месяц. Говорят, что начальнику ОКБ положена дача со всеми удобствами, с домработницей и даже садовником. Представляешь, у тебя будет домработница и садовник! Новый Год будем встречать в лесу. Украсим самую красивую елку и разведем костер. А когда дети уснут, останемся у камина. Там наверняка есть камин, а над ним оленья голова с рогами.

– Только рогов тебе не хватает, - засмеялась Нина.

– Кротов сказал, что если ты заупрямишься, в кадрах найдут мне другую - у них на замену строптивым женам есть специальный резерв. И тогда рожки появятся у тебя. Маленькие, но очень ветвистые.

– Как у него язык повернулся даже в шутку сказать такое?

– Какие шутки? Заместитель министра не шутит, все только серьезно.

Она закрыла ему губы ладонью:

– Ненавижу этого Кротова и всех твоих начальников! Мы для них не люди, так - ржавые винтики. Сломался - можно заменить и выбросить!

– Увидишь, все будет хорошо. Челябинск большой город, там много музыкальных школ, даже есть местная консерватория. Ты легко устроишься…

– Боренька, милый! Я в принципе не хочу уезжать. От добра добра не ищут. Со всего Союза люди рвутся в Москву и в Ленинград, а ты - не как все, ты - наоборот. И потом… Мне кажется, нет, я уверена: ты не справишься, там тысяча сотрудников…

– … почему тысяча? Две с половиной тысячи!

– Хорошо, пусть две тысячи! У тебя характер не тот, ты смолчать никогда не сможешь! Где надо сделать вид, что не заметил, разнос устроишь. Наживешь врагов, и тебя сожрут. Командовать - не для тебя, это не твое, поэтому и не справишься. Снимут - куда мы денемся?

– Пойми, Нина! Я не справлюсь, если останусь. Здесь мне тесно, не развернуться. Для того, что надо сделать, и трех тысяч сотрудников мало! Всем дела хватит. Я так закручу, что у них на интриги ни времени, ни сил не будет. А кто не захочет - выгоню!

– Почему именно тебе надо все бросать и ехать за тридевять земель?

Горлов не мог рассказать, почему именно он должен уезжать в Челябинск. Кроме далекого московского руководства истинную причину знали только секретчики и отчасти - Рубашкин, придумавший название новой разработки: Комплекс Наведения Управляемых Боеприпасов, сокращенно - КНУБ-1Г. Букву "Г" - первую в его фамилии - он добавил сам. Комплекс Горлова! Да, это был его Комплекс, и он мечтал, чтобы все - от любого сержанта до маршала знали, кто ее создал. Его предложения - итог двухлетней работы - уже были одобрены и представлены в ЦК на утверждение.

Он вдруг вспомнил Кротова как близкого, все понимающего человека: наверное, тот не просто так стал замминистра. Горлов чувствовал, что Кротов испытал такой же азарт, и была у него когда-то своя, оглушительная радость успеха. Теперь очередь Горлова, и нужно, непременно нужно ехать, отказываться нельзя.

Горлов подумал о тысячах танков, кораблей и самолетов, о зарытых глубоко в землю пунктах управления. Невидимая паутина космической связи накрывала всю Землю, именуемую безлико и сухо - планетарным театром военных действий. Тысячи тонн броневой стали и взрывчатки затаились повсюду. Но без него, Горлова они были обречены на слепоту и неподвижность, все было мертвым, как спящая царевна, ждущая своего королевича.

Горлов представил свой комплекс, существующий пока только в трех аккуратных чертежах. Ему привиделось, как врезаются в воздух лазерные пучки, а по их следу с жутким свистом взлетают ракеты, и попадают в цель, взрываясь коротким, сжигающим пламенем. Он ощутил эту мощь и силу в себе, внезапным и сильным желанием. Она только слабо охнула, когда его плоть вошла во влажную глубину ее тела.

– Я так тебя люблю, так люблю, - шептала она и вдруг, вскрикнув, обмякла под его тяжестью.

Вечером собралось ненастье. Косой дождь непрерывно лупил с потемневшего от туч неба, за окном противно дребезжала сорванная ветром водосточная труба. Горлов уже два часа сидел на кухне у Рубашкина. Но чем дольше они говорили, тем меньше понимали друг друга. Поначалу Горлов не сомневался, что сможет легко уговорить Петра ехать в Челябинск. Как инженер тот звезд с неба, конечно, не хватал, но мог освободить Горлова от множества ненужных забот: вести всю переписку, готовить документацию - по части бумажной канители Рубашкину цены не было. Не то, чтобы Рубашкин упрямился. Казалось, Горловские уговоры не доходят, что Петр их совсем не слышит. Даже перспектива стать заместителем начальника ОКБ не вызвала у Рубашкина отклика, а когда речь зашла о вступлении в партию, Петр окрысился:

– Хочешь стать таким, как эти из райкомов-горкомов? Ты же талантливый конструктор. Зачем тебе партия? Неужели не видишь, они на волоске. Еще чуть-чуть и лопнет КПСС, будто корова в лужу пернула: только звук и вонь, - говорил Рубашкин, удивленно разглядывая пустую бутылку. - Вот, гляди! Виданное ли дело, чтобы после семи выпивку не достать? Представь: в семь часов вечера торговля спиртным - на замок. Миллионы мужиков по всей стране маются, у всех душа горит, как у нас с тобой. А партия - ум, честь и совесть нашей эпохи - приказывает: "Нельзя!" До 11 часов утра нельзя, и не будет. И, вообще, ты еще в номенклатуру не влез и влезешь ли - бабушка надвое сказала, а уже мыслишь по их категории. Да, зайди в любой магазин: за прилавком баба в халате, и кильки в томате! Торгаши обнаглели: что есть - только с черного хода. Кругом - блат и эти, на черных "Волгах". Спрашиваешь у такого: "Какая у вас профессия?" А его от гордости распирает: "Я партийный работник!" Сам же ни черта не умеет, только дурацкие лозунги повторять. Дескать, больше социализма, углубим перестройку, искореним пьянство! Как же, искоренит, если у него в багажнике ящик про запас! А простому человеку - самогонку гнать?

– Давай чай пить, - устав спорить, сказал Горлов.

– Ты когда нормальный чай последний раз покупал?

– Когда в Москве был, в министерском буфете.

– В министерстве есть, да не про нашу честь…

– Там только одну пачку в руки давали, - сказал Горлов.

– Турецкой травой всю страну затоварили, не чай - отрава! Я весной в совхоз поехал, очерк по заказу состряпать. Сижу вечером на улице, ем бутерброд. Мальчишка лет семи, в глазенках изумление: "Дяденька, это что?" Я отвечаю: "Колбаса". Он так удивился, попросил кусочек. Сказал, сестренке показать. Представь: не съесть, а показать! Они в жизни колбасу не видели!

– Ты по верхам смотришь, на эмоции бьешь. А если вдуматься, то ясно, что без партии страна погибнет. Другое дело, там накипь собралась, сверху плавает, кислород перекрыла. Горбачев реформы затеял, чтобы всю пену снять, чтобы у руля встали новые силы, - возразил Горлов.

– Они - интриганы, о своей выгоде думают, как бы на ступеньку вверх влезть, а если влез - удержаться, И Горбачев такой же, все - одного поля ягода. О настоящих реформах в другом месте думают.

– Интересно, где?

– Есть такой клуб - "Перестройка". Вот где настоящие реформаторы - экономисты, социологи, журналисты…

– Что журналисты могут реформировать?

– Без них нельзя, только с их помощью можно изменить общество. Кстати, Ленин это хорошо усвоил! Помнишь: "газета -коллективный организатор"? - увлекшись, горячо говорил Рубашкин.